встречающих её родителей и Эрвина.
Не успели родители шевельнуться, как Эрвин взбежал по ступеням к Анне, держа в од-ной руке цветы, а в другой коробки с конфетами. Он быстренько сунул конфеты медсёстрам, за что они неимоверно наградили его, сказав - ваш Борисик, папаша, ну, точная копия вы! Так похож, так похож!
Затем, он потянулся за ребёнком, одновременно протягивая Ане цветы.
Подошли родители и начались, как всегда бывает в таких случаях – «ахи и охи» и сюсюканья с ребёнком, который уже был на руках у Эрвина.
Аня отдала ребёнка ему в руки, нисколько не задумываясь. Она чувствовала, Эрвин не причинит вреда её ребёнку и в случае чего, будет защищать его, даже ценой своей собственной жизни.
Когда все разместились в машине, Эрвин передал ребёнка в руки бабушке. Он видел, она прямо таки готова выхватить из его рук ребёнка. Наконец-то, получив «желанное», она от удовольствия, даже зарделась. По прибытии домой, устроили небольшой праздник, с обязательными поздравлениями и любованием младенца.
Эрвин видел Борисика третий раз, два из них в роддоме, и всё удивлялся таким неимоверным сходством ребёнка с собой маленьким, которого он помнил по своим детским фото-графиям. Со светленькими волосёнками на голове и большими, голубыми глазёнками, он был точной копией Эрвина. Родители Ани тоже, нет-нет, да бросали исподтишка взгляд то на него, то на ребёнка. Эрвин чувствовал, они хотели бы задать законный вопрос - откуда ты, так неожиданно появился в нашей жизни? Может, вы с Аней давно знакомы и этот ребёнок плод вашей любви? Хотя нет, это невозможно по той простой причине, что их Аня скромная, каких поискать, целомудренная девушка.
Эрвин и сам, не меньше её родителей, был ошеломлён таким внешним сходством, и только Аня, кажется, ничего удивительного в этом не находила. Казалось, она знала секрет этого сходства и втихомолку, про себя, поглядывая то на родителей, то на него, Эрвина, наслаждалась их недоумением…
Впоследствии, когда они уже поженятся, и он усыновит Борисика, Аня расскажет о своих снах и о том, что она была предупреждена Борей о его, Эрвина, появлении в её жизни и, что её Борисик и он, наследники… только чего – она так и не поняла! И сколько она не пыталась разгадать эту тайну, говорила она – ей это не удалось и, наверное, никогда не удастся.
Пока сидели за праздничным столом, Аня пару раз убегала в свою комнату к сыну, лежащему в детской кроватке, купленной Эрвином. Родители её, особенно Надежда Юрьевна, долго не соглашались брать от него что-либо, но по настоянию Ани, смирились. Вообще-то, Эрвину не очень-то нравилось, что Аня принимает его как своего давнего друга и смотрит на него, как на друга, но пока он ничего изменить в их отношениях, не мог. Он надеялся на время. Втайне, лёжа ночью у себя в комнате, он мечтал, как обнимет её, приласкает…
- Эрвин, ты о чём задумался? - поинтересовалась Аня, удивлённая его молчанием.
- Так. Ни о чём, - и помолчав, добавил, - просто задумался... бывает же такое.
- Эрвин, ты меня не обманешь! Колись! Просто так ничего не бывает.
- Ну, хорошо… - и он увидел, как родители её повернули головы в его сторону. Я вот о чём подумал, чуть помедлив начал он, - ты, сейчас, в академическом отпуске, верно? И ты можешь заниматься сыном, верно?
- Даа...
- Через четыре месяца нужно будет приступить к учёбе. С кем останется сын?
- С нами! - почти хором воскликнули Надежда Юрьевна и Илья Романович.
- Вы же работаете! Вам некогда будет заниматься внуком, да и тяжело.
- Ну и что! Я уволюсь. Мы с Ильёй Романовичем уже обсуждали этот вопрос и приняли решение. Так, что, никаких затруднений, я буду домохозяйкой…
- Постойте, постойте! Не рано ли вы завели этот разговор? Прежде, у меня спросите, что по этому поводу думаю я! – загорячилась, Аня. - Эрвин, тебе-то какое до этого дело? Ты, что о себе возомнил! Ты только друг, и не более того, а это наше внутреннее семейное дело!
