Полночный рассвет

пластика, с выдавленным в углу знаком Гильдии Наемников—крест с петелькой наверху, и какие-то закорючки. Я знаю, что с древнего языка они переводятся как «Тело—пыль,  душа вечна», но очень похожи на современное «Слава и золото не тускнеют». Пробегаю глазами, указываю имя и расу. В строчку «Подразделение», немного подумав, записываю «Успокоители». Если все такие, как подлец Рёксва, то отправлю ко Всехранителю даже с удовольствием. Специализация, конечно, отравитель. Стрелять без промаха, подкарауливать в темном углу со струной, нанести колющий удар прямо в сердце—это не для хрупкой маленькой уллмарочки.                                                                                            Размашисто подписываю контракт старинными буквами, как картину. Вот и создала творение, которое изменит всю жизнь, издевательски думаю я.
Договариваемся, что с утра меня заберут с площади Творцов и Защитников. Эмерик уходит вместе с Сильвией—похоже, он побаивается восьмиранговую тетушку.
Вытряхиваю теплые вещи из сумки и складываю в нее то, что может пригодиться в тяжелой наемничьей жизни, в том числе базовый набор кистей и красок. Кажется, теперь сумка весит больше меня самой, придется просить о помощи Эмерика. Меня же он на руках носит...
Сказать, что я не сплю все ночь, думая о том, как меня примут в гильдии—чистейшей воды ложь. На самом деле засыпаю сразу же—я быстро привыкаю ко всяческим неприятностям. «Ну вот, теперь никто не мешает свернуться клубком»--успеваю подумать я.

На площадь Творцов и Защитников я прибегаю встрепанная, с сумкой наперевес и в чем-то, более-менее похожем на походный костюм. Лиловатое уллмарское солнце едва касается вершин статуй, окованные бронзой фонари еще бросают голубоватый отсвет. Высокие мантикоряне—Сильвия и Эмерик—отражаются в зеркальном мраморе площади.
––А вот и мы!––говорю я, останавливаясь возле них.
––Рад видеть!––улыбается Эмерик.––Мы сомневались, придешь ли ты.
Я достаю из кармана сложенный вчетверо  контракт. Сильвия, не разворачивая, отправляет его в сумку.
­­­––Ланлин-Ра будет счастлива. А теперь пошли, портал в пьедестале статуи с тремя камнями.
––Между прочим, Дзинариона, объединившая три мира в Империю Уллмари,––поправляю я.
––Хорошо, запомню.
Сильвия четко, по-военному, поворачивается и широкими шагами направляется в ту сторону, где три драгоценных камня сияют над руками Первой Императрицы. Эмерик устремляется за ней—у маникорянина еще нет такой выправки, но есть смертельное изящество. У меня же—ни того, ни другого, еще и сумка оттягивает руку.
Когда Сильвия сдвигает каменный барельеф, я единственный раз оглядываюсь через плечо—на белую статую. Но Этельреда на этот раз смотрит в другую сторону.

