Песнь о Постороннем

ТИВОЛ СИВОЛ  












ПЕСНЬ О ПОСТОРОННЕМ

.




Аннотация

Посторонний взгляд, или, что же самое, взгляд Постороннего, издавна признаётся самым точным. Так доверимся же ему ещё раз.
















Собрались однажды Вершитель Судеб, Исполнитель Желаний, Наблюдатель Явлений и Успо-коитель Страстей. Ожидали ещё Устроителя Чудес, но он задерживался.
Был этот Устроитель поведением своим ненадёжен и во времени тоже нестрог, непостоянен, по-этому частенько со своими чудесами опаздывал. Оттого они не всегда и получались, что не вовремя затевались. Его также называли Духом Сомнения. Было за что.
Под ногами расстилались пышные белые тучи, пронзённые снизу чёрными пиками самых высо-ких гор. Над ними сияло чистое, холодное и никому не подвластное небо.
– Всё идёт не так, как нам хотелось, – пожаловался Вершитель Судеб и испустил самый глубо-кий вздох, на какой только был способен. От этого по океану прокатилось несколько огромных волн, что доставило немало хлопот мореплавателям. А на содрогнувшейся под порывом ветра суше потре-воженные птицы резко взвились вверх и долго там носились, пугая друг друга бессмысленными кри-ками, прежде чем решились снова умоститься на деревьях.
– Уж на что был грандиозным задуманный нами проект, – продолжал грустить Вершитель, –  но получилось совсем не то, к чему стремились. Действительность желаньям нашим ставит неодолимой высоты предел. Наше лучшее создание, я имею в виду человечество, позволяет себе заниматься чем попало вместо того, чтобы пытаться постигнуть суть вещей и проникнуть в тайны закона развития. Мечты нелепы, суетны деянья, познанья путь утрачен в темноте.
Голос у Вершителя Судеб был низкий и глухой. Речь его была медленной и неровной, в ней бы-ло много пауз, при этом отдельные остановки случались вовсе не там, где того требовал смысл пред-ложения. Такая манера заставляла слушающих понапрасну напрягаться, они невольно изготавлива-лись услышать нечто более значительное, чем то, что произносилось в действительности.
– Да, – повторил тот же голос, – творение, я вижу, плохо удалось.
– Интересно, – подумал Посторонний (никто на него внимания, разумеется, не обращал), – как много времени потребовалось, чтобы так сильно разочароваться в своём величайшем замысле? Точ-нее, честно признаться самому себе в том, чему так долго не хотелось верить.
– Это был не наш проект, а ваш проект, – хотел возразить Наблюдатель Явлений. – Это была довольно заурядная любительская работа, с самого начала не обещавшая большого успеха. Когда творцу сноровки не хватает, творенье неизбежно захромает.
Хотел сказать так, а сказал совсем другое.
– Люди даже не подозревают, что в их Вселенной существует множество миров, – вот как ска-зал Наблюдатель, опасаясь своих неуместных мыслей и оттого откровенно уводя разговор в сторону. Сказавши такие слова, он благожелательно взглянул на первые звёзды, встречавшие набегающую темноту ночи, и укоризненно покачал головой. Даже не покачал, а потряс. В последнее время у него появилась очень странная и, не скроем, тягостная привычка: без всякой на то необходимости трясти головой. Из-за этого все, кому посчастливилось составить ему в этот момент компанию, глядя на не-го, быстро начинали ощущать симптомы морской болезни.
– А в их мире – множество Вселенных, – тут же откликнулся Исполнитель Желаний. Он всегда умел найти нужное слово, но, увы, не находилось способных это оценить. Он не всегда умел, так все считали, находить нужное слово. Оттого и в этот раз осталось непонятным: то ли каламбур прозву-чал, то ли новая истина возвестилась. Но такое непонимание не умаляет ничьего величия, потому что никто пока ещё толком не знает, что есть истина.
– Призадумаешься, – стал размышлять Посторонний. – Когда при таком обилии необозримых миров и Вселенных самые значительные персоны Вездесущности начинают уделять особое внимание обитателям совсем небольшой планетки на обочине Галактики, сразу начинаешь правильно догады-ваться, что не так много в природе разумных существ, а тем более цивилизаций. Конечно, при фор-мировании всякого серьёзного суждения, всегда желательно руководиться твёрдо установленными фактами. Мы же в данном случае вынуждены опираться на сравнительно небольшое количество фак-тов, среди которых к тому же далеко не все можно признать надёжными. Но ничем другим мы не рас-полагаем и поэтому, мудро удовлетворившись тем, что есть, приходим к естественному и удобному для нас выводу, что, других сапиенсов, ради которых стоит стараться, нигде больше не существует. Так что, будем полагать, – нет никаких инопланетян. Если бы дело обстояло иначе, устроители мира могли бы переключить своё благосклонное внимание на другие объекты, заслуженно отвращая свой неодобрительный взор от не оправдавшего надежды населения Земли.
– Вот я и думаю: а что если найти подходящее местечко и начать всё сначала? – продолжил де-литься своими раздумьями Вершитель, оставив без внимания суесловные реплики остальных ува-жаемых членов собрания. При этом он любовно перебирал кольца своей развесистой бороды. Конеч-но, эту растительность, слишком обременительную, когда наступают жаркие деньки, не мешало бы состричь, а остатки начисто сбрить, но тогда всем взорам неизбежно открылся бы совершенно без-вольный подбородок, что привело бы к нежелательному смятению неокрепших умов и даже подрыву веры. – Слава богу, пространства на всех хватит, и неудавшееся прошлое не будет мешать светлому будущему.