- Простите! Я, думал… - В общем…, я надеялся, что… раз я… твой… друг, то могу принять участие в решении твоей и Борисика, судьбе.
- Вот именно, только друг и ничего более. Друг, понял! Но не…
Эрвин не дал ей закончить. Он побоялся, что в запальчивости, она наговорит лишнего и тогда, тогда назад ничего уже не вернёшь.
- Простите, - поднялся он из-за стола. Мне давно пора уже быть на работе. Я, и так за-держался на непозволительно долгое время!
* * *
Аня, зачем ты так? – попеняла ей мать после ухода Эрвина. Обидела ни за что, ни про что хорошего человека, друга. Он же, наверное, хотел что-то предложить…
- Мама, - и сама расстроенная неожиданным уходом Эрвина, начала Аня, - ну, я не хотела его обидеть. Он хороший, но… понимаешь…
- Понимаю, Аня. Но, ты его не любишь! Так? Или я ошибаюсь?
- Мам, мы с ним знакомы всего то, ничего. - Какая любовь?..
- А, он тебя любит! Мне даже удивительно. У него любовь с первого взгляда, что ли? Он, как тот принц… из сказки про «Золушку», помнишь сказку?
- Так это только в книжках, да сказках… - протянула Аня. А в жизни… такого не бывает!
- Не скажи, дочка, не скажи! Иногда, жизнь такое коленце завернёт. Не успеешь оглянуться, как уже попал в «капкан безумной любви!»
- Ну, ты даёшь, ма! – рассмеялась Аня. Эрвин-то здесь, причём?
- А при, том! Ты, что, совсем слепая? Ничего не видишь? Да он готов на тебя, как на икону молиться! Дурочка ты, доча, ненормальная дурочка!
-Ма-ма-а!!!
- Что, мама! Я, Слава Богу, жизнь повидала и разбираюсь в ней, лучше тебя! Не отталкивай Эрвина. Подумай о своём будущем, дочка, чем он не муж.
- Во-первых, мам – я совсем недавно похоронила любимого мужа. Во-вторых, у меня на руках крохотулечка, сын. Мне ли думать о каком-то там, замужестве!
- Тебе, дочка, тебе! Не век же ты будешь «куковать» одна с ребёнком на руках. Ему нужен отец. Так, что, подумай ещё раз хорошенько, дочь!.. А, Эрвин?.. Эрвин нам, мне и твоему отцу, очень понравился! Он хороший человек.
- Мама! Давай отложим этот разговор на потом. Я только выписалась из больницы и, Борисик, слышишь, заплакал, мне к нему надо бежать.
- Но, ты, всё-таки подумай Аня над моими словами. Мы с отцом, тебе ничего дурного не желаем и, закончив разговор, Надежда Юрьевна ушла в кухню.
Перепеленав и покормив сына, Аня уложила его в колыбель и, покачивая её, задумалась над словами, сказанными матерью. С одной стороны, мама права - если рассуждать здраво, то ей, одной, в такое сложное время, ребёнка не вырастить. Сколько смогут, родите-ли, конечно, будут помогать ей, а потом? Как она будет справляться одна – без образования, без работы?! Вот она, «правда» жизни! А, с другой стороны? С другой стороны – как можно выйти замуж без любви, даже за такого прекрасного, по словам мамы, человека, как Эрвин?
А, действительно, любит ли он меня? – спросила Аня у самой себя. Наверное. Она же не совсем уж непроходимая дурочка, чтобы не замечать какими глазами он на неё смотрит. Так на неё даже Борис не смотрел!.. Ладно! – решила Аня, поживём, увидим. Если любит, подождёт.
С того приснопамятного дня, Эрвин исчез из её жизни, как говорят - «О нём не было ни слуху, ни духу». Занимаясь сыном, Аня, нет-нет, да вспоминала его, а он вот уже дней шесть, не подавал о себе вестей.
Ни звонка, ни самого! – стала, как-то непроизвольно, обижаться она. Что, неужели тяжело набрать номер телефона и спросить – как, мол, ты там с ребёнком справляешься? Так нет! Гордость у него, видите ли! - рассуждая так, она сердито хмурила лоб.
