столовой, мыли посуду. Повар для бойцов тоже жарил вкусную картошку, не такую, правда, богатую, как дежурному по кухне.
- Так этот Волкозайкин, или как его там, у нас благородной голубенькой породы? – спросил друзей сержант, подавая на стол вторую сковороду аппетитно шкворчащей ароматной картошки.
Приятель дежурного по кухне залез рукой глубоко за шкаф и вытащил ещё одну бутылку водки.
- Никто гомика не пробовал? Может попробуем, скуки ради? Делать всё равно нечего, - хохотнул сержант. – Да и он, я думаю, только спасибо скажет, что мы его ублажим! Мается, небось, без партнёра!
- Не знаю, сержант. Я не разу не пробовал с гомиками, - засомневался тот, которого приятели называли Воропайкиным.
- Я тоже не пробовал, - пожал плечами второй, Федя. – Но на зоне, говорят, этим только и занимаются. Давайте попробуем… Понравится – будет у нас постоянная баба под боком. Не понравится – сделаем приятное голубому, да забудем. Сходи, Воропайкин, пригласи пацанку.
Воропайкин выглянул из двери в коридор и крикнул:
- Волкозайкин, или как там тебя, к дежурному по кухне!
- Волков-Козлов, - козырнул грязной рукой Вовка, войдя через несколько секунд в помещение.
- Садитесь оба, и Волков и Козлов, - миролюбиво предложил сержант, пододвигая табуретку к столу. – Жрать пора.
- Руки сполосну, - показал Вовка грязные руки и побежал мыть руки. Ему уже сказали, что ужинать дежурная смена будет жареной картошкой, так что предложению сесть к столу не удивился.
Ещё через несколько минут он сидел за столом со старослужащими и уплетал картошку.
- Не мечи так, - заметил сержант. – Хлебушком побольше прикусывай. А то на одного тебя не хватит. Выпьешь? – он поднял бутылку, собираясь разлить водку по кружкам.
- Не-не-не! – категорически затряс головой Вовка, почувствовав рвотный спазм в горле. – Я после сотрясения мозга видеть её не могу!
Старички со значением переглянулись.
- Это после того, как тебя опустили, что-ли? – с намёком спросил сержант, разливая водку себе и приятелям.
- После того, как друзья с горы спустили, - кивнул головой Вовка, загребая ложкой картошку.
- Когда опускают, тогда и спускают, - хохотнул Федя.
Вовка улыбнулся шутке, которую никак не мог примерить к себе.
Выпили.
- Это что ж за поза такая, «с горы»? – хмыкнул Воропайкин, зажёвывая луком и закусывая картошкой.
- Ну… Положили меня на спину, двое насели… А на финише я башкой трахнулся обо что-то, не помню. Пьяный был, - решил похвастать Вовка, подумав, что такой нюанс из его гражданской жизни придаст ему веса.
- А говоришь – не пьёшь, - укорил сержант.
- С тех пор и не пью. Не потому, что нельзя, а потому, что она в меня не лезет. Меня даже от ватки со спиртом тошнит!
- Давно тебя… «прокатили»?
- Три года уже.
- Ого! Это уже стаж… Ну а… нас «с горки» не покатаешь? – спросил Федя и обнял Вовку пониже спины.
Вовка перестал жевать, неприятно ощутив, как чужая рука тискает его зад. От оттолкнул руку, положил ложку, с трудом проглотил недожёваную картошку. Только теперь он понял двусмысленность разговора.
Вовка вспотел. Он слышал от парней, что не только на зонах, но и в армии «опускают».
Наверное, пора делать ноги. А если завалят прямо здесь? Их трое! Ну чем я провинился перед тобой, Господи! Почему все несчастья только на меня?! Все служат тихо и спокойно, под своими фамилиями, ни к кому никто не пристаёт с…
- Экая она у нас недотрога! – промурлыкал Федя, снова обнимая Вовку пониже спины.
Вовкин взгляд зацепился за нож на столе, которым резали хлеб. Воропайкин перехватил взгляд и убрал нож.
- Не хами, девочка.
Затем встал и закрыл дверь.
Вовка запаниковал.
