Первые поселенцы появились в этих местах более трёхсот лет назад. Левый берег речки «Тёмная», прозванный так, вероятно, из-за глубины, а может и по другим каким тайным причинам - места-то здесь глухие, - привлёк их сравнительно ровным открытым берегом и обширным по обе стороны редколесьем, который в первые же годы обживания местности был значительно вырублен - пошёл на первоначальные постройки и большей частью на дрова.
На избы таскали зимой листвяг с правого берега, который в округе был лесистее и гуще (наверное, поэтому и назвали поселение Листвянка). Дома сразу ставили добротные, с прицелом на будущее, по едокам в семье, ртов было много, рабочих рук тоже и каждая семья стремилась укорениться и жить своим родовым гнездом.
И до сих пор основная часть жилого фонда деревни состоит из таких вот «гнёзд», возрастом не одно столетие, в которых выросло и разъехалось по земле не одно поколение Листвяженцев, где и сейчас живут родичи тех, кто их строил.
Часть домовладельцев во времена раскулачивания и разгула сплошной коллективизации была выселена и истреблена, хозяйства разорены и реквизированы, но дома, как немые свидетели тех событий, почернев от времени, всё также укоренившейся грядой тянутся вдоль берега.
…Пашка Зырянов попал в эти места совсем недавно.
Весной, в составе шести человек, его забросили на берег речки «Тёмная» расчищать площадку для посадки вертолёта. Здесь намеревались основать базу геологоразведки с небольшой палаточной фабрикой, для дробления и превращения горной породы в песок, с целью поиска полезных ископаемых.
Деревня «Листвянка» находилась примерно километрах в пяти вниз по речке, и он туда часто хаживал. Если держаться русла, то налегке, по набитой тропе, утром пораньше, со свежими силами, можно часа за два-три обернуться туда и обратно. Запасы чая и хлеба в очередной раз подходили к концу, и надо было делать покупки.
Пообещав долго не задерживаться, Пашка с напарником нацепили рюкзаки, взяли деньги и направились в Листвянку…
Дошли довольно быстро. Было часов восемь утра, воздух был ещё свеж, утренняя прохлада и роса придавали ногам ускорение и вскоре на той стороне реки их взору предстал край деревни.
Первая улица тянулась вдоль берега и была статной, как на подбор: высокие, добротные, с глухими заборами кержацкие дома глазели навстречу широко распахнутыми ставнями. За ними, огородами примыкала ещё цепочка домов. На улице никого не было.
Тропинка упёрлась в край берега и спустилась к воде. Надо перебираться на ту сторону. От края и до края метров пятнадцать. Пашка палкой нащупал дно - чуть выше пояса. Вода, не шелохнувшись, лениво текла вдоль по руслу, на стеклянной поверхности было не рябинки. Лёгкая дымка утреннего тумана медленно поднималась над водой.
На той стороне замычала корова, брякнуло ведро. Напротив, на привязи покачивались несколько лодок, но хозяев не было и до них не добраться. Делать нечего, надо переходить.
Пашка снял с себя верхнюю одежду, смотал её в узел, поднял над собой и шагнул в воду. На середине на мгновение ухнул с головой, но скоро нащупал дно и выбрался на берег. Такую же процедуру, ухая и охая от ледяной воды, проделал и напарник. Быстро оделись и стали искать магазин.
Найти оказалось не трудно. На три ряда домов имелась всего одна улица, т.к. два ряда примыкали друг к другу огородами и между ними проходила лишь узкая, хорошо пробитая тропа.
Издали заметили невысокую, ограждённую штакетником пирамидку. Скорее всего, памятник. Значит, центр села. Подошли поближе. Памятник неухоженный, ограждение покосилось, внутри неубрано. Прочитали табличку - «павшим в годы гражданской войны». Напротив высокое крыльцо с козырьком - вход в большой дом. Рядом стоял щит для объявлений. Судя по всему - контора, хотя вывесок никаких.
Прошли немного дальше и за поворотом наткнулись на магазин. Дверь настежь. Женщина в белом халате приветливо встретила их за прилавком и с интересом осмотрела - не местные.
