Когда звезды стали ярче

камнем, вделанный в потолок кабины.  Через десять шагов начинается тьма, непроглядная даже для чистокровки. Дальше двигаемся, вытянув перед собой руки. Нэла вслушивается в эхо от шагов и внезапно останавливается.
--Дальше стена. Точнее, завал. Не поломайте ноги.   Еще через несколько шагов я обдираю ладони о кучу острых каменных обломков. Похоже, коридор перекрыт полностью.  Вот и спаслись! --Все, пришли.--мрачная, как глубокая пропасть, Ункани садится спиной к завалу. Я этого не вижу, но прекрасно слышу отчаяние в голосе. Не знаю, на что расчитывали перед Угасанием, но явно не на то, чтобы появившиеся за пять тысяч лет завалы рызгребала четверка чистокровок, у которых нет ничего, кроме хрупких пальцев и стремления спастись. Если до поверхности и доберется более подготовленный отряд, к тому времени четверо будут мертвы, как камни. Неожиданно жизнерадостный голос Зарна в такой ситуации звучит почти кощунственно.
--Ребята, а что вы приуныли? Я вижу слабый свет сверху. Мы выберемся, это точно. За мной!
Охотник карабкается по каменным обломкам, то и дело соскальзывая и шипя сквозь зубы. Мы лезем за ним, обдирая пальцы, разбивая локти и колени. Причем в полной  темноте--настолько слабый свет под силу увидеть только Остроглазому.  
Только чувство опасности помогло нам не сломать шеи.
Первым таинственно исчезает Зарн, потом мои пальцы смыкаются в пустоте--удивительно, как не упал и даже изловчился подтянуться на одной руке. Дыра между камнями оказывается достаточно широкой, чтобы в нее пролезть. Спрыгнув на каменный пол и едва не прибив Зарна, я помогаю спуститься Ункани, Нэла зацепляется плащом и едва не падает, но охотник успевает поймать ее на руки. В этой части коридора немного светлее, можно даже разглядеть впереди округлый проем, подернутый темно-синим, как глубины чистейшего подземного моря. Мы бежим, оскальзываясь и обгоняя друг друга, не помня о многочисленных опасностях и не замечая протестов Птица.
Нет, я никогда не видел такого, и один  взгляд стоит трехсот лет под землей. Нереально высокий свод. А точнее, даже не свод, а открытое на сотню сторон пустое пространство. Воздух...я не знал, что он может быть плотным и тяжелым, словно стекло. А под этой толщей переливаются пригоршни чистейших кристаллов. Внезапно они начинают сложный танец, а свод надвигается. Кажется, я падаю, но Зарн подхватывает меня и хорошенько встряхивает.
––Выдохни, Оррин, не хватало, чтобы ты помер у меня на руках
Ужас, даже дыхание перехватило. Отдышавшись, я поворачиваюсь к Ункани.
––Они похожи на светящихся рыбок под водой—улыбается она.  
––Звезды, маленькая и смелая...Звезды стали ярче…


