И никаких ХУ!

соискательница докторской надбавки, усаживаясь к столу и приготовив лист бумаги и ручку для записи ценных сведений.
- Начнём, - согласился Викентий Алексеевич, откидываясь на спинку удобного седалища, - и начнём, пожалуй, сначала. – Она ждала, не возражая. – У вас тема чисто теоретическая или с практической направленностью?
- Тему мне подкинули в Минлегпроме, - чуть поморщилась Аня. – Им нужно обновить завод бытовых холодильников, вот и попросили подготовить проект реконструкции, а я, проявив инициативу, решила реконструкцию совместить с модернизацией и производством совершенно новых моделей.
- О-ё-ё-ёй! – покачал головой добровольный куратор. – Восточный базар и только! Заводчане, конечно, обещали всяческую помощь, так?
- Да… - неуверенно подтвердила Анна Владимировна. – Что тут необычного?
- Ни-че-го! – согласился он. – И вы купились?
- Да нет! – резко возразила она, помрачнев, но грубоватое обвинение стерпела. – Просто захотелось в кои-то веки принести практическую пользу и заодно осуществить кое-какие собственные замыслы. В голове давно крутятся мыслишки о комбинированной бытовой модели, комплектующейся по желанию потребителя раздельными съёмными блоками: морозильным, холодильным, нагревательным и сушильным.
- Не забудьте про тостер и гриль, - подсказал он, - а если добавить стиральную машину, пылесос, электропечь, электробритву и электрозубощётку, то и я раскошелюсь с кандидатской, куплю такую бытовую стенку по частям, а вместо жены найму оператора – и дешевле, и спокойнее.
Она положила руку на здоровенный справочник.
- Могу и запустить, - пообещала, затемнив синь глаз до ультрафиолета, - с меня станется.
На всякий случай Викентий Алексеевич принял вертикальное оборонительное положение.
- Лучше не надо, - посоветовал он, - а то придётся в вашей чистой квартире возиться с моим грязным трупом и тратиться на белые тапочки.
Анна Владимировна засмеялась, прощая грубость:
- Обойдётесь и старыми шлёпанцами.
- Нельзя, - возразил он, - в рай, как в музей, без белых не пускают – тамошние боятся земной пыли. – Смилостивившись, она убрала руку со смертельного снаряда. – А если серьёзно, то идея мне серьёзно нравится, хотя я и не представляю, что может получиться из совмещения холодильных и нагревательных агрегатов. Но это уже ваша забота. А вот другое совмещение – старого производства с новейшей продукцией – мне мыслится абсолютно несовместимым. На гнилом фундаменте, как его ни реконструируй, ни модернизируй, нового здания не построишь. И производственная аура не та, и работники не те, и организация не та, и всё не так – загубят вашу модель, непроизвольно будут подгонять под старые.
- И что же делать? – Анна Владимировна встала, пинком загнала ни в чём не повинные тапочки под шкаф и нервно зашагала по комнате, обдумывая услышанное. А Викентий Алексеевич снова вольготно откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу, выставив в боевое охранение стираный носок.
- Взять в качестве темы разработку блочной модели и проектировать для её производства абсолютно новый завод с современным оборудованием. Посчитаете и убедитесь, что так обойдётся даже дешевле.
Она остановилась перед ним.
- Как-то неудобно перед заказчиком.
Советчик пожал плечами.
- А вы не отказывайтесь. – Она недоумённо подняла брови. – Предложите платный договор на проект реконструкции и модернизации старого завода и увидите – они сами откажутся. Так… о реферате я вам уже говорил. Да, вот ещё что: срочно состряпайте статейку в отраслевой журнальчик, застолбите идею. По-моему, ещё никто пока не догадался держать в одной кастрюле кипяток и холодную воду. – Он разобрал ноги и взялся за подлокотники, намереваясь встать. – Ну, как, помогли вам мои советы?
Она невесело усмехнулась и отошла, давая ему возможность подняться.
- Ещё как! Если не считать того, что перечёркнута вся сделанная ранее работа.
Он развёл руки.
