посмотрим.
Минуты через две они направились в сторону домика. Пройдя метров пятьдесят вдоль берега, Степаныч подошёл к воротам и открыл калитку. Зашли во двор. По левую сторону большой навес. «Для коней», - пояснил Степаныч. Рядом примостилась небольшая бревенчатая банька. Пашка довольно растянул губы. Рядом речка, чего ещё надо? Далее стояли сараи. За ними простирался большой, заросший бурьяном огород. Земли здесь у каждого было более чем достаточно, и брошенные участки были большей частью не удел. Вошли в дом.
Посередине большая русская печь, к ней пристроена перегородка, делящая домик на две маленькие комнатки. Из мебели стоял высокий, покрытый слоем пыли, ещё старинной работы, со стеклянными створками шкаф, да длинная, вдоль стола, лавка.
- Койку тебе я дам, - рассуждал Степаныч, - посуды немного найду. Дрова заготовишь, лес рядом. Трактор у нас имеется, притащим. Так что обживайся. Ключи пока будут у меня, ты всё равно в тайге будешь.
Степаныч хотел забраться на чердак, забрать берёзовые веники, которые уже чёрте знает сколько висят там, но лесенка оказалась довольно зыбкой и, потоптавшись возле неё, он раздосадовано махнул рукой и бросил эту затею.
- Ещё отец мой вязал их, - с чувством лёгкого расстройства говорил он, когда шли обратно, - сейчас бы самый раз попариться.
Возле его дома они остановились, рукопожатием ещё раз скрепили свои намерения, распрощались, и каждый направился в свою сторону.
После такого удачного дня Пашка был занят лишь одной мыслью – поскорее закончить работу, получить расчёт и готовить своё новое жилище к зиме.
…Как пробовали камнедробильные агрегаты, смотрели все.
Начальник участка с энергетиком ещё раз осмотрели оборудование, проверили крепление, эл.кабеля, весело перекрестились (при этом почему-то сплюнули), и дали команду - «запускай!» Запыхтела небольшая электростанция, пошёл ток, в палатке засветились лампочки, захлюпал, набирая обороты, насос, и из речки по шлангам к станкам, для промывки породы пошла вода. Включили дробилки.
Крупные куски камня с зубовным скрежетом были быстро измолоты и превращены в более мелкие фрагменты железными челюстями первого станка. В утробе второго станка они стали ещё меньше. И наконец, третий станок поднатужился и выдавил из себя в тазик лишь несколько горстей мелкозернистого шлака.
Начальник участка радостно потёр руки - дело сделано! Он записал в журнал, протянул энергетику. Тот тоже что-то черканул. Через некоторое время станки остановили, промыли водой, свернули шланги и выключили эл.станцию. К производству всё было готово, законсервировано на зиму и до весны всё это хозяйство будут сторожить двое зимовщиков. Потом должна прилететь команда геологов с рабочими, которые и будут до холодов вести здесь работы. А пока надо ещё дождаться несколько бортов с грузом, разгрузить их, растащить и разложить всё по своим местам.
Вечером того же дня все вместе сидели у костра. Ради такого случая ещё днём снарядили гонцов в «Листвянку» и те, разгорячённые ходьбой по рыхлому осеннему снегу и лёгкому морозцу, уже вернулись, затареные бутылками спиртного, преимущественно самогона.
...Кружка непрерывно переходила из рук в руки, в котле беспрестанно скребли ложки, челюсти с аппетитом молотили крутую гречневую кашу с маслом. Все были терпимо и дружелюбно настроены друг к другу. От шуток прибауток, на раскрасневшихся от выпитого лицах, во всполохах огня весело поблёскивали глаза. Народ был доволен выполненной работой и считал своим долгом отметить это событие...
...Давно уже стемнело. Костёр, потрескивая, не спеша пожирал остатки дров. Спиртное, разбавленное в желудках изрядной долей горячего крепкого чая, ещё будоражило некоторые крепкие головы, хотя многие уже сникли и мирно дремали; кто, склонившись, клевал носом у костра, кто спал во времянке.