Глаза не сразу привыкают к тусклому освещению. Сначала замечаю меняющийся узор из живых кристаллов, которыми выгнутые стены заросли доверху, светящиеся колбы вдоль стен, у самого пола, покрытого металлическими плитами, потолок, почти теряющийся в темноте. И, конечно, телепорты, расположенные широким кольцом. Самой разной формы: от стандартных круглых до поставленных вертикально и забранных в изящные рамы на манер древних зеркал. Рядом с каждым—светящийся дисплей, на котором можно выбрать любое место планеты. И, конечно, наемники совершенно разного вида, от вполне человекоподобных аклориан до рептилоидов, мрачные, или спокойные, или неопределенно улыбающиеся каким-то своим мыслям. Объединяет их только блестящий круг над переносицей. Я непроизвольно потираю лоб. Скосив на меня глаза, Сильвия неопределенно хмыкает.
––Ничего, привыкнешь. Совершенно безвредная вещь, зато гарантия вернуться к жизни.
И как гильдийцы ориентируются в коридорах базы, которых так много, и все переплетены. Не скажу, что одинаковые, цвет пола, потолка и подсветки все-таки различается. Но как же их много! Вообще-то база Гильдии находится внутри астероида. Но кто бы знал, или это астероид такой огромный, или вовсю используется искажение пространства. Хотя одно другому не мешает. Единственный ориентир—широкая спина Сильвии на пять шагов впереди. Эмерик идет рядом, не отпуская моей руки. Наверное, тоже не разобрался еще в переплетениях коридоров. По рассеянности зацепившись за угол, ворчит «Этого раньше не было. Когда нам уже карты с навигаторами выдадут для хождения по базе». «Нельзя, секретная информация!»--ставит его на место ехидная Сильвия и толкает очень приметную округлую дверь, серебристую с темно-синим наемничьим знаком. Нет, чтобы величайшую святыню гильдии хранить за хитрой системой тщательно замаскированных телепортов…
Дело в том, что за дверью обнаруживается кабинет с пятью крупными световыми панелями на потолке, слишком уж яркими, и фото звездной системы Z-17, а так же пейзажи единственной обитаемой планеты этой системы. За громоздким столом, сделанным даже не под темное дерево, а под камень вроде гранита, восседает высокая, полная и очень внушительная дама, темнокожая, с длинной белой косой, уложенной наподобие короны. Когда она поднимает взгляд, Эмерик замирает, вытянувшись в струнку, я стою на месте и смотрю во все глаза, а Сильвия делает два красивых широких шага вперед:
––Приветствую, госпожа гильдмастер.
Они недолго что-то обсуждают, затем вызывают меня.
––Госпожа гильдмастер, Успокоитель Юкина Тэй к службе готова!––рявкаю я.
––Боевой Призрак тринадцатого ранга Хельма Тарума принимает Успокоителя!––отзывается гильдмастер.––Примите знаки Гильдии Наемников и принесите клятву.
«Теперь мы связаны клятвой», некстати вспоминаю я, и тут же принимаюсь размышлять, почему Хельма не называет себя гильдмастером. Наверное, не принято… Я принимаюсь по памяти озвучивать клятвы, кое-что добавив от себя. По крайней мере, злокозненному Клану Тени пообещала всяческие страдания, конечно, при нерушимой верности Гильдии в целом и гильдмастерше особенно. А потом заставляю себя подойти и принять из рук Хельмы золотистую нашивку в виде пустого круга и аккуратно уложенный в плоскую бело-зеленую коробочку металлический диск с выбитым на нем знаком Гильдии.
––Служу Гильдии Наемников и Конфедерации!­­––ору я во весь голос. Сильвия недовольно морщится, гильдмастерша даже не меняется в лице.
После чего мы слаженно разворачиваемся и выходим. Эмерик вздыхает с явным облегчением.
––Сильвия, может, мы сразу Ланлин-Ра поищем? Это советник Успокоителей,––поясняет он мне.––Бывшая отравительница, вы с ней прекрасно поладите. Не то, что со мной, головорезом…
Вот уж не знаю. «Головорез»--последнее, что можно сказать об утонченном мантикорянине, ценителе искусства. Хотя…он же управляется с любым холодным оружием, от древней алебарды до пилочки для ногтей. И сверхсплавовые шпильки в волосах тоже отточены идеально.
––Нет, убивицы до вечера не будет, надо бы показать святая святых.
С этими словами Сильвия входит в кабинку пневматического лифта, настолько узкую, что мы за ней втискиваемся с трудом. Эмерик прижимается к стене, а я утыкаюсь лбом чуть ниже подвески на его шее.