- Извините, коль не угодил: чем могу, тем и помогу, - и встал, наконец. – Я, пожалуй, пойду с вашего разрешения: очень хочется посмотреть хотя бы второй тайм футбольного телерепортажа, да ещё и из персональной ложи, лёжа.
- Кто играет? – спросила с отрешённым выражением лица.
- Спартак с ЦСКА.
- Да ну? – отрешённость вмиг исчезла, будто сползла невидимой пеленой. – Моя команда! Обязательно надо посмотреть! – Она оживилась, отбросив мысли о проклятой диссертации, и, встав на колени, стала шарить рукой под шкафом, выгребая тапочки, а Викентий Алексеевич с полнейшим эстетическим наслаждением разглядывал то, что не успел разглядеть, спеша следом по улице.
- Вы болеете за футбол? – промямлил он, не в силах отвести плотских глаз от двух внушительных полумячей.
- Почему бы нет? – задорно откликнулась болельщица, выуживая, наконец, меховых беженцев. – Вас это удивляет?
- Признаться – да, - сознался он, судорожно переводя дыхание. – За «Спартак», естественно?
Вдев ноги в тапки и притопнув для верности, она огорчила:
- Почему за «Спартак»? За армейцев.
- А почему за них, - построжел спартаковский фанат, - когда «Спартак» - наше спортивное общество?
- Почему, почему? – разозлилась она. – По кочану! Откуда я знала? – и примирительно: - Какая разница, за кого болеть? Все – наши, лишь бы хорошо играли.
- Вот именно, - не принял он мира.
- Ладно, - согласилась она на перемирие, - пошли к телевизору: у нас посмотрите, а то пропустите гол в свои ворота, - и засмеялась, уверенная в том.
В музейной комнате Анна Владимировна небрежно стащила с дивана небесно-облачную покрышку, сложила и бросила на кресло.
- Садитесь, - и включила ящик. – Оттуда сразу же послышались рёв и свист счастливых болельщиков, перекрикивающих равнодушный голос комментатора, потом нарисовался стадион и двадцать два лоботряса, гоняющих один полосатый мяч. – Я переоденусь и составлю компанию, - пообещала хозяйка и выскользнула за дверь, а Викентий Алексеевич присел, не чувствуя привычного удобства, но его сразу захватила ожесточённая баталия, а счёт 1:1 огорчил.
Вернувшаяся в свободном цветастом платье заядлая болельщица первым делом поинтересовалась:
- Какой счёт?
- 1:1, - не отрываясь от телеполя, сквозь зубы ответил он, недовольный игрой, - в пользу ваших. Наши придавили, да судья вам нагло подсуживает – купили мерзавца!
Она плюхнулась рядом, на ту же трибуну.
- Придавили – не задавили, - съехидничала, - наши ваших ещё додавят.
- Бабушка надвое гадала! – огрызнулся он. – Ну, что ты, мазила, делаешь! С пяти метров – выше ворот! Полная непруха! Кстати, старшая Анна Владимировна где? Мы ей не помешаем ором?
- Нет, - успокоила Аня, - она целый час будет мокнуть в минерально-травяном растворе, а потом полчаса сохнуть в своей комнате, так что орите на здоровье.
Викентий Алексеевич с досадой хлопнул себя по коленям.
- С чего орать-то? Они все тянут время до перерыва. Поперёк да назад – вот и вся игра! А почему вы стали болеть за ЦСКА?
Она положила ногу на ногу, обхватила колени ладонями и призадумалась.
- Да так как-то само собой получилось. Тогда они были чемпионами, может, и поэтому. – Покачалась, не отпуская колена. – А вообще-то, мне нравятся армейские дисциплинированные и аккуратные парни – настоящие мужчины, сильные мужики.
- Абсолютно верно, - согласился Викентий Алексеевич. – Сила есть – ума не надо. Они и на футбольном поле не играют, а служат, неукоснительно исполняя приказ тренера: беги – только туда, пасуй – только сюда, и все – в обороне. Линейно и примитивно!