– У хорошего мастера всё должно хорошо получаться с первого раза, – снова хотел вставить шпильку Наблюдатель Явлений, но не сказал, убоявшись прогневить обидчивого Вершителя. Как все, кто посредством исключительно собственных трудов и личных заслуг добился высокого положения в иерархии должностей, особенно судьбоносных, он обладал необходимой дозой осторожности.
– А с этими что делать? – спросил Исполнитель Желаний и ткнул пальцем в сторону неудовле-творительной планеты.
Это был оскорбительно невежливый жест, да и в тоне деятельного руководителя потребностями миров прозвучало слишком уж много пренебрежения. Печально, но такое не сулящее больших благ отношение могло быть вполне оправданным. Скорее всего, так оно и было. Что поделаешь  невели-ка ведь честь, когда скромны заслуги.
– Пусть живут, как хотят, – скромно подсказал Наблюдатель Явлений.
– Пусть, – махнул рукой Успокоитель Страстей.
В своём безразличии к незначительным радостям и непомерным бедам человечества он, бывало, доходил до очевидной чёрствости. Потому и утешитель из него, все замечали, был не из лучших. Кое-как успокоить он ещё мог, но утешить – тут у него не всегда получалось.
Люди придумали ему другое имя: Время. Одним казалось, что они знают, что это такое, другие стыдливо прятали за этим словечком своё незнание и непонимание, третьи вообще ничего на этот счёт не думали (эти были мудрейшими). В одном все они были сходны: никому, кроме Времени, не дано успокаивать страсти, потому что никто и ничто, кроме Времени, не умеет этого делать.
– Что значит – как хотят? Лично я – против всякой самодеятельности, – сказал Вершитель. При этом он задумчиво пошевелил пальцами ног. Эти пальцы были необыкновенной длины, а самые большие из них ещё и чудовищно широкими. Зато остальные были тонкие, как на руках музыканта. Такой формы пальцы встречаются только у тех, кто обладает задатками гения.
– Разумеется, я  против, – повторил он.
Вершитель всегда был против, когда испытывал недовольство.
Чаще всего это было недовольство самим собой, и тогда он с особым пылом начинал  проти-виться самому себе. Больше всего досаждала ему собственная привычка без малейшего успеха стре-миться к неясному и оттого недостижимому идеалу. В таких случаях результат всегда оказывался слишком далёким от замысла (иначе быть и не могло!), и тогда оставалось только поспешно обра-титься к спасительному скептическому взгляду на природу и всякого рода нетленным ценностям, со-путствующим такому подходу. Уходила ли в таком случае грусть? Чаще  нет. Так редко удавалось заметно усмирить томление души.
Но если Вершителю случалось быть недовольным сверх того ещё и окружающим его миром, тут уже добра не жди. Потому что ничего нет печальней, ничего нет комичней, ничего нет тягостней совершеннейшей власти над огорчительно несовершенным миром. Подарите носорогу ноты, напи-санные рукой Вивальди, а потом посмотрите на выражение его морды. Иногда так хотелось всё бро-сить. Но для того, чтобы убежать от действительности, нужно в первую очередь отказаться от самого себя
– И я тоже, я тоже против, – поддержал начальника Исполнитель Желаний старательно полируя рукавом лакированный козырёк своей фуражки (трудился он с таким рвением, словно за такую рабо-ту ему пообещали заплатить большие деньги). – Давайте быстренько сотрём их в порошок и тем сра-зу решим все их проблемы.
Подобно всем, кто в детстве хотел стать военным, он любил решительные действия, опережаю-щие ненужные размышления.
Стоявшие рядом две сестры его, розовощёкая Мечта и бледная Надежда, на этот раз промолча-ли.
– Как вам будет угодно, – вяло согласился Успокоитель и опустил на глаза сонные веки.
Вот такой он был всегда – безбожно равнодушный ко всему. Если бы всё это было не так, а со-вершенно иначе, и Успокоитель хотя бы раз попробовал принять человеческие горести близко к сердцу, тогда бы его самого пришлось долго и успокаивать и утешать. А к кому в таком случае обра-щаться?
Так и порешили. Старый мир как не выполнивший возложенную на него миссию был в корот-кий срок уничтожен свирепым тайфуном, подкреплённым убийственным градом и бурными извер-жениями вулканов.
К сожалению, не уцелело ни одного художника, который сумел бы сразу же после разруши-тельной бури вдохновенно бросить краски на полотно и достоверно запечатлеть на нём всё много-цветное буйство разыгравшихся в тот день стихий. Не осталось и сказителей, способных найти точ-ные образы и облечь их в чеканные ритмы, достойные увиденного. Так что сегодня каждому из нас ничего другого не остаётся, как призвать всю силу отпущенных нам природой небогатых талантов и самим попробовать изобразить хоть незатейливыми рисунками, хоть невыразительными словами волнующую наше воображение картину конца мира. Увы, всё получается слишком неубедительно. Так отложим же в сторону бессильное перо и бесполезную кисть и заставим умолкнуть ещё не ро-дившиеся звуки.
Когда всё успокоилось и обломки старого творения были уничтожены, пространство оказалось пустым, бесцветным и холодным. Всякое движение прекратилось, оттого и время остановилось, по-скольку исчезла очерёдность событий.
Тогда бессмыслица существования породила жажду созидания, и было построено несколько но-вых миров (в одном из них, без всякого сомнения, находимся мы с вами). К несчастью, все они в силу пока ещё непознанных законов творчества, или просто случайно, оказались ни на копейку лучше ста-рого (так рассудил Посторонний).
Конечно, в наше просвещённое время, когда любой уверенно провозглашённый взгляд на вещи имеет шанс найти