Удивительное рядом, или тот самый, иной мир Главы 6-18

Амекари. Мы с интересом наблюдали за разговорившимся Корнезаром. Видимо, верным было наше предположение, что он лишь притворяется простачком, а на самом деле гораздо умнее и хитрее. Вон как разложил Амекари по полочкам, просто загляденье.
   Это был пограничный отряд. Нам выделили пятерых человек для сопровождения. Как мы поняли потом, именно для сопровождения, а не из вежливости и не для охраны, чтобы ни на минуту не оставлять нас на своей территории без присмотра. Что ж, может быть, оно и правильно.
   Дормидорф, пока мы шли по тропе, шёпотом поведал мне историю этого племени. Дед уже давно слышал о нём, но видел людей из этого «прославленного» племени впервые. Вот, вкратце, тот рассказ:
   – Когда-то давно небольшие шайки, промышлявшие в округе темными делами, решили объединиться в большую банду, которую потом стали называть племенем. Так проще было выжить и угрожать другим нападением или расправой. Распределили обязанности. Кто занимался неприкрытой агрессией, кто прикрытой, завуалированной под всякие миролюбивые дела. Остальные охотой, земледелием, предотвращением набегов извне, в общем, кто чем. В случае необходимости все объединялись и начинали заниматься вовсе не сельскохозяйственной деятельностью, а войнами. Или подстрекательством к этому других. Воевали Амекари всегда на чужих территориях и грабили уже по-крупному, с размахом, прикрываясь, по своему обыкновению, мирными и добропорядочными целями. Но тем, на кого была направлена их агрессия, от этого было не легче. Опыт воссоединения оказался вполне успешным, они выбрали главу племени и беспрекословно подчиняются его воле, даже если его приказы откровенно глупы. Да и сам он достойный экспонат и яркий представитель завсегдатаев жёлтого дома. Дома, где собираются люди, объединенные общими интересами в виде всевозможных психических расстройств.
   Я подумал: «Надо же, что получается! Сообщество Шаек Амекари, а если использовать аббревиатуру, получится прямо, как у нас. Нужно будет подбросить местным эту идейку из трёх букв, она им понравится. Оказывается, нынче не только в каждой семье и каждом коллективе есть свой главный олигофрен, но и в каждом мире есть своя страна чудаков».
   За час с небольшим мы успешно преодолели расстояние от реки до посёлка. Наши сопровождающие сдали нас с рук на руки другим сопровождающим, ещё более важным от сознания собственного величия, а сами ушли обратно к реке.
   Посёлок был большим, но не очень чистым, особенно по сравнению с тем прекрасным поселением, откуда мы с дедом начали своё путешествие. Нас привели к огромному дому, очень похожему на гостиницу, и расселили по номерам. По нашей настоятельной просьбе расселили именно так, как мы жили в таверне. Интересно, а есть ли здесь свой домовой? И если да, то я искренне надеюсь, что он не увяжется за нами, ибо пережить двух домовиков нам вряд ли удастся, особенно Юринику. А ещё очень хотелось бы, чтобы они не передрались друг с другом, не поделив чего-нибудь, например, пряники.
   Корнезар уже успел куда-то намылиться, а нам настоятельно посоветовал никуда не выходить. По крайней мере, до его скорого возвращения. На наш вопрос, куда он собрался, Корнезар отвечал, что ему нужно встретиться с кем-то для крайне важного разговора, после чего мы сможем продолжить наше путешествие. Нам кровь из носа необходимо было узнать, что это за важный разговор. Надо срочно уговорить Моксю тайно отправиться с Корнезаром.