- Зато ваши спартачи, - отозвалась Аня в пику, - только и мельтешат без толку.
- Не мельтешат, - терпеливо объяснил знаток докторских тем и футбольной тактики, - а плетут спартаковские кружева, комбинируют, мыслят сами, без подсказки тренера. Тем и интересны, что никогда не знаешь, что вздумают, получив мяч. Комбинация и интуиция – вот основы нашей игры, а посмотрите на своих.
- Мне нравятся, - засмеялась она, далёкая от футбольных переживаний соседа.
- Похоже, - начал он закипать, - вас не футбол интересует, не психология игры, а полураздетые мужики, гладиаторы.
- Ну и что? – не обиделась она на грубость. – Я ведь женщина, и совсем не старая.
- Да посмотрите, как они примитивно играют! – безуспешно ярился он, сунув рукой в сторону экрана. – Вся их тактика укладывается в три топа и один прихлоп. Лицезрите и восхищайтесь! Вот мяч у защитника – ему приказано отдавать только разводящему. Видите – отдаёт! Тот строго-настрого зациклен на пас крайнему. Ага – я прав! Крайний прёт с мячом до чужого края и оттуда навешивает на штрафную площадку. Так? Так! А нападающие должны уловить мяч и пробить по воротам. Точно! Вот и удар, но не пушечный, а гаубичный, намного выше ворот. И вся убогая тактика! Скучища!
- Чё ж тогда ваши пресловутые импровизаторы не обыграют наших убогих примитивов? – едко подколола ихняя.
Викентий Алексеевич откинулся на спинку дивана и заложил руки за голову, широко раскрыв полы пиджака.
- А чёрт их знает, почему? – недовольно хмыкнул. – Порой так и хочется заорать: кончай, ребята, финтить, играйте попроще! Да разве они смогут и захотят попроще? – и опять вернулся в вертикальное положение. – Раскол в нашем футболе начался с Лобановского и его киевского «Динамо». До него мы играли в красивый комбинационный и изобретательный футбол, не признавая никаких закреплённых тактических схем. Лобановский положил конец игровому произволу, провозгласив на потребу начальникам и партсекретарям хлёсткий лозунг: главное – результат, конечный результат. И неважно, каким он способом, какой тактической схемой, какой игрой добыт. И пошло: дома они играли на победу, добывая 50% очков, а на выезде им для общего первенства достаточно было взять 20%, что и делали, сплошь невыразительно играя на ничью. Футбол превратился в планируемое производство. Это укрепляло позиции тренера, но не футбола. Но тем, кто руководит футболом, не было до этого дела, потому что они не понимали настоящей игры, им нужен был результат, результативный отчёт. Лобановский был тренером не от футбола, а от партмеценатов. Он же стал апологетом силового футбола, физической мощи и выносливости игроков. Они у него носились по полю, не уставая, все 90 минут, в то время как импровизаторы, пытаясь угнаться, выдыхались до изнеможения в середине второго тайма и отдавали победу. Он же ввёл жёсткую, а надо – так и жестокую игру защитников, когда те, не церемонясь, играют не в мяч, а в ногу нападающего. Главное – результат, и ради него всё дозволено. Так теперь играет ваш ЦСКА.
Викентий Алексеевич и ещё бы порассуждал на болезненную тему, благо есть безмолвный слушатель, но его бесцеремонно остановили. Тихо вошла Аннушка, уверенно подсела к гостю, подняла на него укоряющие синие озёра.
- Мне скучно, - и, по-детски быстро осваиваясь с незнакомым дядей, потянула за палец, - пойдём, нарисуй мне зайчика.
- Пойдём, - вздохнув, согласился Вик, поднимаясь, - здесь нечего смотреть – тянут время и жилы. – Извините, - обратился к Ане, - я вынужден вас покинуть.
- Идите, - разрешила она, с любовью глядя на дочь, - я вас позову, когда вашим забьют.
- И на том спасибо, - поблагодарил он, удаляясь за своим пальцем, крепко стиснутым в маленькой ладошке.
Художница специализировалась на портретной живописи и придерживалась