Аня понимала, конечно, что она сама виновата в сложившейся ситуации, но, спрашивала она себя, - я не женщина, что ли? Могут, в конце-концов, у меня быть маленькие женские причуды? - и, тут же, отвечала, - могут, могут! А, потом, вздохнув, добавляла, я по нему соскучилась!..
На седьмой день, когда Аня совсем уж извелась, ожидая вестей от Эрвина, раздался длинный, настойчивый звонок межгорода. Дома, кроме Ани, никого не было и, она, беря трубку громко звонившего телефона, подумала, интересно, кто это звонит, а услышав голос Эрвина, она, так обрадовалась, что от счастья слышать его голос, даже сердце в груди затрепыхалось.
- Алло, Эрвин, это ты? – зачастила она, - ты, куда пропал так надолго? У тебя всё в порядке? - И, чуть не выдала себя словами: «Я по тебе так скучаю», но вовремя остановилась, сказав себе - ещё чего, не дождёшься.
- Да, да, у меня всё хорошо! Извини, что не успел тебя предупредить! Я в Германии. Пришлось срочно выехать, ночью… - Пробуду ещё дней десять…
- Как, в Германии?.. Почему, в Германии? У тебя неприятности?
- Нет-нет, что ты! Не беспокойся! Это… командировка по работе.
Сердце Ани перестало бешено колотиться в груди, поуспокоилось, а когда она услышала на прощание от Эрвина – «Я тебя люблю!», оно вновь затрепыхалось в груди, как пой-манная птичка.
Услышав его слова, поняв их смысл, она перевела дыхание и в ответ лишь прошептала, - я знаю, Эрвин, приезжай скорее…
Целый день у неё было прекрасное настроение и Аня, мурлыкая под нос незамысловатый мотивчик, переделала кучу бесконечных, домашних дел. Вот, как много значат для женщины красивые и, главное, вовремя сказанные слова! - подумала она в конце уборки, нанося последние мазки в убранстве квартиры.
И, совсем не подумала она о том, что красивыми и вовремя сказанными могут быть лишь те слова, которых ждут и которые надеются услышать! В противном случае – это, как оскомина на зубах! Говоривший их, может получить в ответ лишь – «Ну, ты достал(а) ме-ня!», или ещё чего похуже.
* * *
Вернувшись из командировки, Эрвин, даже не поговорив, как следует с дядей и тётей, привёл себя в порядок после дороги и помчался к Ане. Он так соскучился по ней, что, как говорят у русских - «Спасу нет!» А, увидев её в открытых дверях в лёгком домашнем хала-тике, с широко раскрытыми глазами и, такую, такую… красивую, такую желанную, что не
удержался и, сжав её в объятиях, стал целовать лицо, губы, глаза…
В этот, столь эмоциональный для них момент, из комнаты Ани донёсся обиженный плачь проснувшегося Бори…
- Подожди, - прошептала она, задохнувшись от поцелуев, отпусти! Слышишь, Боря плачет! - и попыталась отстраниться от Эрвина. А, он, ещё на какое-то краткое мгновение, крепко прижал к себе любимую, и лишь затем, медленно, с неохотой разжал руки.
- Раздевайся, - только успела сказать она и, как птичка-синичка, упорхнула.
Сняв полупальто, он пошёл в комнату Ани, чтобы посмотреть на ребёнка…но, в ту же минуту услышал, строгое – не входи! Сначала руки помой!
Аня сидела на стуле и кормила ребёнка. Он, обхватив её полную грудь маленькими, пухлыми ручонками, смешно чмокал губами. Они, мать и её ребёнок, были чем-то похожи на картину «Мадонна, кормящая младенца», виденную им два года назад в Третьяковской галерее. И сейчас, как и тогда, Эрвин был поражён тем чувством, которое вызвала в нём увиденная, живая картина.
Он стоял, боясь пошевелиться, и смотрел на них до тех пор, пока Борисик не насытившись, оторвался от груди и, сонно закрыв глаза, засопел, засыпая.
Как прекрасно выглядят они, подумал он, когда животворящая сила жизни, наполняет ребёнка через молоко матери!
Эрвин так расчувствовался, что глаза его увлажнились.
Чтобы скрыть свою, как он думал, слабость, он тихо вышел из комнаты и направился в кухню заваривать крепкий чай.
* * *
Они сидели в кухне, пили чай и разговаривали. Он рассказывал ей о