   Мы собрались в нашей с Дормидорфом комнате и с превеликим трудом вызвали домового из моей трубки. Эта обормотина скорее всего всё слышал и набивал себе цену или вредничал, потому что был не в духе. А очень возможно и просто ленился, думая: «позовут-позовут, и отвалятся по-хорошему». Но нет, он просчитался, пришлось выходить. Недовольный взъерошенный шишок явился не запылился, вывалившись из самого дальнего угла. И пошёл ходить вразвалочку кругами, громко шаркая, ссутулившись и скукожившись, словно древний поношенный башмак, держа руки сомкнутыми за спиной, весь хмурый и ненастный. Домовик всем своим видом показывал, как ему сейчас тягостно и муторно на душе. Впору хоть в гроб ложиться, а мы тут со своими просьбами! Шли бы мы лучше все лесом быстрыми шагами! Но после долгих и нудных уговоров он, наконец, дал своё высочайшее согласие.
   Решающим аргументом был, как всегда, заветный пакетик с пряниками. Мы ловко подкараулили Корнезара в коридоре, когда тот, торопясь на встречу, мчался на полных парах. Дорокорн, случайно оступившись, нечаянно схватился за отворот его плаща и оторвал одну из пуговиц. Пуговица покатилась своей дорогой, а Дорокорн повис на Корнезаре, который в бесполезной попытке поддержать крупное тельце так поднатужился, что покраснел, как спелый помидор, и весь затрещал по швам. Очень смутившись, Корнезар принялся искать свою родную пуговицу, но нигде не мог найти её, так как домовой, сделавшись невидимым, уже давно её умыкнул и сунул в карман Дорокорна. Ну, подумаешь, закатилась куда-нибудь, разве это беда? Пустяки, просто придётся пришивать другую пуговицу. На счастье у него, запасливого Дорокорна, имеется таковая. Прямо специально для подобного случая хранилась! А вот и иголочка с ниточкой за отворотом воротника. Не подобает такому человеку, как Корнезар, расхаживать оборвышем по посёлку, неприлично это! Корнезар был вынужден согласиться. А какой же умелец этот Дорокорн, как быстро и сноровисто пришил он новую пуговку на место оторванной, красота!


Глава 12

ПРОКАЗЫ ДОМОВОГО. АМЕКАРЦЫ

   Нам ничего не оставалось, как терпеливо ждать возвращения Мокси и Корнезара. Юриник, чтобы скрасить вынужденное ожидание, решился поведать нам о том, что случилось с ним на плоту. Но, хитрец,  начал издалека, обратившись к деду с невинным вопросом:
   – Скажи, пожалуйста, Дормидорф, а может ли кто-то или что-то на расстоянии воздействовать на другой предмет? Воздействовать не как-то там, а физически насильно изменяя его форму?
    – Да, – отвечал дед, – вполне возможно, и примеров тому множество! Вот хотя бы недавнее происшествие с вороном и Корнезаром. А, судя по твоему вопросу, и с тобой произошло что-то подобное. Видишь ли, дружище Юриник, для того, чтобы производить подобные действия, у кого-то из нас должна быть одна довольно редкая вещица. Она переносит манипуляции, производимые с ней, на существо, образ которого последним остался в зрительной памяти и был передан на эту штуковину человеком, владеющим ею. Называется она каверзой, что ясно отображает её предназначение. А ещё мне яснее ясного представляется другое: у меня, тебя и Корнезара её нет. И если я ещё не разучился считать, а я ведь не разучился, то остаются двое, Дорокорн и Дмитрий.
   После этих слов Дормидорфа мы с Дорокорном удивлённо и подозрительно переглянулись. Он посмотрел на меня так, будто уже знал наверняка, что эта каверза находится у меня, а я, в свою очередь, ответил ему взглядом, означающим, что её у меня не было и быть не может, разве же я тогда молчал бы? Нет, конечно, я бы обязательно первым делом поделился этой нечаянной радостью со всеми. А раз так, то я думаю, что она находится у Дорокорна. Кстати, уж кому-кому, а ему-то давно пора набраться смелости и честно в этом признаться. Но по всему было видно, что наглый и скрытный Дорокорн признаться в том, что каверза находится именно у него, почему-то даже и не помышлял. Как и не помышлял о том, чтобы поведать нам, что же толкнуло его на хулиганские действия, направленные против Юриника, Корнезара и, не в обиду будет сказано, ворона Коршана! К моему огромному сожалению, я в полной мере осознал, насколько был близок к провалу, ведь Дорокорн точно знал, что у него этой каверзы нет.
