СКАЗАНИЕ О ЗВЁЗДНОМ МАЛЬЧИКЕ

народ. Архонт попался в свой собственный капкан!

…Пока шли степями обнаруживали только засыпанные родники и горящий пырей с ковылём.
Данайское войско, точнее то, что от него оставалось, а оставался сравнительно небольшой отряд личной охраны самого Одиссея, оказалось напрочь закрыто среди крутояров и каменных скалок. Хоть коней бросай и иди дальше пешком.
Только на пятый день разведка обнаружила признаки жизни…

- Там внизу, в балке у речушки, относительно небольшой, какой-то старик с собакой в шалаше живёт.
- Старик? Собака? Откуда тут старик и чем он кормится? – усмехнулся Одиссей.
- Видимо рыбой, - ответил разведчик.
- Откуда тут рыба, - сплюнул Одиссей, - скифы травят и землю и воду. Сами дохнут, и людей переводят.

Он вскочил на коня.

- Давайте мне этого старика…

Данайцы направились следом за Одиссеем…
С небольшой заминкой спустились в балку. Данайцев оказалось довольно много для того, что бы их появление осталось незамеченным. Да и старик повёл себя относительно приветливо. Он учтиво вышел навстречу Одиссею и даже поклонился ему, с улыбкой на лице.

- Приветствую тебя, славный Одиссей, царь Итаки.

Одиссей даже удивился.

- Ты скиф. И почему же ты приветствуешь меня так почтительно? Меня ненавидят в этой стране все, от грудных младенцев до глубоких стариков. Я тут людей казню без разбора, а живых терзаю до смерти. А ты, как будто и не местный житель, старый баран.

Весёлый смех данайцев наполнил балку. Вокруг чернели пещеры, в одной из которых сияли жёлтые огоньки глаз собаки. Собака поднялась и медленно поковыляла к старику, сев возле его ног.

- Я Харон, ответил старик. Я страж этой реки, которая зовётся Стикс. Это граница царства
живых и царства мёртвых. Через эту реку никто ещё не переходил без моего благословения.
- Страж? - рассмеялся Одиссей, - и кто же тебя стражем назначил? Мастарна? Или ты скажешь, что сам бог смерти Аид благословил тебя на стояние у границ жизни и смерти?
- Дьяус-Питар, Отец Небесный! – ответил Харон, - там, за рекой, только мёртвые и живым
нет туда входа.
- Ладно, старый, - прервал его Одиссей, - не забивай мне мозги своими сказками, полоумный жрец.

Одиссей махнул рукой на реку.

- Сколько тут локтей перехода, Гомер?

Гомер, молодой всадник со старенькой лирой, оценил реку взглядом.

- Я думаю около двухсот, повелитель.
- Ладно, - повернул к реке коня Одиссей и показал воинам знак к переправе.
- Сейчас глянем, какое оно, царство мёртвых… Интересно будет поздороваться со старыми друзьями.

Воины спустились к каменистому берегу и ступили в воду. Конные воины пропустили пеших, а затем сами въехали в воду. Едва только последний данаец отплыл от берега, неизвестно откуда раздался петушиный крик, и с криком вылетело несколько стрел несущих на себе горящие пакли…
…Река вдруг вспыхнула и наполнилась зловещим, пожирающим всё огнём,  человеческими криками проклятия и воплями о помощи. Чёрный дым вмиг наполнил балку…

- Гомер! Где старик?! – закричал Одиссей.

В дыму ничего не было видно. Старик давно исчез, а собака последовала его примеру.

- Сбежал скиф! Он сбежал! Гомер! Найди его! – как ребёнок кричал Одиссей в безумии, но Гомер словно не слышал его. Да и не мог он услышать Одиссея сквозь крики горящих заживо людей…

Данайцы выбегали из воды пытаясь сбить с себя пламя, но оно только сильнее разгоралось и проникало всюду, словно стекая по человеческим телам, на камень, на землю и не гасло даже в воде из родника, бьющего тут же в балке. Занялся камыш. Огонь подскочил, казалось, до самого неба.

- А!!! Проклятие!!! – завопил Одиссей, ударил шпорами коня и буквально взлетел на гору.

