Полночный рассвет

задевая внутренних органов. Я об этом читала. Вроде как ученые осмотрели тело нтхламари, которого везли в город и который выпрыгнул из капсулы на полном ходу. Так что будем телепатов исцелять налево-направо. Вот мы и сидим тут, пацифизм демонстрируем.
А ведь как все хорошо начиналось!  Инструктаж получили, оружие похватали, Хельма напутственную речь произнесла. Три дня на кораблях добирались до миров накарримов. Их пять штук, по именам Вечных. Только нас высадили не на Накаррат,  а на Укхареб. А до того все время полета читали, слушали и смотрели информацию о йхе-нтхла, сколько ее есть, и о мирах телепатов. Кстати, нас предупредили, чтобы громко не думали, и я тренировалась думать тихо. Еще и Тавия, черно-красная мантикорянка, мешала осмыслять, отвлекая Эмерика малопонятными беседами, вернее, это я в мантикорских реалиях ничего не смыслю. Зато обдумываю грядущее задание. Не зря же Ланлин сказала: «Отравители, работа как раз по нам. Только наоборот». Да, все у Юкины не как должно быть, даже Успокоитель какой-то странный.

Как только все закончится, и накарримские города приведут в порядок—прилечу рисовать. Все-таки очарование еще осталось. Дома, похожие на башни со стрельчатыми крышами и узкими окнами, легкие кованые мосты и ограды на клумбах, фонари в оправе под бронзу. Жаль, что уже появились следы разрушения: на стенах прорезаны непонятные светящиеся знаки, фонари были сломаны, а ограды вывернуты из земли.  
И, конечно, сами накарримы необычны и прекрасны, с их пурпурной кожей, высокими лбами и тонким телосложением. Но я не видела более несчастного народа, чем этот—когда они хватались за головы, принимаясь кричать и плакать. Или стояли неподвижно, глядя в небо. А потом они или впадали в ярость, круша всех, кто подвернется, или просто шли в только им известном направлении.
С теми, кто крушит, обращались просто—усыпляли и тащили вчетвером до ближайшего мыслезащищенного бункера. Справились бы и втроем. Мантикорянка Тавия, которую я наотрез отказываюсь называть «леди Кимрэ», только мешает. То злобно шипит, то пытается втолковывать Эмерику что-то обидное, пока тот не рявкает во весь голос.
Но спасать телепатов—это еще не самое трудное. Гораздо хуже—общение с самими  йхе-нтхла.  
Скользнув на узкую улочку, куда еще не пробрались накарримы,  мы чувствуем  присутствие чего-то древнего, могучего и абсолютно, беспримесно злобного.  Издалека они кажутся тремя накарримами в длинных, до земли, мантиях, но такую иллюзию создают переплетенные, свесившиеся о земли щупальца, из клубка которых выглядывает мертвый красный глаз. Заряжаю игломет ампулами яда. Сильвия выходит в перед и метает ультранитовую гранату—длиной с палец, со взрывателем от мысленного сигнала, достаточную, чтобы обратить всех троих в облачко пыли. Но почему-то граната зависает в воздухе, исчезает на мгновение и возвращается обратно. Сильвия заглядывает в пустую оболочку.
--Во имя Пяти, ультранит просто истлел! Как такое может быть?
--Управление временем,--объясняет Эмерик.--Аклорианцы сталкивались с ними дважды.
--Если эта тварь может отбросить что-нибудь на миллион лет назад, а потом вернуть...
«Оставайтесь с нами. Вы тоже станете могучими, как мы... Вы будете жить вечно...»
Сильвия оглядывается на нас. Кимрэ пожимает плечами.
--Не дождетесь, у меня здесь дела есть!--Сильвия швыряет пустую оболочку, и вслед за ней запускает еще одну гранату. Два йхе-нтхла успевают сместиться назад. Третий рассыпается каплями черной слизи.  
«НТХЛАААААААААА!»--шипение раздается внутри головы, грозя разнести ее в куски, глаза заполняет темнота.