   В этот критический момент наконец-то вернулся домовой. Будучи в своём репертуаре, он не стал утруждать и обременять себя хорошими манерами, а с устрашающим шипением и рычанием разъярённой дикой кошки кубарем выкатился в клубах пыли на середину комнаты из-под кровати и встал, как лист перед травой, крайне довольный своим эффектным появлением. Чем и спас меня от разоблачения. Но, надо думать, спас ненадолго, лишь на некоторое, и весьма незначительное время. И на том спасибо. Зато у меня появилось время всё хорошенько обдумать, чем я и собирался заняться под шумок.
   Юриник в момент внезапного появления домового мирно и расслаблено сидел как раз на той кровати, из-под которой и вывалилось чудо в пыльных перьях. Он стрелой взвился в воздух и долетел почти до потолка, издав предостерегающий утробный звук. Когда же он приземлился на ноги, то уже держал в руке свой грозный арбалет, готовый к выстрелу и на полном серьёзе нацеленный на шутника-домовика практически в упор. Шишок слегка присел на полусогнутых и замер, осторожно вращая удивлёнными глазами в разные стороны. Дормидорф, в свою очередь, со стальным скрежетом буквально разорвал свой походный шест пополам. Таким образом, у него в каждой руке оказалось по половине шеста, а из каждой половины торчало по тонкому длинному, сверкающему острой сталью лезвию. Получалось, что каждая половинка шеста являлась саблей и одновременно ножнами для другой сабли. Кстати, очень удобная штуковина, если использовать её как шампур для жарки шашлыков или оружие для защиты от нападения злодеев или бешеных собак. Я бы ещё для полноты воспитательного эффекта смазал лезвие ядом кураре. Домовой, видя остриё двух отточенных сабель перед самым своим носом, смертельно побледнел и ойкнул. Дорокорн не отставал, он схватил ближайший стул и замахнулся им на очумевшего и ополоумевшего от такой неожиданной встречи домового. Я же почему-то пригнулся и выхватил свой любимый охотничий нож, с которым ещё ни разу не расставался в этом мире, но с которым охотился пока только на грибы в том.
   Шишок, увидев направленное на него со всех сторон оружие, сразу погрустнел, начал медленно и печально растворяться в воздухе и очень скоро исчез вовсе. Через мгновение раздался робкий и вежливый стук в стенку. Дорокорн поставил стул на место, а Юриник вкрадчивым голосом сказал:
   – Входите, входите, наш мохноногий робкий юноша с непривлекательными ушами.
   Максимилиан осторожно вышел из стены, виновато поглядывая на всех по очереди, и с деланно серьёзным выражением лица произнёс:
   – Извините меня, я не подумал и был не прав. Просто я очень спешил, хотел поскорее вам всё рассказать, пока Корнезар не пришёл! А на счёт непривлекательности моих чудесных ушек, так это вопрос спорный! Я, между прочим, пока ещё ничего вам плохого не сделал, вот и нечего надо мной глумиться в извращённой форме! Моя психика этого может не выдержать, она не железная.
   – Ладно, очаровательнейший из шутников, рассказывай, – ответил за всех Юриник, – только впредь будь поосторожней со своими появлениями, а то бедолага Дорокорн ещё и заикаться с перепугу начнёт. А его бесподобный и незабываемый голосок этот очередной дефект вряд ли украсит, сам должен это понимать, не маленький.
   – Хи-хи-хи! «Не маленького» я тебе сразу же прощаю! – не сдержался домовой.
   Дорокорн снисходительно посмотрел на него и, утомлённо вздохнув, нехотя проговорил:
   – Вот именно, Максимилиан, не