Стоявший рядом в оцепенении Гомер вдруг ожил и пришпорив коня, вылетел вихрем из этой проклятой балки…

Через полчаса всё было кончено. А ещё через несколько минут погас и камыш… Когда дым улетучился река, от края и до края была наполнена обугленными трупами. Трупы были и у берега, и на противоположном берегу, и в пойме, и посреди реки. Они никуда не плыли и не тонули. Кое-где ещё маячили огоньки синего пламени, догорая как остатки жизни…
Одиссей, с десятком гоплитов, выехал на каменистый берег, рассматривая эту зловещую картину… Он ничего не говорил. Архонт только покачивал головой, а на лице его дёргалась полусумасшедшей гримасой жилка, то ли от ужаса, то ли от бессилия. Вмиг погибло несколько сотен лучших данайских воинов, тех самых мирмидонов, которых водил в бой сам Ахилл…

- Воистину теперь Стикс назовётся рекой смерти, - произнёс Одиссей…

На противоположном берегу так же наблюдали эту картину. Таг не ужасался от виденного, и никто из окружавших его, не горевал. Это было бескровная победа. Ещё одна победа.

Наконец показались Харон с Цербером.

- Так что это за смесь? – поприветствовал Харона мальчик, указывая на реку.
- Это кровь земли, - ответил Харон, - чёрная кровь, которую ещё зовут словом «нефть». Эту тайну поведал мудрому Лаокоону один египетский жрец, а он поведал мне и научил, как добывать эту кровь из земли, и открыл знание о том, как и где её искать. Есть ещё дыхание земли. Оно тоже огнём дышит127.
- Пусть про это не знают данайцы, - сказал Таг, - а наши люди все должны знать и уметь добывать и применять кровь и дыхание матери-земли. Ты научишь меня этому, Харон?
- Обещаю, повелитель, - поклонился старик.
- Но ведь рано ли, поздно ли, данайцы поймут, что Стикс не граница междумирья, - усмехнулся Пайрон.
- Вонюч и грозен греческий огонь, - покачал головой Таг.

…три дня спустя; побережье неподалёку устья Стикса…

В этот вечер Одиссей не спал. Вернее, его несколько раз уже будил осенний холод. Он ни как не мог привыкнуть к холодным степным ночам этой дикой земли. Занимался дождь и завывал ветер. Он бился об шаткие стены шатра и нагонял тревогу.
- Да кто там ещё! – вскочил Одиссей, что бы выпроводить незваного гостя.
- Не гневись, повелитель, - услышал он в ответ.

Перед ним стоял, полусогнувшись, незнакомый человек. Человек был не молод, но и не стар. Седая бородка выглядывала из-под капюшона плаща, серого, выгоревшего и потёртого.

- Кто ты? Чего тебе надо? – глянул на незваного гостя Одиссей.
- Я твой друг, - проговорил тихо человек, - я хочу тебе помочь.
- Ты знаешь где Мастарна? – спросил Одиссей.
- Никто не знает где Мастарна и кто он, но я друг всем данайцам и знаю кое-что такое, чего не знает повелитель, - склонился человек ещё ниже.
- Да встань ты, и покажи своё лицо! – схватил за плечи Одиссей старика и сорвал с него капюшон.

На него смотрели хитрые и испуганные глаза.

- Ты кто? – спросил опять Одиссей.
- Я Баламер, волхв, я друг, - проговорил старик.

Одиссей отпустил Баламера.

- Все вы тут, друзья. И чем же ты хочешь мне помочь?
- Дело в том, повелитель, что у Мастарны есть кровный брат, Полидор, и сестра, Поликсена, дети Приама, - словно шепнул старик.
- Вот как? И где же они, эти дети Приама? – удивлённо посмотрел Одиссей в глаза старику.
- Полидор сейчас возвращается из Фракии, - шёпотом сказал Баламер, - и сегодня ночью должен высадиться тут, в устье Стикса. Зачем он туда ходил, я не знаю. Но то, что не для блага данайцев, так это верно. А вот где Поликсена, то одним богам ведомо.
- Ну ладно, понял. И что ещё? – присел Одиссей около костра.
- Со мной их мать, Гекуба, которая считалась умершей…
- Довольно, - остановил его Одиссей, - приведи её, я хочу её видеть….

Старик вышел и ввёл связанную женщину. Одиссей увидел, что Гекуба уже не молода. Даже седовата.

- Эх, - усмехнулся он, - развяжи её, старый болван.

Старик бросился развязывать Гекубу.