Пашка ковырял палкой уголья, смотрел на огонь и думал: из своих тридцати лет шесть он отработал в различных партиях и экспедициях, к жизни такой таёжной привык и возвращаться на постоянное место жительства в свой небольшой городок не спешил, где в межсезонье, помаявшись от безделья, устраивался на работу куда-либо, но долго не держался. Ежедневные походы в одно и то же место казались ему скучными, быстро надоедали, вынужденное занятие тем, к чему он не имел никакого интереса и желания утомляло и раздражало его, и вскоре всё кончалось одинаково - он увольнялся и вербовался к геологам…
И вот очередной сезон подходил к концу. Что делать дальше? Можно остаться здесь, зимовать, дождаться весны и опять проходить с рюкзаком за плечами до холодов. Но будет упущено время, за которое он мог бы уже обустроиться в «Листвянке».
За несколько месяцев он заработал некоторую сумму денег, пока хватит. Надо домой съездить, родителей проведать, ждут небось. Они давно уже привыкли к его разъездам и не противились этому, знали - придёт время, сын остепенится и заживёт, как все. Ведь пора уже иметь семью, детей и всё остальное, что к этому прилагается.
Пашка их понимал и старался делать так, чтобы лишний раз не тревожить родителей. А женитьба... Где она, та единственная, чтобы раз и навсегда? Он вздохнул. Огляделся вокруг. Темнота - хоть глаз выколи. Бесшумно, как призрак, пролетела сова сплюшка, села где-то рядом.
Звездное небо дохнуло ветерком, зашумели верхушки деревьев, костёр усиленно заморгал, во всполохах огня беспокойно закачались тени. Понизу потянуло холодком. Пашка подложил в костёр два небольших сухих ствола, запахнул бушлат и в полудрёме привалился спиной к дереву...
…Утро выдалось морозное. Облака сизым дымом густо висели над лагерем, в воздухе парил крупный снег. Было тихо. Островерхие ели задумчиво тянулись к небу, и покрывались постепенно белой пушистой шубой. Братва, после торжественного ужина и загульной ночи, едва протерев глаза, пыталась отыскать остатки «горючего».
Но тщетно. Бросив эту бесплодную затею, быстро нашли надёжных гонцов и снарядили их в Листвянку. Те, поёживаясь от такой погоды, невольно зароптали. В ответ суетливо замахали руками, посыпались упрёки в бессовестности, что кому-то «всё равно надо» и, не выдержав напора «обчества», гонцы сдались
- Паша, зайди на минутку.
В дверях свежерубленой избушки, облюбованной начальством для себя, в наброшенном не плечи полушубке стоял начальник участка.
- Радуйся, - засмеялся он, встречая Пашку. – Сегодня вертолёт будет, полетишь на базу. Ты же тракторист?
Пашка кивнул.
- Вот и хорошо. Надо ёмкость под солярку притащить, да две бочки масла. Сможешь?
Неожиданное поручение путало все дальнейшие планы. Не зная, что ответить, Пашка неуверенно пожал плечами:
- Не знаю. Надо подумать.
- Ну, надо так надо, - согласился тот, и решительно шлёпнул ладошкой по крышке стола. – Давай, лети на базу, там отдохнёшь и подумаешь. – Он чуть помолчал. - Повезёшь не один, с напарником. Вообщем, мы на тебя надеемся. Да и бульдозер здесь нужен.
Пашка вышел.
Километров сто пятьдесят пилить придётся. Не так далеко. До Листвянки дорога не ахти какая, но имеется. На тракторе с прицепом сильно не разгонишься. Если не спеша, тихой сапой, дня за три-четыре можно доползти. Это если без приключений и поломок. А через речку «Тёмная» как переправляться? Наверняка, брод имеется. А если зиму придётся встречать, до крепкого льда? Чёрт, что же делать? Может, плюнуть на всё, получить расчёт и остаться в Листвянке?
Не в силах разрешить сейчас этот вопрос, Пашка в раздумьях взглянул на небо: лёгкий ветерок набирал силу, тучи нестройными рядами неслись над макушками деревьев, освобождая воздушное пространство, в брешах между ними начала появляться синь неба, брызги солнца ослепительно прорывались на землю, радуя всё живое нарождающемуся дню.