Через вечность или около того темнота немного рассеивается—как раз настолько, чтобы увидеть, как Эмерик яростно вонзает тонкий клинок в выпученный глаз йхе-нтхла. Проталкивая руку сквозь воздух, уплотнившийся до состояния меда, стреляю.
Когда вопли в голове—один за другим—утихают, я на подгибающихся ногах подхожу к мантикорянину, счищающему слизь с рукава.
--Ничего страшного. Они отвратительны, но вполне убиваемые. А вот с этими будет сложно...
Один за другим подтягиваются накарримы, управляемые древним безжалостным разумом и вооруженные, кто чем. Обломок камня, взметнувшийся в воздух сам по себе, проносится над головой Кимрэ.
Нтхла-накаррим спускается из разбитого окна, свисая на щупальцах, растущих из рук, и Сильвия сдергивает его за ногу. Я прижимаю к шее ампулу с лекарством.
Не забуду этого жуткого зрелища. Исцеленный накаррим слабеет, падая на колени, роняя черные капли из пальцев, затем его просто выворачивает. Отдышавшись, он пристально смотрит на обломок, едва не прибивший Кимрэ, и поднимает его не иначе, как усилием мысли. Меткий бросок сбивает с ног одержимого накаррима, а исцеленный подпрыгивает и забирается в окно.

––Подкрепление нам все равно не светит,––мрачно заявляет Сильвия.––Предлагаю исчезнуть без шума и пыли.
––Я за!––подает голос Эмерик.––Вон там стенка подходящая, уйдем по крышам.
Наемник ставит мину с парализующим газом. Кимрэ не тратит сил на лишние действия и сразу карабкается по осыпавшейся стене.  
В другое время я бы восхитилась блестящей разноцветной черепицей, но сейчас она жутко скользит под ногами. Крыши соединяются коваными мостками, кое-где погнутыми и переломанными. Да и бегать я никогда не любила и не умела… Не помню, на какой по счету крыше мы останавливаемся, и Сильвия  принимается мучить связь. Вроде как ей удается дозваться до какого-то Торнгрима с миротворцами, но надежды на подкрепление мало.  Тем временем наступает полный мрак, едва прорезаемый сполохами на небе, и я лезу в сумку за очками темновидения. Вот, теперь перед глазами почти так же светло, как днем, можно дальше идти по крышам, не рискуя свернуть себе шею. Эмерик сначала предполагает, что неплохо бы спуститься, но потом отказывается от этой идеи—не хватало еще раз столкнуться с нтхла-накарримами. Хотя мы и должны исцелить как можно больше таких, но не ценой собственной шеи.
––Так, всем стоять!––шипит Сильвия и замирает, глядя вниз и вперед.
На месте, когда-то бывшем площадью, перегороженном упавшей статуей какого-то эпического накаррима, возвышается непонятное сооружение из причудливых кусков металла и почти стеклянных поблескивающих полос, стянутых между собой щупальцами и мягкими нитями. В небо уходит шпиль, разбрасывающий разноцветные пятна на облаках. И йхе-нтхла, не меньше двадцати, окруженные накарримами. Включив на очках максимальное приближение, могу разглядеть, как йхе-нтхла, делая небольшие надрезы на руках накарримов, помещают туда белесые личинки.  Спящие или бодрствующие нтхла, проявят ли они себя через сотню лет или несколько недель, но… Хотя бы оставшихся накарримов надо оградить от этого.
––Не держите меня!––выхватив ядовую бомбу из сумки, я кидаю ее как можно дальше, пусть она зацепит как можно больше этих ужасных созданий. Накарримам вреда не причинит, над этим работали особо… Кстати, есть шанс, что на нтхла-накарримов подействует.
И снова оглушительный крик раздается в голове, глаза заливает темнота, а из глубин души поднимается панический ужас. Чувствую, как Эмерик оттаскивает меня от края крыши. И тут же перед глазами проясняется.  