- Прости, мой повелитель, но я боялся, как бы она не убежала…

Одиссей молча наблюдал за стариком.

- Стража! – крикнул он, как только тот развязал пленницу.

Вошли гоплиты.

- Возьмите этого старого чёрта и вздёрните на первой же чинаре, что бы знал, как своих продавать…

Старик завопил схваченный гоплитами.

- Мой повелитель! Мой повелитель! Но ведь это я открыл вам ворота Трои! – завопил старик, но Одиссей его не слушал. Он долго рассматривал пленницу, пока старик не замолк.
- Ну и куда же тебя деть? Ты уже стара для меня, троянская царица, жена Приама. Так ты
родная мать кровного брата моего врага?

Гекуба ничего не ответила Одиссею, молча наблюдая за движениями архонта.
- Ну не молчи, царица, Гекуба. Сегодня же я направлю воинов, что бы те встретили твоего сына, Полидора, и вы снова будете вместе, - усмехнулся Одиссей, - разве ты не рада? Видишь? Я семью соединяю, матери сына возвращаю. А то, говорят в народе, развоевался
твой сынок.

Гекуба снова ничего не ответила.

- Скучна ты, Гекуба. Елена, жена Париса, та вопила, не хотела в Элладу возвращаться. А Менрва, жена Гектора, та вообще, на стрелу бросилась, когда узнала, что её сынок Астианакт со стены свалился, - продолжал Одиссей, - хотя, по мне, лучше бы он жив был… Славный был малый, несознательный ещё. А ты вот, молчишь и не спрашиваешь, что с тобой будет.
- Чего ты хочешь? – наконец спросила Гекуба, - что бы я выдала Мастарну? Я не знаю, кто
это. Говорят, что воскресший Геркле. А сына своего я не видела с тех пор, как младенцами их с сестрой оставила добрым людям.
- Ну, видишь? – усмехнулся Одиссей, словно похвалив себя, - какой я добрый… Сегодня ты встретишься с ним, Гекуба, жена Приама.
- Мой сын родной племянник Грамара, царя фраков, - отрезала Гекуба, - если с его головы…
- Да знаю, знаю, - рассмеялся Одиссей, - если с его головы, упадёт волосок, то я буду иметь дело с фракийским царём Грамаром. И что могут фраки? Они уже отсиделись тогда, когда надо было нам с Ахиллом, что бы они отсиделись. Ты думаешь, что они сунуться сюда сейчас? Нет. Этого не будет. Фраки не троянцы. Их порода – торговцы и менялы, виноградари и рыбаки. А троянцы настоящие воины. Державы нет, а они воюют. Даже такие мальчишки как твой сын. Сколько ему? Говорят лет четырнадцать? Что ж, в четырнадцать лет я тоже ушёл на первую свою войну…

… … … Эту ночь Гекуба коротала молча и одна. Бежать она не могла. Сердце её останавливало, и ноги не хотели уходить из данайского стана. Она просидела у костра, молча глядя на огонь и в мыслях её трудно было что прочитать. Одиссей был хитёр и даже не выставил охраны у своего шатра. Лучшим стражем для Гекубы оказалось само её сердце.
Время текло медленно, внезапно утих ветер и Гекуба вышла на воздух, подойдя к огромному костру, у которого сидел один единственный гоплит.

- Присядь со мной, поешь, - предложил гоплит и протянул Гекубе миску с жидкой похлёбкой.
- Я не голодна, - ответила Гекуба.
- Говорят, сына ждёшь? – спросил он тогда.
- Сына…
- Одиссей коварен. Бегите, как только он будет с тобой. Недаром, даже мы , его воины, между собой называем Одиссея, как и вы, Улис.
- Мы его называем Хитрым Лисом, - ответила Гекуба подсев рядом.
- Я всю жизнь бежала… от Приама… От людей… Куда бежать? – проговорила она.
- Туда, где вас ждут, где вам будут рады…
- Где будут рады дасунянке, матери царского сына?
- Быть может вам не будут рады нигде, только в царстве Аида, но за то вы будете живы, и твой сын будет в безопасности, рядом с матерью. Я понял так, что за ним могут охотиться не только эллины, но и многие недоброжелатели.

Воин достал из мешка небольшую лиру.

- Хочешь, я тебе заиграю?
Гекуба улыбнулась. Гоплит заиграл, что-то печальное и протяжное. Музыка полилась