поддеть шершавым языком. Степаныч потрепал его за шею и направился в дом.
Бычок погнался за ним, разыгрался, шумно втянул воздух, запрыгал и слегка боднул под зад. Степаныч хохотнул и упёрся рукой ему в лоб. Тот ещё раза два игриво ткнулся башкой.
- Ну как резать такого, - жалостливо произнёс он. – Хоть плач.
Он вынес верёвку и стал опутывать бычка: один конец привязал за рога, другой через спину пропустил между ног, сделал какую-то ловкую петлю, натянул, дёрнул, и бедное животное молча повалилось на бок.
- Ловко, - одобрил Пашка.
- А чего валандаться, - отозвался Степаныч. – Это я у казахов высмотрел. Быстро и удобно.
Он притянул нижнюю заднюю ногу к передней, связал их вместе, сунул бычку два пальца в ноздри, приподнял голову, и быстро перерезал горло.
- Посуду подставь.
- Я бы не стал пальцы в сопливый нос совать, - брезгливо поморщился Пашка, подставляя под кровь таз. – Уж лучше в задницу, там всё равно навоз.
Степаныч расхохотался:
- Да? А я думал, наоборот.
Через час туша была полностью разделана, шкура висела на заборе, куски мяса болтались на крючьях под навесом. Часть этого добра Степаныч будет коптить, остальное заморозит.
- Внучка должна вот-вот подъехать, - сказал он, утирая руки, - студентка. Год ещё учиться.
- Кем будет?
- Учителем. К нам зову, в деревню. Ребятишек у нас полно, аж на целый класс наберётся.
Он саркастически улыбнулся.
Из дома вышла хозяйка, Дарья Петровна.
- Заходите уже, готово всё.
…Сидели долго.
Хозяйка умела делать самогон. Это был тот самый, который для себя. Настоянный на ягоде, зелёный змий по цвету напоминал коньяк, лишь слегка отдавая вкусом самогона. Закусывая свежениной, Пашка слушал хозяина и поглядывал в окно.
На дворе уже давно бело, конец декабря был снежным, но ветра сильного не было. Зимняя дорога до райцентра иногда заносилась, но силами местного лесхоза расчищалась и поддерживалась в рабочем состоянии. Два раза в неделю ходила почта, райповская машина с продуктами, да рейсовый «ПАЗ» гонял туда и обратно. Иногда лесовоз тяжело пыхтел соляркой, перегоняя кубометры леса.
- Дед, гостью принимай, внучка приехала, - донесся из сеней радостно-спешный бабкин голос.
- Как? – живо отозвался Степаныч. – Уже здесь?
Отворилась дверь. Пашка обернулся и увидел девушку в светлом клетчатом пальто и белой вязаной шапочке.
- Здравствуйте, - улыбнулась она.
- Ну, здравствуй, здравствуй, - обнял её Степаныч. - Надолго?
- На выходные. До Нового года ещё неделя, надо успеть вернуться.
- Ну, проходи к столу.
Она сняла пальто.
- А это вот Пашка, знакомься.
- Полина, - вновь улыбнулась она.
- Паша.
- Садись, садись, - засуетился хозяин. – Дарья, иди, посиди с нами.
Хозяйка тоже присела к столу.
Было видно, что старики очень рады приезду внучки. Они не сводили с неё глаз и всецело были заняты разговором, и казалось, не замечали Пашку. Полина едва успевала поворачиваться и отвечать на вопросы, которые сыпались на неё с двух сторон.
- Да подожди ты, дед, - сердилась Дарья Петровна, - пусть поест.
- Пусть, пусть, - соглашался подвыпивший хозяин, и тут же задавал новый вопрос.
Пашка улыбался, наблюдая эту умильную сцену, и разглядывал Полину.
Тёмно-каштановые волнистые волосы были прихвачены в косичку, которая свисала почти вертикально, пряди чуть напущены на уши, внизу едва заметно отсвечивали капельками две серьги. Карие глаза мерцали теплотой, из глубины их весело струился живой огонёк.
Пашка поднялся.
- Пойду я.
Он вышел из-за стола.
- Хоть наелся? – участливо спросила хозяйка.
Пашка кивнул и стал одеваться.
