Хомут для обезьяны

стороны виднее. Но я  не  мог  больше  себя  «заламывать».  Хотя  удалось  огородиться  от  прямых  грубостей  и  разнузданного  хамства,  их  суммарная  критическая  масса  и  общая  атмосфера  на  фирме  делала  невыносимой  саму  мысль  о  возврате  в  это  «кубло».  Особенно,  после  отпуска.  Не  думаю,  что  причина   в  сверхчувствительности  моей  натуры;  и  не  в  особых  нравах  австрийской  «стройбратии».  Корни  неприязни  сидят  глубже.
Чтобы стало понятнее,  расскажу историю про одного немца.  Звали  мы  его  папа  Карло.  Он  и  вправду  был  похож  на  знакомый  из  детских  книжек  образ  отца-создателя  Пиноккио-Буратино.  Высокий,  худощавый,  с  засученными  рукавами рубашки,  в  неизменном  кожаном  фартуке.  По  профессии – столяр. «Выписали»  Карлу  из  Западной  Германии  для  производства  «деревянных»  работ  внутри  здания.  
Вначале,  как  человек  сдержанный,  благообразный,  к  тому  же  почти  «сказочный  герой»,  он  вызвал  симпатию.  По  его  просьбам,  я  неоднократно  помогал  немцу  рабочими;  одалживал  инструменты.  
Однажды,  выдал  ему  большой  промышленный  пылесос – для  уборки  стружки.  Возвращает  он  его,  доверху  забитым  опилками…
-  Спрашиваю:  «Почему  не  почистил?»
Отвечает,  после  длинной  паузы:  «Думаю,  это  сделаешь  ты»…
…Такой,  ничем  не  спровоцированной  примитивной  наглости,  от  зрелого  мужа  никак  не  ожидал! Не  о  том  речь,  что  чуть  позже  я  его  проучил,  и  он  наверняка  пожалел  о  своём  «предложении».  А  о  том,  как  сильно,  буквально  за  живое,  задело  меня  простодушное  «Хамло».  Не  удивительно,  если  подобное  выдал  бы  «сопляк»,  освоивший  лишь  две  формы  человеческого  общения – когда  он  «наскакивает»,  либо  когда  на  него  «наезжают».  Но,  в  мои  глаза  смотрело  полувековое  седеющее  создание,  холодно  наблюдавшее,  как  я  прореагирую  на  его  «выходку»?  Очевидно,  он  изначально  считал  меня,  практически  ему  незнакомого,  существом  низшим,  обязанным  по  природе  своей  «чистить  ботинки».  С  такой  откровенной  «клиникой»  я  ещё  не  сталкивался!  У  рядового  столяра,  как  у  «ефрейтора»,  «европуп»  рос  прямо  на  лбу!  Что  это?!  Инфекция,  биологическая  аномалия,  или  состояние  души?  Есть  смысл  исследовать,  чтобы  не  заразиться.  Ведь  уже  и  в  родных  пределах  находятся  «европейцы»,  с  энтузиазмом  подпевающие  подобным  настроениям,  вещающие  о  нашей  безнадёжной  вековой  отсталости,  дремучести,  пьянстве  и  лени.  
Что  имеем – всё  наше!  Славное  и  скверное!  Но,  последнее  дело  поднимать  на  флагштоке  своё  нижнее  бельё  и  позволять  «пришельцам»  выставлять  нам  оценки  по  «поведению»!  Тем  более,  соглашаться  с  пренебрежительным  отношением  к  себе.  Не  грех  бы  вспомнить  старую  истину:  «Утратившего  достоинство  сажают  на  цепь!»    
