прочитать, прикреплённую к стене, написанную золотом на голубом фоне, вывеску, – «Родильное отделение 7-й городской больницы».
Ну, Слава Богу, вроде бы успели, подумал он, заходя вслед за каталкой с беременной женщиной, в длинный светлый коридор. Медбратья, как породистые рысаки, бегом покатили каталку с непрерывно издающей стоны женщиной, и Эрвину пришлось ускорить шаг, а потом и вовсе побежать за ними. У второй, по счёту, двери, Эрвина дальше не пустила какая-то белобрысая фифа в белом халате. Окинув его быстрым, оценивающим взглядом и сказав - «Папаша, вы подождите в коридоре. Сюда нельзя!» - закрыла перед ним двустворчатую, покрашенную белой краской, дверь.
И, он остановился!
Не мог же он… хотя, чуть позже, он, разозлившись на себя и на эту фифу, собрался уж было, невзирая на запрет, войти в закрывшуюся перед его носом дверь. Что-то звало его ту-да, прямо притягивало магнитом, но он ещё не понимал этого и бесцельно бродил по кори-дору, воздух которого был насыщен специфическими запахами больницы.
Вышагивая вдоль и поперёк коридора, он с волнением ждал! А чего ждал, он совершенно не мог понять. Пытаясь разобраться в своих предыдущих и настоящих поступках, он покачивал головой, издавал ни на что не похожие звуки, что-то бормотал, вроде - «Как она там?» и наконец, сев на стоящую в коридоре конструкцию, напоминающую диван, опустил голову и задумался.
Его начало тревожить, то чувство, которое он стал испытывать при виде женщины, так неожиданно появившейся в их салоне. Он, Эрвин, всегда, во всяком случае, всю свою сознательную жизнь, стесняющийся даже посмотреть на девушек, оказался способен на чувства, доселе неведомые ему. Что же это творится со мной? - растерянно думал он. Это и есть та самая, любовь?! Или это, что-то другое?.. Почему, именно эта женщина, а не другая?.. Почему она, эта незнакомка? Что такого есть в ней, что мгновенно потянуло его душу к ней и не отпускало? И, почему он ещё здесь, а не ушёл сразу, или не встанет с этого неудобного дива-на прямо сейчас и не пойдёт домой?
К ней, завтра, в крайнем случае, послезавтра, придёт гордый и счастливый от сознания, что у него появился наследник, любимый муж, а он Эрвин?.. Я-то, как?.. Мне то, что делать, как поступить?.. Не-ет! Надо немедленно забыть её, пока не поздно!.. Но Эрвин чувствовал, нет, даже знал – ему не уйти от любви к этой незнакомой женщине и, вздохнув, посетовал - ах, Эрвин, Эрвин!..
Приподняв голову, он осмотрелся вокруг. В коридоре всё также было пустынно и тихо, висевшие над дверью электрические часы показывали, что он находится здесь уже добрых полтора часа.
Как медленно движется время! с тревогой опять подумал он. Почему я сижу здесь и не ухожу, чего жду? – вновь спросил он себя, но ответа не было - была лишь тишина и он, один, в коридоре приёмного покоя родильного отделения. Дядя уже, наверное, потерял меня - пора уходить… - Так решал он каждые пять минут и опять, сидел, поглядывая на дверь, за которой находилась женщина, так неожиданно появившаяся в его жизни. И, он дождался. Из распахнувшейся двери, той, куда увезли его незнакомку, вышла женщина в халате какого-то болотного цвета и, найдя его глазами, направилась в его сторону. Он вскочил с места и пошёл ей навстречу, пытаясь по её глазам прочесть, какую весть она несёт ему.
- Вы Рольф?.. Поздравляю папаша! У вас сын, вполне приличный карапуз! Для семи-месячного, очень даже, «тяжёленький» – два килограмма девятьсот граммов. - Ещё раз поздравляю! - улыбнулась она. И, вы знаете, он очень похож на вас, ну, точная копия - такой же светленький и глазки голубые…
Эрвин растерялся и, не зная, как вести себя в подобной ситуации, спросил первое, что пришло в голову: «Как они себя чувствуют?»
- Вы знаете - достаточно хорошо. Вы вовремя позвонили в скорую помощь. Правда, роды были трудные, но всё закончилось благополучно…
- Я могу на них посмотреть, хотя бы издали? Разрешите, доктор!