(Корабль «Хищница»)
––Шарна, сегодня ночью я слышала странный звук, он доносился как будто из-под земли. Явно не природного происхождения!––доложила Андра, едва ученая подошла к ней.
––Да? Не уверена. Мы облетели на капсулах всю планету и не заметили ни малейших следов цивилизации.
Шарна за свою долгую жизнь посетила множество миров: тех, чье солнце сияло ровно, умирающих, чья звезда угасала, или вымерзших насквозь. Оттаивающие миры, притянувшиеся к новому солнцу, чаще были пусты и безжизненны. Но этот цвел и сверкал удивительно зелеными деревьями и шелково-гладким небом. Безмолвный днем, ночью он оживал шорохами, криками и щебетом.
Они разбили лагерь в небольшой впадине, по дну которой струилась чистая река со странными белесыми рыбами. Хеддвильд ловила и ела их сырыми, как и небольших грызунов с непомерной длины хвостами. Шарна предпочитала их отваривать, хоть и опасалась отравления или заражения. Андромеде же для поддержания жизни требовался только корабельный генератор или солнечная батарея. Ночевали они в наглухо задраенном корабле—после того, как местная змея вонзила зубы в лодыжку спящей зулинки. Хоть змея и была покрыта блестящей чешуей а не перьями, но оказалась такой же ядовитой, как зулинский вариант. Корабельная аптечка помогла,  но Шарна все еще прихрамывала. Подобная тварька пыталась укусить и Андру, но безуспешно. Нет, Андромеда пала духом из-за результатов исследования. В том, что открытая планета и есть мифическая Старая Земля, она не сомневалась—старинные карты не могли обмануть, а тем более, так говорила Шарна Отранд, которой Андра верила безоговорочно. Но почему же—никаких следов пребывания человека?
(Примечание: человек—раса, населявшая Старую Землю. Считается, что дала начало некоторым галактическим расам наподобие аклорианцев, но предположение ничем не обосновано). Разве что странный звук…
––А ты запомнила, где бы мог быть источник звука?––уточняет Шарна.
––Обижаете! Могу даже указать на карте с достаточной точностью.––одним глазом Андра смотрит на зулинку, другим—мимо нее, на разбухшее пурпурное солнце, скрывшееся за горизонтом до половины.––Предлагаю провести именно ночную разведку.
––Ну да, в этом странном мире все живые существа особенно активны ночью. Хотелось бы знать, почему так.
––А может, они до того под землей прятались?––предположила Хеддвильд, отрываясь от недоеденной рыбины. В последнее время она располнела так, что защитный костюм, сшитый по рептилоидским меркам, чуть не рвется по швам.––В Дальнем Пределе все существа роют норы и переживают в них время долгой засухи. Наш народ строил даже города в скалах, чтобы прятаться от засухи. И Хеддвильд пряталась.
––Вполне возможно,––соглашается Шарна.––У многих местных животных огромные глаза, а некоторые совсем слепы.  И к слову, некоторые обитатели Мантикоры в холодное время прячутся под землей.
Шарна слегка морщится—рожденная на Мантикоре, она оставила самые неприятные воспоминания: полгода нереальный холод, от которого вымерзают глаза, еще столько же—убийственная жара. И заносчивые мантикоряне, которые легко переносят перепад температур. Да, это под стать их лживым душонкам. Климат Зулины—куда мягче, а ее обитатели—чище и прекраснее.
Хеддвильд моет в ручье лапы и поднимается на корабль, а Шарна и Андра располагаются в летной капсуле, легкой и изящной.
––Думаю, стоит просканировать недра на несколько километров вглубь. До центра планеты—лишняя трата времени.
Шарна только фыркнула, страгивая с места капсулу. Всем, связанным с техникой, занимается Андромеда.
Через несколько часов пути, когда ночную тьму разрезали длинные лучи прожекторов, а Андромеда уже следила за чем-то глубоко под землей, перед самым лобовым стеклом метнулось что-то живое. Шарна зашипела, резко останавливаясь. Тормозные дюзы раскалились докрасна.
Шарна выбралась, осматривая лобовое стекло. Ни трещинки, ни царапины. Следов сбитого существа тоже не видно.
––Не слабо!––присвистнула Андра, свешиваясь из кабины.––Это какая нужна реакция, чтобы от скоростной капсулы на полном ходу увернуться!
Из темных, переломанных кустов, отряхиваясь, выбирается непонятное существо—маленького роста, худое до прозрачности, с огромными красными глазами. Тускло-золотистые волосы стянуты в хвост, а меховая куртка и штаны из шерстяной ткани ужасно потрепаны.
––А вы кто?––спрашивает оно, широко улыбаясь.––Можно на вашу машину посмотреть поближе? У нас таких никогда не было.

(Оррин)
Я не знаю, откуда они появились. Говорят, что со звезд. Может, врут, может, нет. Шаманка говорит, что это верхний вариант подземных духов. Зарн только издевательски ухмыляется, но хорошего ничего не ждет, очень опасается за то, что подземных жителей подобные существа могут выбить подчистую. Ункани не соглашается, а она неплохо чувствует людей…и нелюдей тоже. Та, с серебряной кожей и кривым носом, на самом деле не такая мрачная, как кажется, а в той, что развеселая и с маленькими глазами, все же чувствуется что-то неживое и холодное. Но это потом. Самое главное, что наверху уже можно жить. Здесь есть животные, которые почувствовали изменение и выбрались наверх намного раньше нас.  Есть небо—я вспомнил, как называется свод из бирюзы. Наверное, память об этом у нас в крови. Здесь много чистой воды, а воздух всегда пригоден для дыхания. Я его не видел раньше, потому как сплю днем, но один раз проснулся и смотрел целую минуту… А потом у меня страшно заслезились глаза. Ничего, привыкну, как привык жить под землей. Мы рассказали чистокровкам, и теперь они тоже выбираются из-под земли. Старейшины же наотрез отказались покидать свои цитадели. Надеюсь, они будут править глубинными жителями и отребьями так же мудро, как и нами. «И в железные клетки сажать тоже по доброте душевной,--ворчит Зарн.––Но отребья этого заслуживают».  Чистокровки скоро начнут строить города уже под небом, а не под сводами. Придется поднять старинные трактаты о городах до Угасания. Думаю, стоит спуститься и поискать в цитаделях. Пластик, на котором они написаны, почти вечен. Поэтому я оставляю на тонких пластиковых листах записи о своих приключениях. я не смог написать множество красивых слов, но это такая же правда, как и то, что после тысячелетий мрака снова появляется солнце. Последние строчки несколько расплывутся, потом что недавно прошел дождь. А после дождя звезды всегда становятся ярче.
Оррин Увертливый, 5429 от Угасания и 1 год Рассвета.
Подписываемся. Ункани Полутень, Зарн Остроглазый, Нэла Шорох.