СКАЗАНИЕ О ЗВЁЗДНОМ МАЛЬЧИКЕ

вижу у тебя лиру? Ты на своей родине был певцом?
- Я не всегда был гоплитом, - ответил Гомер, - и я не враг твоему народу. Многие хотят уйти от обезумевшего базилевса. Я клянусь тебе венценосный мальчик, что об этой войне узнают все, даже ещё не рождённые, и она останется в веках как величайшая из безумнейших.
- Расскажи о нас, Гомер…

Таг опустил глаза и побрёл обратно в дом, где почему-то, упал на ложе и заплакал… Так он проплакал долго, а потом задремал, будто понимая, что звал его в том сне Тин. А может и не звал, а просто что-то хотел сказать. Мальчик не хотел на сей раз просыпаться, но всё же сам приказал себе пробудиться и подвёлся с ложа. В комнатке стояли Арей с Пайроном.

- Я сзываю совет, - встал Таг, - соберите ко мне воевод. Мы всё же поставим тут новую столицу. Пусть не надолго, но пора заявить им, что мы держава… Тебя, Арей, я назначаю градоначальником этого города. Ты ведь, отсюда родом?
- Да, мой повелитель, - кивнул Арей.
- Харону передайте, что я повелеваю возвести новый храм Асменя, и не жалейте для этого ни камня, ни золота. Он должен стать величественнее чем троянский.

Таг на минуту задумался…

- Аплу пусть учится у Харона. Он слишком наивен для того, чтобы стать воином. Он говорит с духами и боги приходят к нам на помощь по зову его волшебной флейты. Путь его флейта принесёт счастье нашему народу, и сеет радость в души людей.
- А ты Пайрон, будешь новым начальником царской стражи, - посмотрел на Пайрона Таг…

Глава 12

НОВАЯ СТОЛИЦА
…из Манускрипта…
«Царь Царей и Господин Господствующих, потомок Божественного Лабарны, Таг, сын Геркле, внук Приама, долго ходил удручённый гибелью Полидора и Поликсены, в которой он, со слов слепого лирника Гомера узнал ту, с которой был помолвлен в день свадьбы Париса и Елены.
Долго руссы, которых данайцы звали скифами, не появлялись в степях, набирая мощь и силу в граде Килла, что был объявлен новой столицей державы, названной именем Русь, ибо звали себя воины Тага и все его подданные – руссами, по цвету волос своего народа, как издревле звали нас враги; народы наши, расены и туржен смешались теперь, и трудно было сказать, кто где есть и где обитает. И по сему, пристало имя это, руссы, к каждому кто считал себя не покорённым. Руссы изгнали данайцев из всей округи Киеграда, Киллы, и подступили к стенам Трои, встали стражами по руинам Хрисы и глубоко в степях, вызволив из пещер и потаенных балок соотечественников. Земля вновь ожила и покрылась голосами людей. Множества потянулись под стены новой столицы, воспев славу царю Мастарне…»

Весть о вступлении фраков на землю руссов донеслась с первыми днями весны, когда степь оживает, покрывается зелёной травой и кони особенно радуются каждому походу. В этот поход Таг выступил ещё перед восходом солнца. Собственно, это был его первый поход. Все, что было раньше, назвать походом он и сам не мог. Так, сидели в балках, налетали на данайские посёлки, наводили ужас на всех, даже на видавших виды воинов. А вот поход, что бы под звуки горнов, под алыми хоругвами на которых распустил крылья двухголовый Семаргл-Орёл, как постоянно ходил его отец Геркле, Таг вышел впервые…
Таг, до проснулся ещё восхода солнца. Он постоял около окна, полюбовался на далёкие звёзды и вдруг поймал себя на мысли, что за свою жизнь он ни разу не взглянул в звёздное небо. И ему, почему-то стало настолько обидно, стыдно и до боли неприятно от одной этой мысли.
Мальчик вышел во двор, посмотрел на стражников, стоящих по обе стороны ворот, выводящих на улицу, и направился к костру, горящему в глубине двора…
Таг подошел к огню, подкинул сухую ветку, и огонь занялся, вспыхнув ярким пламенем и осветив и Тага, и двор, и рыжие кирпичные стены дома.
Таг молитвенно поднял ладони, и глядя на концы языков пламени, почувствовал прилив новых сил.