Пашка глубоко вздохнул и пошёл готовиться к отъезду. Там видно будет.
До базы летели минут тридцать. На борту, кроме Пашки и двоих лётчиков, находился ещё охотник с двумя лайками. Те лежали на брюхах посреди прохода, учащённо дышали и, высунув языки, с любопытством глядели на Пашку. Он протянул руку. Псы сомкнули рты и осторожно дали себя потрогать.
Вскоре показалась деревня. Небольшой таёжный посёлок со школой, больницей и двумя магазинами (один продуктовый, другой промтоварный), скромно притулился на берега речки, довольно широкой (однако, камнем можно перебросить).
Вниз по руслу, повернув за крайние дома, берег круто поднимался и, блеснув зеркалом студёной воды, речка исчезала за поворотом.
Местный аэропорт располагался тут же, наверху. Покружив немного, вертолёт сбавил обороты и мягко плюхнулся на бетонку. Пашка выпрыгнул наружу, с удовольствием разминая ноги. Мимо его, поджав хвосты и щурясь от шквального потока воздуха и снежного вихря, поднятыми лопастями вертолёта, прошмыгнули собаки. Они подождали хозяина и вся троица направилась в посёлок.
Подошли несколько человек с рюкзаками и чемоданами.
- Здорово, - протянул руку знакомый геолог. Пашка помог загрузить несколько бочек с соляркой, какие-то тяжёлые ящики да штук пятьдесят буровых труб.
Вскоре работа была закончена, и вся эта братия со всем своим барахлом погрузилась на борт. Вертолёт прибавил газку, взвыл на всех парах, но оторваться от земли не смог, т.к. был перегружен. Он немного постоял, поурчал и, разогнавшись, как самолёт, тяжело взмыл в воздух.
База была рядом с аэропортом. Два параллельно стоящих низкорослых щитовых барака являли собой одновременно контору, кухню, общежитие и другие полезные помещения. Особняком в стороне примостился двухквартирный брусовой дом, где жило начальство с семьями.
На задах Пашка заметил бульдозер без кабины и примерно кубов в восемь металлическую цистерну, установленную на сваренную из труб волокушу. Её-то, вероятно, и предстояло тащить. Покрутившись, направился в общежитие.
Внутри никого не было. Весь народ в основном находился на участках.
Откуда-то появился заспанный шофёр, молодой парень, указал на одну из комнат. Пашка разделся и проспал до вечера.
Проснулся от шума. Где-то надрывался магнитофон, слышались голоса. Чуткое Пашкино ухо уловило звонкий девичий смех. Сон сразу пропал. Он прыгнул в тапки и пошёл на голос.
В кухне за столом, в обнимку с двумя подругами сидел
шофёр. На столе початая бутылка водки, варёная картошка, на плите скворчала рыба.
- А вот и вновь прибывший, - растянул он губастый рот,- долго спишь, - и подмигнул, кивая на девчонок. Те, широко раскрыв глаза, радостно уставились на Пашку.
- Присаживайся.
Шофёр разлил всем водки.
- С приездом.
Махнули по одной, потом ещё, ещё…
Девчонки смеялись, болтали, что-то шептали друг другу, недвусмысленно поглядывая на Пашку. Того натощак уже порядком развезло, он слегка осоловел и тоже откровенно ощупывал их своими маслеными глазами.
За разговорами и весёлым балагуром быстро и незаметно летело время. Наконец, одна подруга наклонилась и что-то шепнула шофёру. Тот кивнул.
- Ну, ладно, - важно сказал он, - пора разбегаться. Мы с Катей пойдём ко мне, а вы с Ритой к тебе.
Он шлёпнул Пашку по плечу, и они удалились.
- Ну что, пойдём, что ли? – нетерпеливо произнесла Рита, дёргая его за рукав. Пашка повнимательней посмотрел на неё.
Довольно симпатичная девчонка, лет двадцати пяти,