Несомненно,  в  «эсэнговских»  условиях  задранный  кверху  нос – всего  лишь  бессильная  поза.  «За  душой»  мы  ничего  уже  не  имеем.  Протестующего  просто  уволят.  На  освободившееся  в  «резервациях»  место,  мгновенно  набежит  новая  «голытьба».  И  будут  «жопу  целовать»,   за  два  доллара  в  час.  Гордость,  в  паре  с  нищетой  не  ходит.  «Растрынькав»  защитную  державную  силу  и  пустив  «по  ветру»  созданное  отцами,  мы  обречены  заглядывать  «в  глазки».  
Но  с  меня  «забугорных   учителей»   достаточно.  Попробую  прожить  без  них.
Одна  лишь  мысль  не  даёт  покоя!  Осталась  ли  у  нас  хоть  теоретическая  надежда  подняться  с  колен?
…Недавно  я  гулял  в  брюховичском  лесу,  на  окраине  Львова.  Смотрю,  на  деревьях  наклеены  указатели:  «Курган  Европы».  Я  заинтересовался  и  полез  вверх,  по  указанному  стрелкой  направлению.  Скоро  дошёл  до  пояснительной  записки,  приклеенной  к  серебристому  стволу  бука.  Отпечатанное  на  принтере  объявление  торжественно  разъясняло,  что  в  ознаменование   воссоединения  и  освобождения  Европы  (естественно – от  москалей),  на  вершине  главного  европейского  водораздела  возводится  сей  памятник!  Я  стал  сканировать  глазами  округу,  в  ожидании  узреть  массивную  пирамиду,  или  что-либо  подобное.  Напрасно…  Оказалось,  я  уже  утоптался  точно  на  насыпанном  «кургане»,  и  частично  раздавил  его  своими  кроссовками.  Малявка,  даже  не  пискнул!  Весь  «колосс»  содержал  объём  семи  лопат  лесного  суглинка…
А  кто  же  создатель-зодчий  этого  «монумента»?  Всего  скорее  жулик,  кучкой  земли  «отчитавшийся»  за  выделенные  европейскими  спонсорами  солидные  подачки.  Либо  экзальтированный  псих,  одержимый  модной  идеей  соединиться  в  экстазе  с  Западом. Такими  курганами  мы  пытаемся  застолбить  себе  место  в  европейском  сообществе?    
Мы  все  хотим  быть  европейцами.  Точнее,  жить  так  же  сыто,  чисто  и  красиво.  Желают  этого  даже  те,  кто  ненавидит  Запад.  Но  пора  понять:  «Европа»  для  нас  не  на  западе.  И  это  не  приз  за  подхалимаж.  Её  нужно  создавать  здесь!  У  себя  в  доме;  в  собственной  стране,  трудясь  как  «Папа  Карло»!  А  пока  мы  будем  строить  наше  общее  жилище  методом,  схожим  с  тем,  каким  ставит  «курганы»  обожравшийся  малиной  косолапый  мишка,  нас  запустят  в  «европейский  дом»  лишь  уборщиками  и  холуями.
Загнавшие  сами  себя  в  западню,  бесцельно,  в  одиночку,  мы  тычемся  в  поисках  выхода.  То  есть,  у  каждого  в  отдельности  цель  есть:  подобраться  поближе  к  кормушке…  Такое поползновение провозглашают почти  национальной  идеей!  Как  поучают  наши  нацистские  либералы: «Багатиеш  ты – багатие  Украина!».  И  гребёт  каждый  под  себя  и  в  сторону.  А  наш  общий  корабль, потерявший  ориентацию и ход,  течением  несёт  чёрт  знает  куда – до  встречи  с  первыми  камнями.  И  нет  понимания,  что  «так  жить  нельзя»!..  
-  СТОП!  …   Кажется,  это  выражение  я  уже  слышал!  Неужели   ходим  по  кругу!?..    