- Бог моего народа, - шепнул Таг, - Громовержец, господин мой, и вы, боги, господа мои, это так: совершаются грехи! И отец мой грешил и преступал повеления Бога моего народа, Громовержца, господина моего. Я же ни в чем не грешен. Это так: грех переходит с отца на сына. И на меня перешел грех отца. И теперь Богу моего народа, Громовержцу, господину моему, и богам, господам моим, я признаюсь: это так, совершались грехи. А поелику я признал грех отца своего, да смилостивятся вновь Бог моего народа, Громовержец, господин мой, и боги, господа мои! Будьте благосклонны ко мне и прогоните данайскую чуму из страны Хатти! Вы, боги, желающие отметить за смерть моего брата Тина: те, что убили Тина, уже понесли наказание за свое кровавое преступление. Страну же Хатти это кровавое преступление повергло в скорбь и печаль, так что и страна Хатти была наказана. Поскольку месть теперь обращена против меня, я хочу со всей своей ратью принести покаянное жертвоприношение. И тем хочу вновь умилостивить богов, господ моих. Будьте ко мне снова милостивы, о боги, господа мои! Хочу вновь быть допущенным пред лицо ваше! И поелику к вам обращаю свою молитву, выслушайте меня. Потому что не учинил я зла никакого, а из тех, кто провинился тогда и содеял зло, уже никого не осталось, все мертвы, и поелику дело отца моего перешло на меня, взгляните, о боги, господа мои, хочу принести вам дары за страну Хатти в знак примирения. Прогоните печаль из сердца, избавьте душу мою от страха…128

Утро…
Киеград ликовал. За год он изменился. Глинобитные домики помалу менялись кирпичными строениями. Возвели новые стены, а врата Таг велел поставить иные, подобные тем, что стояли в Трое, так и назвав их – Златые Врата. Теперь он, а не Геркле приближался на белом коне к Златым Вратам, под хоругвами, в окружении витязей, за которыми стройными лавами, поступью, пешими и конными шли воины... А вокруг собрался ликующий народ, едва проснувшийся. Били барабаны, трубили трубы, и все кричали «Слава!», словно не провожали воинов на войну, а уже встречали их с победой.
К вечеру встали станом в степи… Таг спал эту ночь. Спал так крепко, как не спал никогда. И рано утром, выйдя из шатра, наконец, рассмотрел место будущего боя… Степь тут была особенно неровная, изрезанная балками и словно устелена скалами. Огромный курган возвышался вдалеке, как бы закрывая собой восходящее солнце. Но солнце всё равно всходило, плавно, медленно, розовея и постепенно становясь ярко-красным, переливаясь тысячами неизведанных оттенков зари. Над горизонтом вначале показалась его корона в белых огромных лучах. Затем выглянул багровый край, который становился всё больше и больше, как будто это было не солнце, а красный холм вдали, или волна на Северном Море, набегающая издали на берег, что росла на глазах. Казалось, что он должен удариться об огромные степные скалы и исчезнуть, а вслед за ним должен вот-вот показаться другой, затем третий, четвёртый и так до бесконечности… Но красный холм рос и рос, пока не вырос в красное светило. Белеющее светило. И вместе с тем как он вырастал, исчезал утренний озноб, улетучивался сон и роса возносилась к верху туманом. На мгновение смолкли степные птицы, а утренняя звезда Денница, один раз вспыхнула, словно тысячью огней и исчезла в голубом небосводе…
Сотни труб огласили наступление утра. Барабаны их заглушили своим бесчисленным боем и людской поток начал выстраиваться в могучую лавину.
«Полк правой руки… Полк левой руки… Срединный полк, лобовой полк пращников… Полк засадный… », - смотрел Таг на своё воинство с холма, поглядывая одним глазом на копошащийся стан данайцев. Вон он и Одиссей, тоже в красном плаще и серебристом шлеме с огромным хохлом.
Данайцы выстраивались в одну лаву, а по обе их стороны мальчик видел каскскую конницу.

- А конницы у нас всего один полк, - сказал Таг Пайрону и глянул на бледного Аплу.
- Скажи мне, златокудрый волшебник Аплу, что нас ждёт сегодня?