- Ну, спасибо тебе, Паша, - пожал руку Степаныч. – Вдвоём мы вон как быстро управились. Если что, заходи. Мать! – крикнул он. – Ты приготовила, чего надо?
- Приготовила. Чего спрашиваешь-то?
- Тогда всё в порядке.
Хозяйка что-то заворачивала и ложила в мешок.
- Вот, Паша, возьми. Здесь мясо и бутылочка тебе.
Пашка благодарно улыбнулся и приподнял мешок – килограмм пять будет, - подхватил его на плечё и потопал к себе.
На другой день, плотно пообедав, он решил сходить в деревенскую библиотеку.
К чести признать, на такое малочисленное местное население приходилось более восьми высоких и длинных книжных стеллажей, на которых стройными рядами располагалось большое количество художественной, технической и периодической литературы. Каждый раздел был указан по интересам и в алфавитном порядке. Отдельной лежали подшивки газет.
В основном, это были произведения советских и близких по духу к ним зарубежных писателей, на военно-патриотическую и революционную тематику, где описывался путь становления самого справедливого в мире государства, о беспощадной борьбе между красными и белами, бедными и богатыми, угнетённых и угнетателей во всех союзных республиках, социалистическом лагере и «загнивающим» западе.
Была так же литература наших дореволюционных классиков: Н. Гоголь, Л. Толстой, Ф. Достоевский стояли на самом видном месте. Однако, кроме Пушкина, Лермонтова и тоненькой книжечки В. Маяковского, никакой поэзии более не было.
Пашка брал обычно книги на историческую и географическую тему, любил перечитывать приключения в изложении Жюля Верна и Джека Лондона. Здесь они были доступны свободно и, наверное, мало кто их читал, т.к. внешне находились они в превосходном состоянии, не потрёпаны и не помяты. У себя на родине он заранее записывался на этих авторов, и ждать приходилось не одну неделю.
Высокая симпатичная библиотекарша лет тридцати со скучающим лицом и строгой талией, привычно приняла у него книги. Она приходилась женой местному управляющему, невзрачному худосочному пареньку, намного моложе её, с которым, по причине удалённости местности и малочисленности мужского населения, принуждена была судьбой разделить участь всех тех молодых женщин, у которых почти нет выбора в поиске своего единственного, любимого и неповторимого, и которые вынуждены, чтобы не остаться старыми девами, довольствоваться тем, что имеется, в надежде, что «стерпится», «слюбится».
- И как вам у нас? – встретила она его вопросом. – Не скучаете по дому?
- Пока нет, - уверенно ответил Пашка. – Как заскучаю, так уеду.
- Вы женитесь, что ли? – ошарашила она вдруг его.
- Я? – удивился он. – На ком?
- На Полине.
Пашка не знал, как среагировать на её слова, но его зацепило.
- А почему на Полине?
- Ну как же, как же, - заиграла библиотекарша глазами,- видели, небось, как вы от неё уходили. У нас ничего не скроешь.
- Я не у неё был, а у Степаныча. Она позже приехала.
- Всё равно, дыма без огня не бывает. С чего бы наш участковый с утра околачивался там?
- Где там?
- Возле её дома.
- А причём тут участковый? – не понял Пашка.
- Ну, как сказать тебе, - перешла она на «ты». – Петро у нас холостяк, на Полину запал давно, как кот за ней ходит. Вот только не хочет она его, от ворот поворот даёт.
- Он же намного старше её.
- Ну и что? Старше не старше, а чувствам не прикажешь,- вздохнула она, - он тоже человек, – и иронически погрозила пальцем. - Так что смотри, Петро мстительный, своего добьётся.
Пашка выбрал две книги и вышел.
По пути его нагнал милицейский «УАЗ». Посигналил, и остановился. За рулём сидел участковый. Он поздоровался и пригласил рукой в машину: - Присядь.
Пашка сел рядом.
- Работаешь где?
- Нет.
- Почему?
- Да пока деньжата имеются, хватает.
- «Хватает», - недовольно передразнил Петро.- Значит, тунеядствуешь?
- Почему тунеядствую? Мирно существую, никому не мешаю.
- Не мешаешь, - опять недовольно буркнул участковый,- значит, мешаешь, если спрашиваю.
- Кому?
Петро недвусмысленно взглянул на него, дёрнулся что-то сказать, но промолчал.