Конец  первой  части




Часть вторая.                                                                                           У «своих»  

1.

Как  накракал,  так  и  вышло.  Несколько  месяцев  походил  «паном»  туда-сюда;  «поплевал  на  асфальт».  Но  денежка,  как  её  не  зажимал,  разбрелась  по  чужим  карманам,  откупившись  от  меня  немногочисленными  предметами  одежды  и  бытовой  электроники.  Пришлось  вновь  собираться  в  Москву.  Там  рабсила  в  большей  цене.
Мы  с  напарником  Володей  решили,  что  хватит  с  нас  «просвещённых  европейцев». Продались  «москалям»! …Двоим…
Благодетелей,  обещавших  приподнять  наше  упавшее  благосостояние,  звали  Максим  и  Миша.  Познакомились  с  ними  ещё  на  австрийской  стройке,  где  те  пытались  вырастить  Гаузеру  травяной  газон. «Озеленителям»  затея  не  сильно  удалось.  На  созданных  ими  бугристых  площадках,  травка  проросла  жиденько.  Доминировала  «плешь»,  что  вызывало  презрительные  насмешки  и  гнев  заказчика.  Мы  тоже  подтрунивали  над  дилетантами.  Но  нас  подкупила  и  ввела  в  заблуждение  способность  «фирмачей»  лично  браться  за  лопату  и  тачку.  Мы  усмотрели  в  этом  редкую  среди  москвичей  добродетельную  черту  характера:  отсутствие  брезгливости  к  физическому  труду… Ошибка  вышла! Оказалось,  ребята  просто  игрались  в  рафинированных  американских   миллионеров. Известно – все  они  начинали  свой  бизнес  с  одного  цента  в  дырявом  кармане,  ржавой  тачки  и  щербатой  лопаты  (по крайней мере,  так они  пишут  в  своих  мемуарах).
Но,  разоблачение  псевдотрудоголиков  произошло  несколько  позже.  А  пока  что,  мы  с  Володей,  отправляясь  в  столицу,  заранее  пускали  слюни  энтузиазма,  обсуждая  перспективы  новой  работы.  Нас   предполагалось  задействовать  в  качестве  бригадиров.  То  есть,  мы  должны  были  не  только  организовать  производственный  процесс,  но  и  вкалывать  лично.
Увлекала  нас  новизна  будущего  «рукоделия».  Предстояло   благоустраивать  усадьбы  «новых  русских».  Я,  как  художник,  давно  мечтал  заняться  ландшафтным  дизайном.  Процесс  преобразования  заваленных  мусором  стройплощадок,  в  уютные  зелёные  уголки,  горки,  пригорки,  казался  истинным  творчеством.  Руки  тряслись  от  нетерпения;  предвкушал  возможности  раскрутить  свои  буйные  садово-парковые  фантазии.  На  Украине  в  подобных  случаях  говорят:  «Дурень – думкою  богатый».  
«Обломы»  начались  сразу  по  прибытию  в  Москву.  Работодатели  клятвенно  обещались  забрать  нас  утром,  прямо  с  поезда – а  явились  аж  в  восемнадцать  часов!  Я  уже  решил  про  себя,  что  нас  «кинули».  Скоро  всё  прояснилось – стиль  работы  такой.
Приехали  "москали"  «надутые»,  даже  не  извинились.  Словно  это  мы опоздали.  Начало  «многообещающее»!  Однако назад  дороги  нет!  Молча  забросили  вещи  в  старую  разбитую  «девятку».  Настроение – никакое.  Чувствовали,  что  «вляпались»!…                                  
Долго  куда-то  ехали.  Между  собой  не  разговаривали.  Изучали  пролетающую  мимо  незнакомую  местность  и  стриженые  затылки  наших  «судьбоносцев».  Фигуры – не  из  приветливых.  Чуть  забегу  вперёд  и  опишу  их,  так  сказать,  в  свете  будущего  выяснения "ху  из  ху".
Вёл  машину  лидер  парочки – Максим – сухощавый,  высокий  блондин.  Энергичный,  резкий,  с  авантюрным   характером.  Глаза  узкие,  с  волчьим  разрезом  в  уголках.  Гнал  машину  ошалело-агрессивно,  как  "урка",  напирая  и  подрезая  встречных,  попутных  и  поперечных.  Это  показное  хамство  нас  слегка  смущало.  Особенно  после  сообщения,  что  у  Максима  водительских  прав  не  было  отродясь…        
Рядом, переполнив  кресло,  колыхались  целлюлитные  телеса  его  компаньона  Миши.  Чувствовалось,  что  человеку  тяжело  бороться  с    гравитацией.  Он  сопел  и  тяжело  дышал,  но  успевал  подыгрывать  коллеге,  раздавая  скабрёзные  злобные  посылы  всему  дорожному  миру.  
Живописных  начальничков  мы  себе  отыскали!
«…Ну,  хорошо!  И  куда  же  ты  ехал,  старый  дурак?! -  спросит  «умненький»  читатель:  - Тебе  что,  восемнадцать  лет?!  Ведь,  судя  по  твоим  описаниям,  была  очевидна  неизбежность  последовавших  неприятностей?  Слез  бы  с  машины – и  точка!»
Но  спрыгнуть  в  поле,  значило  остаться  без  ночлега  и  продолжения...  О  чём  же  тогда  писать?  Кроме  того,  в  сомнительных  обстоятельствах  в  голове  всегда  препираются  две  антагонистические  партии.  И  только  одна  из  них  права.  Жаль,  заранее  неведомо  какая.  Поэтому,  в  апрельских  сумерках,  мы  отдались  судьбе  и  мрачные  мчались  по  течению,  в  направлении  подмосковного  Звенигорода.  
В  полной  темноте,  заехали  на  невзрачную  улицу  с  частной  застройкой.  Пока  разгружались, успели осмотреться.  Домишко,  в  который  пригласили  зайти,  вверг  нас  в  ужас!  Сбитый  из  гнилых  досок,  он  был  чернее  самой  ночи;  весь  пропитался  заплесневелой  сыростью  и  запахами  затхлости.  Нам  сообщили,  что  в  этой  хате  давно  померла  одинокая  бабуся,  и  больше,  кроме  ежей,  там  никто  не  обитал.  С  шелушащимися  стенами,  обклеенными  страницами  сталинских  «Огоньков»;  заставленная  продавленными  засаленными  лежанками;  с  проваленным  полом  и  разваливающейся  печью  посредине,  халупа  вызывала  отвращение.   Не  хотелось  ни  до  чего  прикасаться. Один  запах  тлена,  холодной  прокуренности  и  гниющих  тряпок,  делал  пребывание  в  доме  невыносимым.  Определённо,   всему  этому  «добру»  нужна  была  лишь  коробка  спичек!
Я  съязвил:  «У  почившей