- Пока нет, сейчас нельзя. Приходите завтра, нет, лучше послезавтра…
- Вы же сказали, что роды прошли удачно, вдруг заволновался Эрвин…
- Конечно, удачно, но пусть ваша жена отдохнёт и наберётся сил.
- Хорошо, доктор! Извините меня, это же впервые! Спасибо и, до свидания!
- Да не волнуйтесь вы так, папаша. С «вашими» всё будет хорошо! - уже подходя к выходной двери, услышал он слова добросердечной докторши.
Почему я не сказал, что я не её муж и, тем более, не отец её ребёнка? Может быть, от растерянности?.. Да не лги хоть самому себе – попенял себе в душе, Эрвин. Тебе же было приятно, когда тебя называли папашей! Так, что, нечего придуриваться! И, с этой, приятной мыслью в голове, он зашагал к станции метро.
* * *
На вопрос дяди, где он так долго пропадал, Эрвин последовательно рассказал обо всех событиях, свидетелем и участником которых он был. Единственное о чём он не рассказал, так это о том, что его приняли за мужа той женщины и отца её ребёнка - то ли постеснялся, то ли специально скрыл. Да и зачем дяде Вилли об этом знать, решил он. Это только моё и, пусть это останется только моим! Зачем дяде знать такие подробности?
За столом, когда пришла тётя Эльза, разговор на эту тему сам собою прекратился. Поужинав, он сказал, что пойдёт в свою комнату и там почитает, на что фрау Эльза заметила - Эрвин, ты уже вполне взрослый мужчина, и вместо того, чтобы уединяться с книжками в своей комнате, лучше бы сходил в парк прогуляться, или в театр. - Кстати! Я, что-то не видела в твоём окружении ни одной девушки, или ты скрываешь их от нас?
- Ну, что вы, тётя! Какие девушки? Я ещё совсем молодой и у меня много работы в салоне дяди Вилли. Некогда мне на девушек заглядываться.
- Ну, да! ну, да, «молодой»! – съязвила тётя. Тебе уже двадцать шесть стукнуло. - Я, в твои года, только ты, пожалуйста, не проговорись дяде Вилли…
- Вы о чём тут секретничаете в моё отсутствие? - спросил и окинул их пытливым взором, выходивший на пару минут дядя, возвращавшийся к столу. Чувствует моё бедное старое сердце, опять косточки мои перемываете?
- Ну, что ты, Вилли! Я говорю, Эрвину пора уже девушкой обзавестись и…
- Эрвин, не слушай её. Успеешь ещё хомут на шею надеть. Гуляй – пока молодой!..
- Вилли!!! - И тётя Эльза, посмотрев на мужа, грозно сдвинула брови. Не мешай мне разговаривать с мальчиком! А ты, - повернулась она к Эрвину, - не слушай этого… старого развратника! Он тебя ничему путнему не научит.
Герр Вилли Краузе, в ответ только ухмыльнулся и, попыхивая ароматным дымком из коротенькой трубочки-носогрейки, назидательно проговорил:
- Знаешь, Эрвин, пожалуй, твоя тётя права. - Найди хорошую девушку, женись на ней, и ты обретёшь стабильность в жизни и уважение, как я!
- Вот видишь, мой мальчик, - тётя Эльза при этом лукаво прищурилась, - дядя Вилли тоже иногда может умные слова говорить.
- Да ладно вам!- как-бы рассердившись, проговорил дядя и, при этом погрозил паль-цем-сарделькой. Знаю я вас, хитрецов. Меня не обманешь.
- Спокойной ночи, тётя! Спокойной ночи, дядя! Спасибо за совет. Я обязательно, при случае, воспользуюсь им, и Эрвин направился в свою комнату.