- Прописываться здесь думаешь?
- Пока нет, - пожал плечами Пашка. – Поживу, там видно будет.
- Значит, как женишься, так и пропишешься, - со злой иронией процедил Петро.
- В ближайшее время не собираюсь, - покосился Пашка.- А что вы всё спрашиваете?
- Служба такая.
Он помолчал немного.
- Ладно, иди, - махнул рукой. – А всё-таки, чего не женишься-то? – пристально посмотрел он на него. – У нас здесь полно свободных баб, могу познакомить.
Пашка давно уже понял, что за гвоздь в заднице мучает участкового, и почему он так нервно ёрзает и так старательно пытается уловить своим пытливым милицейским умом хотя бы малейший знак или намёк на то, что между им и Полиной имеется какая-либо связь, в надежде подтвердить или опровергнуть слухи и возникшие свои опасения, не догадываясь, что тот уже в курсе почти всех деревенских событий.
С трудом скрывая кривую усмешку, Пашка вежливо поинтересовался:
- А сам-то, почему не женишься?
- Это тебя не касается, - огрызнулся тот, захлопывая дверцу, - здесь вопросы задаю я, - и нажал на газ. - Вообщем, ты меня понял, - многозначительно посмотрел он, дёрнул скорость и уехал.
«Да-а, деревня», - оглянулся Пашка, угадывая в задёрнутых окнах любопытствующие взоры. Краем глаза заметил, как в одном по шпионски шевельнулась шторка. – «И под землёй не спрячешься».
Он поискал глазами милицейский «УАЗ», не нашёл его, поправил шапку и направился к своему дому.
Утром, едва проснувшись, не успев толком протереть глаза, он услышал голос:
- Паша, выйди на минутку!
За окном стоял Степаныч и махал рукой.
- Ты сейчас не занят?
- Нет.
- Помоги Полине сумки донести, будь другом. Скоро автобус подойдёт, а бабка напихала столько, что мне не дотащить.
Глаза у него хитровато поблёскивали, лицо светилось добродушной улыбкой.
- Хорошо. Когда подходить-то?
- Через полчасика. Только не забудь.
Степаныч сквозанул глазами по сторонам, и шустро поспешил обратно.
Вскоре Пашка уже стучал валенками о порог его дома.
- Можно?
Дверь отворила Полина.
- Здравствуй Паша, заходи.
Она приветливо смотрела на него, и мило улыбалась.
- Ну, чего ты растерялся? – шутливым голосом обратилась хозяйка. – Давай, проходи, посиди с нами.
Пашка разделся, разулся, и вошёл в горницу.
Проводы были в самом разгаре. Стол завален различным деревенским кушаньем и разносолом, початая бутыль «коньяка» местного разлива гостеприимно зияла открытой горловиной и скромно предлагала себя любому желающему. Рядом по-хозяйски восседал Степаныч.
- Ну, проходи, проходи, зятёк, - нажимая на последнем слове, прищурился он в хмельной улыбке.- Садись, – ткнул ладошкой рядом с собой, заметив, что Пашка неловко затоптался, - в ногах правды нет.
Вошла хозяйка.
- Присаживайся, не стесняйся, - заворковала она, - сейчас завтракать будем. Полина, внучка, иди, посидим на дорожку!
- Баба, ну куда столько-то? Ведь за полгода не съедим, - укорила бабушку Полина, входя в комнату.
- Съеди-и-те, - уверенно протянула Дарья Петровна, - вся зима впереди. Присаживайся давай, - решительно ткнула пальцем рядом с Пашкой.
Тот вежливо подвинулся.
Разбавив сытый желудок двумя рюмками «коньяка», он лениво закусывал и косился на Полину. Она сидела рядом и пила понемногу – сделает глоток, запьёт сладким ягодным морсом, шутя ткнёт его в бок острым локотком, глянет своими ясными глазами и отвернётся, уморительно закатываясь со смеху. Пашка немного захмелел, завеселел от таких тычков, не противился и с удовольствием подставлял бочину.
- Полина, - грозила, смеясь, Дарья Петровна, - смотри, покалечишь парня, отвалится что-нибудь.
- Ха – ха, отвалится, пришьём, - хохотал Степаныч, заправляя объёмистые рюмки