Купили всё необходимое и уже собирались уходить.
- А вы, ребята, к кому в гости приехали? Что-то я вас не припомню, - чуть улыбаясь, спросила она.
- Геологи мы, работаем недалеко, - не поднимая головы, ответил Павел.
- А-а,- протянула она. - И надолго?
- Осенью уедем.
- А то у нас оставайтесь, нам вон как рабочие руки нужны, вздохнула она. - Деревня у нас ладная.
- А девушки у вас имеются? - Пашкин напарник шутливо вздёрнул голову.
- Есть немного,- опять вздохнула продавец,- и молодые, и постарше. Мужики-то наши все поразбежались, ну а нам куда, с детьми-то?
Пашка о чем-то задумался. Что-то непонятное удерживало его здесь, не отпускало. Он хотел скорее закончить разговор, но никак не решался, теребил лямку рюкзака и хмурился.
- А жить-то у вас есть где? - прячась за иронию, серьёзно спросил он.
- С этим не беспокойтесь, - решительно махнула рукой продавец,- любая баба примет. Да и пустые избы имеются. Живи нехочу.
- Ну, а власть-то ваша куда подевалась? - ткнул Пашка пальцем в сторону конторы.
- Какая там власть, - поморщилась она. - Наша власть далеко, в районе живёт, а мы сами по себе. Участковый лишь раз в месяц нагрянет, - прыснула она в ладошку, - девок пообжимает, да уедет. Так и живём.
Надо было возвращаться. Пашка опять засобирался.
- Надо подумать, - обнадёжил он продавщицу. - А пока досвидания.
- Всего доброго, - глядя им в след, с сожалением бросила она.
К концу октября основная часть работ была выполнена: расчищено место и подготовлена площадка для посадки вертолёта, построено четыре бревенчатых хибары для жилья. Оставалась малость – поставить маленькую палаточную фабрику и опробовать её оборудование в рабочем состоянии.
За лето Пашка ещё раза четыре хаживал в Листвянку. К этому времени они уже приобрели небольшую деревянную лодчонку и в ней переправлялись. Её свободно оставляли на берегу и она спокойненько лежала, никто её не трогал.
Местные уже узнавали его, здоровались, вели разговоры. Он тоже присматривался, пытливо изучал нравы и образ здешней жизни. Листвянка всё больше и больше нравилась ему.
Отдалённость места, неторопливое и размеренное течение времени, незлобивость жителей всё больше разжигало в нём устойчивое желание поселиться здесь, хотя бы на время. Пашка любил одиночество и в глубине души жаждал уединения. Для него было желанным удовольствием набрать побольше книг и остаться наедине с самим собой, где-нибудь в глуши, где можно свободно заняться тем, чего душа просит, без суеты и торопливости, обходясь лишь тем необходимым, что имеется в наличии и ничего лишнего. Это придавало жизни ту беззаботность, когда можно было довольствоваться малым достатком, при этом не бедствуя и приобретая нечто большее.
Он уже присмотрел небольшой, в три окошка, одиноко притулившийся на краю села лицом к речке домик. В нём уже давно никто не жил, и он сиротливо глазел на мир пустыми, наглухо заколоченными окнами. Пашка не единожды обходил его, заглядывал во двор, но внутрь заходить не решался.
Однажды, в середине августа, он спросил о нём у продавщицы.
- Жили там дед с бабкой, но давно уже уехали к детям, - ответила она. - Да ты лучше у нашего участкового спроси, он всё знает. Вон идёт.
Пашка глянул в проём двери и увидел человека в форме. Тот стоял на улице и оживлённо разговаривал с двумя женщинами. Пашка не стал его дожидаться и сам пошёл навстречу. Женщины, заметив, игриво указали на него глазами, и что-то сказав милиционеру, засмеялись. Тот недовольно покосился на Пашку.
- Здравствуйте, - подойдя поближе, громко сказал он.
- Здравствуй, Паша, - кивнули женщины.
Участковый тоже поздоровался, тут же подобрался, приосанился. На вид ему было лет около сорока.
Пашка мялся с ноги на ногу, не решаясь, как спросить.