Он долго ворочался в постели. Разные мысли, не давая уснуть, вертелись в голове: то появлялась мысль-ответ на слова тёти Эльзы, что пора ему жениться, и тут же перед глазами начинали проходить, как на подиуме, все когда-либо встреченные им девушки. То, покачивая покрытым рыжим волосом пальцем перед самым носом у Эрвина, дядя Вилли говорил: «Не вздумай жениться, мой мальчик, пропадёшь!» То вновь он видел строгую тётю Эльзу с вязанием на коленях и назидательно говорящую - если не женишься – пропадёшь! Мужчина без жены – не мужчина, а только половина мужчины. Бог велел парами жить! - И опять появлялся со своей неизменной трубкой во рту, дядя Вилли Краузе и, грозя волосатым пальцем, предупреждал - не слушай женщин, мой мальчик, от женитьбы в твоём возрасте происходят только одни неприятности. Поверь мне, мой мальчик!
А затем появилась, и не отпускала до самого рассвета, мысль о той молодой женщине. Он, как наяву, видел устремлённый прямо ему в глаза, вопрошающе-удивлённый, затянутый лёгким туманом боли, взгляд её голубых глаз, и терзался вопросом: «Почему она так на него посмотрела? Что такого увидела в нём, эта красивая молодая женщина, стонущая от непрекращающейся боли и мечущаяся на больничных носилках? Чт-о-о?»…
Проснулся он от назойливого пипикания будильника. По укоренившейся многолетней привычке, Эрвин сделал утреннюю зарядку, затем, приняв контрастный душ, спустился к завтраку. Его родственники уже были в столовой и ожидали только его прихода.
- Guten Morgen! – по очереди поцеловав, пожелал он доброго утра тёте и дяде.
- Guten Morgen! Setzen sie sich, - пригласила тётя всех к столу.
По окончанию завтрака, Эрвин попросил дядю отвлечься от чтения утренних газет и уделить ему немного времени. Я хочу Вас кое о чём попросить, сказал он:
- Дядя, ты не будешь возражать, если я в обеденное время съезжу по своим делам?
– Разве у тебя появились дела помимо салона, Эрвин? Когда же это? Почему я не знаю?
- Ну, ты же помнишь вчерашнюю женщину, дядя Вилли. Ту, для которой мы вызывали скорую помощь? Я хочу съездить в больницу и проведать её.
- Какую женщину? - немедленно вклинилась в разговор тётя, - почему мне ничего не рассказали? У тебя, Эрвин, оказывается, есть девушка, о которой я не знаю? - Странно, у вас появились от меня секреты?
- Ну, что вы, тётя! Какие могут быть от вас секреты? Просто мы забыли вам рассказать, тем более, что не было причины. Правда, дядя?
-Угу…
Эрвину ничего не оставалось, как подробно изложить вчерашнее событие, а затем вновь попросить у дяди разрешение, чтобы отлучиться.
- К этой женщине? - воззрился на него сквозь очки дядя Вилли. – Что с тобой, Эрвин, происходит? За последние сутки я тебя совершенно не узнаю.
- Ничего, дядя! Просто… я хочу узнать – всё ли у неё в порядке?
- Что ты пристал к мальчику, Вилли! Пусть проведает. Это очень даже человечно и вполне по-христиански! – вступилась за него тётя. Христос учит нас милосердию и заботе о ближнем своём! Тем более о, страждущих.
- Тоже мне, «ближняя», - буркнул себе под нос дядя и пыхнул дымом.
- Раз ты отвёз её в роддом, конечно, съезди, проведай, – посоветовала тётя.
Дядя Вилли никак не прокомментировал её слова. Он мог перечить руководству компании «Фольксваген», но никогда бы не насмелился спорить со своей женой, изучив её характер за многолетнюю семейную жизнь.
* * *
Сидя за рулём своего «Ауди», Эрвин подумал, что как-то неудобно будет явиться в гости к только что родившей женщине без цветов и, по пути заскочив в приличный цветочный магазин, приобрёл огромный букет.
Дежурная медсестра подсказала, в какой палате лежит его жена и назвала её имя и фамилию, а потом, сделав серьёзные глаза, попеняла ему за путаницу, произошедшую по его вине при регистрации роженицы.
- А, что могло случиться? - удивился он. Причём здесь, я? Не понимаю!..
- Вы назвали фамилию роженицы – Рольф, а её фамилия – Соколова…
- Да не называл я её фамилию! Я свою фамилию назвал, когда меня спросили. - Откуда я мог знать, что спрашивают её фамилию?
- Понятно. - Вы, молодой папаша, подождите немного – ей только что принесли ребёнка для кормления и, показав ухоженным пальчиком с