Что может быть в Гильдии самым главным? Небольшой космопорт, или оружейные склады, а может, химические лаборатории.  Но я никак не оказалась готова увидеть что-то, напоминающее больничный отсек. Те же стены, несколько кушеток, оборудование для исцеления любых болезней тела, а возможно, и души. Пульт управления непонятно чем. Несколько человек в белых c зеленой окантовкой одеяниях до пола. А самое странное—привинченные к стене колбы, способные вместить в себя представителя любой, даже очень крупной расы. Одна из них, заполненная зеленоватой жидкостью, открывается—вертикальная щель в стенке  расширяется, а поверхность жидкости остается неподвижной—и оттуда выходит на подгибающихся ногах  уллмарик, поблескивая мокрой оранжевой кожей.  
Несколько исцелителей, уложив его на кушетку и накрыв простыней, обвешивают датчиками, замеряя давление, дыхание, проверяя реакцию. До нас доносится неуверенный голос:
––Что я здесь делаю? Я болен? Никогда не чувствовал себя лучше.
Один из исцелителей довольно кивает:
––Все хорошо. Теперь ты совершенно здоров.
Уллмарик же протирает глаза и, разглядев характерные знаки на одеяниях исцелителей, спрашивает еще более неуверенно:
––Меня убили? Скажите, меня убили?
Издав дикий вой, он вырывается из рук исцелителей и принимается крушить голыми руками все, до чего дотягивается, но только обдирает кулаки. Одного из исцелителей, аклорианку со светлыми, связанными в узел волосами, он сбивает с ног.
Дальше я не знаю, что случается. Вроде как я бросаю сумку, протискиваюсь мимо Сильвии и рявкаю во весь голос:
––Долгой жизни императору!
––И всем Уллмари!––отзывается оживленный уллмарик, по привычке замирая, сцепив руки над головой в приветственном жесте.
Этого хватает, чтобы подойти к нему и, набросив простыню на хрупкие плечи с шипами, доверительно спросить:
––А ты, брат-имперец, Всехранителя-то видел?
––Не…вроде… Не помню,––он снова становится растерянным, взгляд погасает.
––С чего ты тогда взял, что убили? Между прочим, всего переломанного вытащили,––краем глаза я наблюдаю за исцелителями, держащимися в стороне.
––Не успокаивай меня,––уллмарик снова пытается вырваться.––Сюда раненых не помещают. В таких колбах новые тела наращивают.
––Помещают, но крайне редко.––я даже не удивляюсь тому, как беззастенчиво лгу.––Если очень сильные повреждения. Например, сломаны все кости. Но, судя учиненному разгрому, кости срослись. А теперь руки завяжи и набирайся сил, пока гильдмастер не позовет.
Уллмарик позволяет себя перевязать, принимает из рук исцелителя стакан витаминного коктейля. Эмерик берет меня под локоть и мягко вытаскивает в коридор. Там уже начинает шипеть: «Ты что себе думаешь? Только пришла и уже неприятностей ищешь! Незачем из себя великого полководца строить…» «Прибью и оживлять запрещу, не посмотрю, что ты последний из рода»––презрительно фыркает Сильвия и затаскивает меня обратно.
­­––Леди Керинай,––зовет она.––У нас новообращенная.
Керинай, та самая аклорианка, усаживает меня на кушетку. Сосредоточенно глядя удивительно добрыми глазами, расспрашивает, как я ступила на сей скользкий путь и хорошо ли подумала. Я отвечаю, как могу.
––Стремление к справедливости…хорошо,--приговаривает она, ощупывая мое лицо мягкими пальцами.––Еще и искусством занимаетесь… Идеалист? В любом случае, психическая травма вам не грозит. Ну-ка, вспомните, у вас в детстве каких-нибудь странных наклонностей не наблюдалось?

…Прихожу в себя я на той же больничной кушетке. Только что сидела, сложив руки на коленях, а теперь лежу лицом вверх. Кожу на лбу сильно стянуло. Непроизвольно потирая лоб, провожу пальцами по круглой металлической пластинке. Это было от души…даже не заметила, как мне наемничье украшение вделали.
––Поздравляю, Юкина, теперь ты полноценный наемник, будешь убивать и грабить!––изрекаю я.
Откуда-то сбоку доносится хихиканье.
––Между прочим, это должны быть мои слова,––обижается Эмерик, помогая мне подняться с кушетки. Я от неожиданности задаю самый бредовый вопрос:
––Давно тут сидишь?
––Не, только подошел. Как тебе