Аплу только пожал плечами.

- Сыграешь, что ни будь? – спросил Таг.
- После боя… - ответил Аплу, боязко глядя на данайцев.
- После боя, так после боя, - ответил Таг и махнул рукой.
В сторону холма ехал всадник. Таг узнал в нём Арея.
- Повелитель! - крикнул Арей, - воины готовы к бою! Витязи стоят в срединном полку! И ждут только вашего знака! Многие помнят Геркле! Благословите их своим мечём, как это делал ваш отец!

Таг одел шлем.

- Коня мне, Пайрон!

Пайрон подал Тагу уздцы.

- Поёдешь следом за мной, со знаменем, - приказал мальчик и ловко запрыгнул в седло.

Он направил коня вниз, под холм, где его ждал Арей. Пайрон медленно спускался следом. Таг посмотрел на Аплу.

- Будь около хоругвы. Береги её силою своей волшебной флейты. Этот двухголовый орёл последнее, что осталось от клейнод троянских царей… Сохранишь его?
- Сохраню, - услышал Таг Аплу и достал из ножен меч.
- Готовность дружина! - крикнул Арей витязям.

Таг слегка подогнал коня вперёд, поведя его перед лавиной витязей, вытянув меч перед собой.

- Слава! Слава! Слава! - раздалось полем.
Забил барабан. Трубы возвестили появление царя. Таг выехал на середину лавы и повернулся лицом к врагу.

Ряды данайцев расступились. На середину поля выехала колесница.

- Одиссей, - шепнул Пайрон.
- Вижу, - ответил Таг, - а чего он хочет?
- Сейчас узнаем….

Колесница остановилась ровно посреди поля.

- Эй, скифы! Лучезарный архонт Одиссей, базилевс Илиона, сын богини Геры, хочет говорить с вашим базилевсом Мастарной! - прокричал возница, - он ждёт его ровно столько, сколько отпущено обычаями войны перед боём, что бы остановить кровопролитие. Пусть Мастарна наконец покажет своё лицо, ежели он не трус, а воин!

Таг посмотрел на Пайрона и Арея.

- Я не трус. Я выеду к нему.
- Мы поедем с вами, повелитель, - ответил тихо Пайрон.
- Это ещё почему?
- Одиссей богатырь и то с возницей приплёлся, - указал Арей.
- Гм, - глянул в сторону Одиссея Таг, - вы думаете, что он убьёт меня перед всей ратью?
- Убить не убьёт, но лучше, если мы будем присутствовать при вашем разговоре, - сказал Пайрон.
- И как долго вы будете ходить по моим пятам? Пайрон? Арей? - посмотрел Таг на витязей.
- До последнего вздоха, повелитель.
- До последнего вздоха.
- Поехали уже! - хлестнул коня Таг и выехал в сторону колесницы…
…

Едва они приблизились к колеснице, Одиссей снял шлем и вышел навстречу. Он вытащил из ножен меч и воткнув его в землю, отошёл на шаг назад. То же сделал и Таг едва остановил коня…

Одиссей молча глянул на мальчика…

- Чего смотришь? - спросил Таг, - я Мастарна, царь руссов, которые до вашего нашествия звались хеттами и которых вы называете скифами.
- Так это из-за тебя пролилось столько крови? - отступил Одиссей, - это про тебя рассказывают, что ты могучий богатырь, сразивший самого Ахилла, сын бога войны? Да тебе от силы двенадцать лет!
- Кровь не пролилась бы, если бы вы не появились на наших берегах, - отрезал Таг, - и что бы сразить Ахилла вовсе не надо было быть богатырём. Я сын Геркле, внук Приама, потомок Лабарны. Зачем звал меня, Улис?
- Таг? Ты тот самый Таг, который ввёз собственными руками..?
- Деревянного коня в город, - перебил его Таг, - а ты тот самый Одиссей, который обманул наивного ребёнка, грустившего по любимой игрушке? Это про тебя теперь сказывают «Бойся Данайца дары приносящего!»?

Одиссей усмехнулся.

- Я собрал цвет всего воинства. Мои воины разметут тех крестьян, которых ты вооружил мечами и пращами. Мы рождены в