Сразу четыре белесых клубка чернеют и тяжело падают на ровно уложенный камень площади. Несколько накарримов опираются на стены, зажимая рты руками—похоже, бомба избавляет их от вселившихся нтхла. Остальные бросаются на штурм крыши. Я старательно целюсь из газовой пушки мимо йхе-нтхла. Иначе они отбросят снаряды в прошлое, газ уже разложится на безобидные составляющие. Хорошо, что мы успеваем вставить фильтры в ноздри, иначе бы полегли рядом. Эмерик, выхватив из рюкзака складную лазерную винтовку, метко отстреливает йхе-нтхла, старательно выцеливая глаза—в любом другом месте раны затягиваются мгновенно. Держась подальше от края,  он иногда встряхивает головой. Сильвия на магнитных присосках спускается по стене и, обездвижив нескольких накарримов, забрасывает белых чудовищ ультранитовыми гранатами, причем не теми, что детонируют от мысленного приказа, а с замедлением на 6 секунд. Я бросаюсь на помощь Сильвии, от еще одного безмолвного вопля едва не срываюсь вниз. Оставшиеся накарримы, вцепившиеся в руки диверсантки, получают по длинной игле с веществом, снижающим агрессию. И красно-черная Тавия проявляет себя, достав небольшой боевой лучемет. Когда все двадцать йхе-нтла превращаются в комки потемневших щупалец, рассыпающиеся в пыль, а каждый из нас, осматривая обезвреженных накарримов, вводит лекарства, Эмерик обходит излучатель—то ли здание, то ли такое же существо, как нтхла, то ли все сразу, и, заметив мертвый выпученный глаз, с размаху вгоняет  в него подобранный штырь.
Пятна на небе пропадают, а вся громада металла и стеклянных полос начинает оседать с шумом и скрежетом.
––Ах, чтоб вам…  Сначала нтхла, теперь всякие… Вылезу—руки оторву.
Не переставая ворчать, между искореженных плит протискивается тощий, потрепанный и осунувшийся накаррим, длинная, насквозь пропыленная мантия изодрана, лицо и руки покрыты ссадинами и круглыми кровоточащими отверстиями.
Эмерик вытаскивает из рюкзака аптечку, прижимая ее к руке накаррима. Аптечка несколько секунд жужжит, производя анализ, после чего впрыскивает необходимые лекарства, а главное—вещество, ускоряющее регенерацию. Удивленно глядя на раны, которые еще не затянулись, но уже не так страшно выглядят, накаррим светлеет лицом.
––Спасибо, ребята. Еще бы немного—и это чудовище вытянуло бы из меня все.
––Кто ты и что это? Что бы оно вытянуло?––уточняет Сильвия.
––Излучатель. Вот здесь,––накаррим касается высоко лба с едва заметной татуировкой,––вся разрушительная сила, которая им нужна. Психоэнергия. Йхе-нтхла умеют ей пользоваться лучше нас. А вы…Лорд Защитник прислал? Я  Норарисарн. Хотите, я пойду с вами?
––Этого еще не хватало,––ворчит красно-черная.––Мы вчетвером-то едва держимся, зачем нам лишний довесок.
––Леди Кимрэ, как вам не стыдно,––Сильвия бросает на нее истинно мантикорский ледяной взгляд,––Еще раз, и вы вернетесь на базу в новом теле. Нора-ри-сарн, вы можете помочь своими…способностями. Например, отслеживать большие скопления одержимых.
––Более того, я попробую найти несколько излучателей. Только…сил почти не осталось, подкрепиться бы.
Пошатываясь, он сворачивает в неприметный переулок, и мы устремляемся за ним. Просунувшись в разбитую витрину, он вытаскивает пакет с орешками и на ходу поедает их горстями. Эмерик непочтительно хихикает, показывая на горстку монет, оставленную накарримом у витрины. Сильвия тоже улыбается. Кимрэ мрачнеет еще сильнее.
––Эмерик, а что такое «последний из рода»? Все хочу спросить, да забываю. То мир спасаем, то себя от мира.
––Это когда тебя пытаются в хорошие руки пристроить, желательно в пользу клана,––в желтых глазах поселяется злобный огонь и тут же пропадает.––У нас на Мантикоре родовая система. Например, де Бранды—или военные, или служители культа.
––Как так получается?
---Например, если в тяжелой ситуации поклясться посвятить жизнь богам, если удастся спастись. Иногда только это и