- Ну чё ты, подруга? – начал уговаривать Федя, опять обняв Вовку ниже спины. – Мы знаем, что гомики тоже трахаются по любви. Но ты уж, наверное, соскучился по щекотке между ляжек… Так что давай, становись в позу. Может потом с кем и любовь сложится! У тебя было «с маленькой горки» вдвоём, а мы изобразим «большой слалом» втроём!
Воропайкин нервно заходил по помещению. Похоже, он начал возбуждаться.
Вовка понял, что если сейчас он не выскочит отсюда, его опустят и… Как относятся к опущенным на зоне, он читал и видел по телевизору. Армия – тоже «закрытый» мужской коллектив.
- Я не гомик! Почему вы… решили, что я… гомик? – сопротивлялся Вовка, в очередной раз освобождаясь от противной руки.
- Почему, почему… По кочану! – разозлился Федя. – Снимай штаны и становись раком! Давай по хорошему, пердила! А то заломаем сейчас!
- Тихо, тихо, тихо, - поднял руки вверх Вовка и стал подниматься из-за стола.
Федя придавил Вовку на место.
- Куда!
- А чё, под стол лезть? – спросил Вовка. Он понимал, что настала ситуация «ноль», когда надо мыслить холодно и принимать решения нешуточные.
Сержант вольно откинулся к стенке и с любопытствующей улыбкой наблюдал за происходящим.
Федя насторожённо отпустил Вовку.
- Стань на шухере у двери! – велел он Воропайкину.
Воропайкин стал в дверном проёме.
«Пьяные, сволочи! – метались мысли в голове Вовки. – Сержант расслабился, Воропайкин возбудился, один этот по настоящему агрессивный. Значит он самый опасный…»
- В позу, салага! – ткнул Вовку в бок Федя.
Вовка медленно встал, хотел так же медленно наклониться, чтобы взять табурет и трахнуть им с размаху по голове Феди. Но тот словно угадал мысль и выбил ногой табурет из-под Вовки. Теперь Вовке под ногами ничего не мешало, хоть пляши.
Сержант посмотрел на Вовкины ноги и насторожился.
Чёрт! Вовка вспомнил, что у него за голенищем торчит нож, которым он чистил картошку! Острый и большой нож!
Он выхватил нож и сиганул к двери. Упёр нож в бок ничего не ожидавшему Воропайкину:
- Открывай! Открывай, а то зарежу! Мне по фигу, у меня мозготрясение, я под шизу кошу!
Старослужащие оцепенели. Такой прыти от гомика они не ожидали.
- Открывай! – чуть не взвизгнул Вовка и припёр ножом так, что Воропайкину стало больно. Ещё немного – и нож прорежет гимнастёрку.
- Открываю, открываю, - забормотал Воропайкин и на ощупь отпер дверь.
Вовка швырнул Воропайкина к столу и помчался по коридору. Сзади раздавался топот погони. С размаху Вовка ударился в запертую заднюю дверь. Разбираться в запорах не было времени, он сиганул в ту комнату, где чистил картошку, захлопнул дверь, задвинул засов. Дверь обита железом, петли и засов мощные – не выбьешь. Окон нет, отверстие для засыпки картошки узкое, только один человек пролезет, если что. Относительная безопасность…
Вовка расслабленно осел по стене на пол. Руки и ноги дрожали.
Он услышал, как с той стороны пару раз глухо стукнули в дверь. Плечом, наверное. Вовка невесело улыбнулся.
- Эй, боец, открой по-хорошему! – услышал Вовка Федин голос.
- А то чё? – спросил Вовка.
- А то хуже будет! У нас педиков всё равно…
- Я не педик, - чётко произнёс Вовка. – А если вам приспичило – друг другом попользуйтесь!
За дверью негромко и неразборчиво побубнили, затем послышался звук удаляющихся шагов.
«И что дальше? – невесело думал Вовка. – До утра здесь сидеть? А выходить как?»
Кто-то подошёл к двери, грохнул несколько раз кулаком в дверь.
- Боец, картошку давай! Варить надо! – услышал Вовка голос повара.
- Я ещё не почистил, - усмехнулся Вовка.
- Давай, сколько почистил! В ваннах лежит, мне хватит.
- Картошку варить к завтраку, сейчас картошка не нужна.
- Я наряду пожарю!
- Наряду уже пожарили.
- От, сука… - услышал Вовка Федин голос.