- Какими судьбами в наших краях? - строго глянул на него участковый.
Пашка объяснил, кто он и откуда.
- Знаю, знаю, - кивнул тот. - Ну, и как наша деревня, нравится?
- Нравится. Я даже готов пожить здесь.
- Да-а? - делано удивился участковый. - И в чём же дело?
- Жильё ищу, - признался Пашка. - Есть тут один домишко, вон там, на окраине. Хочу узнать, чей.
Участковый на миг задумался.
- А-а, это который крайний? - громко протянул он. - Это тебе надо к Степанычу, его родичи там жили. Во-о-н дом его стоит. Пойдём, провожу.
Погода стояла довольно жаркая. Мелкая пернатая живность, ковыряясь в земле, свободно разгуливала по улицам, разомлевшие свиньи валялись в тени вдоль забора, помахивая хвостиками и чутко шевеля ушами, готовые в любой момент вскочить и броситься наутёк, утомленные собаки, высунув языки, лениво поднимали головы, и тупо поводив взглядом, опять принимали сонное положение. Пашка, перешагивая через одного такого развалившегося пса, нечаянно наступил тому на хвост. Тот поднял свою лохматую башку и невинно уставился сквозь него непонимающим взглядом. Было видно, что он не хочет скандала и ждёт извинений. Трусливо ощутив всей кожей чувство вины, опасливо покосившись, Пашка скорее ретировался.
- Степаныч этот проживает с женой, обоим за шестьдесят, - рассказывал по пути участковый. - Родители его жили в том домике. Лет десять, наверное, уже, как дочь забрала их к себе в город. Живы или нет, не знаю. Степаныч мужик неплохой, думаю, договоритесь.
Он на мгновение замолчал.
- Внучка иногда к нему приезжает, - понизил он голос,- хозяйничает. Полиной зовут. Впрочем, сам увидишь.
Возле дома остановились. По кромке крыши игриво поблёскивали разноцветным полукругом деревянные серьги, резные наличники замысловатым узором красовались поверх окон, приятно радуя глаз. Участковый постучал в ворота. Вскоре на лай собаки показался хозяин, высокий худощавый рыжий мужик.
- Здорово, Степаныч, - протянул руку участковый.
- Здорово, коль не шутишь.
- Как живёшь?
- Живём не тужим, чего и вам желаем, - пристально покосился тот.
- Я вот тебе постояльца привёл. Жильё ищет. Пустишь?
Степаныч перевёл взгляд на Пашку, внимательно оглядел его.
- Сам откуда будешь?
- Из Чулымска.
Степаныч хмыкнул:
- Далеко забрался. В нашу-то глушь.
- Он на нашей речке с геологами работает, - вмешался участковый. - Вообщем, решай. Ему домик твоих родичей приглянулся, - он нетерпеливо обернулся, поискал глазами кого-то. - Договаривайтесь, а мне спешить надо,- махнул рукой, и подался в обратном направлении.
Степаныч проводил его взглядом.
- Сейчас напрётся, к бабам начнёт приставать. Ты надолго к нам? - после недолгой паузы, спросил он Пашку.
- Не знаю, - честно ответил он. - Перезимую, там видно будет.
- Домик ещё крепкий, - словно не слыша его, продолжил Степаныч. - Без хозяина, конечно, скорее придёт в упадок. Живи, - пожал он плечами, - не жалко. Не пропадать же добру. Может, приживёшься.
У Пашки радостно полегчало на душе. Он благодарно взглянул на Степаныча.
- Вы не беспокойтесь, у меня всё в порядке будет.
Тот согласно кивнул головой.
- Здесь много брошенного жилья, а в этом жить можно. Когда вселяться думаешь?
- Да хоть сейчас, - заулыбался Пашка, но через мгновение добавил. - Вот дела свои закончу, потом новоселье справлять буду.
Степаныч почесал пятернёй подбородок.
- Ну, давай, давай. Может, и мне подсобишь когда.
- О чём вопрос, - с недоумением развёл руками Пашка, - конечно подсоблю.
- Ты обожди здесь, сейчас ключи вынесу, пойдем,
|