- И вообще, - предупредил Вовка. – Я открою дверь и выйду отсюда, если только мне прикажет Серков. Или командир роты.
- От сука какая! – удивился за дверью Федя.
Вовка понимал, что до утра ему отсюда не выйти, поэтому сел у вороха и неторопливо продолжил чистить картошку. Хочешь ни хочешь, утром повару готовить завтрак. Придётся ему вызывать дежурного офицера. Придёт Серков, Вовка скажет ему, что старослужащие пытались его изнасиловать. Серков не поверит, возможно – накажет Вовку. А куда деваться?
Под утро в дверь забарабанили.
- Открывай! Картошка нужна! – потребовал повар.
- Серкова давай, - стоял на своём Вовка.
- Ты чё, салага козлиная! Мне жратву готовить надо! Открывай, сука! – ругался повар.
Вовка молчал. А что повторяться? Он своё сказал, пока его требование не выполнят, дверь он не откроет.
От нечего делать Вовка собрал картофельные очистки в ящик, надел на водопроводный кран обрезок шланга и смыл грязь с пола в сливное отверстие. Помыл деревянный жёлоб для засыпки картошки, сполоснул дерматиновый фартук, закрывающий отверстие. Помыл струёй воды неработающую картофелечистку. Аккуратно поставил табурет к стене, сел.
- Вовк, ты чё там? – услышал он голос сослуживца Афанасьева. – Картошка нужна…
- Серкова пусть зовут. Они меня изнасиловать хотели. По-любому не открою.
- Точно?
- Точно. Я ж не враг своему здоровью.
За дверью опять утихло.
Прошло довольно много времени. От нечего делать Вовка протёр сполоснутой половой тряпкой пыль, где мог достать, и расхаживал по блистающей чистотой комнате.
Вдруг он услышал громкие шаги. «Кто-то сердитый идёт!» – подумал Вовка. – Скорее всего, Серков.
В дверь забарабанили кулаком.
- Кто там? – негромко спросил Вовка.
- Открывай! – рявкнул из-за двери Серков.
- Товарищ старший лейтенант, дежурный сержант и два его дружка вечером после ужина угощали меня водкой, а потом попытались изнасиловать. Я убежал от них и был вынужден запереться здесь.
- Открывай, разберёмся! – повторно рявкнул Серков.
Вовка открыл дверь, отступил в сторону.
Серков ураганом ворвался в овощной зал и остановился, пораженный. Он прекрасно знал, как выглядит обычно овощной зал – грязный кафель на стенах, грязный пол, заваленный очистками, грязь везде, а тут…
- Это что? – обвёл он руками, будто видел перед собой жуткий бардак.
- Делать нечего было, вот я и прибрал, - виновато признался Вовка.
Серков длинно прокашлялся, будто у него в горле сверебило. Его подняли чёрт-те как рано, сказали, что боец заперся, что картошка не чищена, что…
- Дыхни! – потребовал он и придвинул своё лицо к бойцу.
Стесняясь, Вовка дыхнул в лицо старшему лейтенанту. И учуял исходящий от Серкова густой похмельный запах.
В двери стояли удивлённые повар и Афанасьев со Смирновым.
- Н-ну… пойдём… - как-то нерешительно сказал Серков.
- Есть, - спокойно согласился Вовка и пошел следом за старшим лейтенантом.
=11=
- Это ж надо, с какой неприятности начинается день! Только пришёл на службу и – на тебе! - Капитан тяжело вздохнул. - Куда ты его дел?
- В учебном классе запер… От греха.
А Серков опять ночью порол водку! Рожа опухшая, похмельем разит… Если доложить о ЧП командиру части, может вызвать для разбирательства, унюхает, вставит – мало не покажется! Серкову ещё повезло сегодня – о ночных происшествиях докладывал начальнику штаба по телефону, а тот велел сначала на месте разобраться.
- И что ты думаешь по этому делу?
- Шизу гонит со страшной силой! Вечером я заходил к ним – сержант, дежурный по кухне, кормил двух шоферов. Трезвые были. Утром, когда вызвали, тоже всё в порядке было. Все трезвые, никто не побитый. А этот… Заперся в овощном зале, целую ночь там просидел. От нечего делать перемыл всё. Картошки начистил две ванны.
- Взвод за ночь столько не начистит! – заметил капитан. – Если бы ему что мерещилось, он бы
