Заимка.

мочой, и замотал, как мог. Поднялся. Надо определиться. Сквозь лес ничего не видно и он заковылял по краю обрыва туда, откуда пришёл.
С каждым шагом идти всё невыносимее: боль отдаёт так, что сверкает в глазах. Он слабел скорее от потери крови, чем от усталости. Появился шум в ушах, голова закружилась, и постепенно он стал погружаться в темноту…
…Очнулся от того, что что-то тёплое и лохматое нависло над ним, жарко дышит и лижет ему лицо. Он  закрыл глаза: пусть. Алексей был до того измучен, что ему стало всё безразлично; сил уже не было, он слабо реагировал на происходящее, хотелось только одного – покоя, и в душе появилось такое равнодушие к самому себе, что  напугать его было уже не под силу  никакому зверю.
Только слёзы вдруг хлынули  из глаз ручьём, ни с того - ни с сего…
Послышался чей-то голос:
- Тайга, уйди.
Что, уже на том свете?  Кто-то приподнял ему голову:
- Ты откуда здесь?
- С буровой, - разлепил  Алексей сухие губы.
- Что произошло?
- Сорвался.
- Понятно. На, попей.
Незнакомец поднёс к его губам фляжку. Алексей присосался к горловине и стал жадно пить.
- Идти то сможешь?
- Постараюсь.
Он помог ему подняться, подхватил и они потихоньку стали спускаться. Вскоре Алексей начал узнавать знакомые места: вот ручей, по этим кочкам прыгали с Настей. Он заулыбался, предчувствую скорый конец пути.
С горем пополам, всё-таки добрались. Успели до сумерек. Показалась буровая.
- Ещё немного, и до вагончика дойдём. Там человек, наверное, напарник твой.
- Да, это Илья.
- Вот обрадуется – то! - рассмеялся мужик.
Илья ещё издали заметил эту печальную процессию. Не задавая лишних вопросов, подхватил Алексея и помог дойти до вагончика. Там раздел его, обработал и забинтовал раны.
- За кого Богу молиться? – спросил Алексей.
- А вот за неё, - мужик потрепал свою собаку за холкой.- Зовут Тайга. Только она в бога не верит, на кашу больше молится.
Илья не пожалел две банки тушёнки, вывалил в чашку, накрошил хлеба и разбавил всё это супом. Тайга, виляя хвостом,  подошла и с собачьим аппетитом  быстро расправилась с угощением.
Алексей поблагодарил мужика.
- Сам-то откуда будешь?
- Местный я, охотник.
Илья сунул ему в рюкзак банок десять тушёнки.
- Спасибо тебе.
- Всё нормально, - охотник помахал рукой и пожелав Алексею скорого выздоровления, направился в ту сторону, откуда только что пришёл, хотя поздний вечер уже тихонько опускался на землю.

- В больницу тебе надо.
К утру колено немного увеличилось. Внешне, кроме содранной местами кожи и небольшой припухлости, ничего заметного не было, но если Алексей тыкал пальцем, внутри болело. Ходить тоже было больно.
Он потрогал рукой рану на бедре и сразу ощутил,  как раздались её края.
Илья сходил к хохлам – у тех была рация, -  сообщил на базу. Часа через два, с трудом пробиваясь сквозь грязь, подошла вахтовка, и вскоре они уже были на трассе, где ждал  «УАЗ» – таблетка. В салоне сидели инженер по Т.Б. и начальник партии. Было видно, что они не в духе.
- Как тебя угораздило? - нервно спросили они.
- А вот так и угораздило, - развёл руками Алексей.
Он был в некотором замешательстве.
Они все вместе работали на одного хозяина, которые, как известно, не любят, когда у них происходят производственные травмы: ведь если дойдёт до инспекции по труду, придётся акт составлять, да и выплачивать, сколько времени – неизвестно. Так – что старались любыми путями замалчивать и скрывать такие дела. Ну, а там, по возможности, освобождаться от пострадавших, и концы в воду…
- Дальше что думаешь делать? - пристально посмотрели они на  него.
Алексей был не дурак, всё это понимал. Прикинув, какие у него могут быть в дальнейшем перспективы, честно ответил:
- Травма лёгкая, скоро пройдёт. Так что мне за неё ничего не светит. Я бы хотел работать дальше.
Они переглянулись, ухмыльнулись, но промолчали и уже ближе к больнице,  сказали:
- Слушай внимательно. Мы сейчас договоримся, скажешь, был дома, там и заболел. Проведём тебя по бытовой. Сколько будешь болеть, столько будем платить, в деньгах не потеряешь. Когда выйдешь на работу, дело твоё, но чтоб об этом никому ни слова. Понял?
- Понял.
Алексей знал, что всё сказанное будет исполнено точно. Слово тут держать умеют.
Они довели его до приёмного отделения, усадили на диван.
- Сиди тут, никуда не ходи, мы сейчас.
Он недоумённо поднял глаза: куда он денется?
Скоро они вернулись. С ними был мужик в белом халате. Осмотрел  колено.
- На рентген надо.
Алексей снял верхнюю одежду и в одних трусах лёг на носилки. Начальство потащило его куда-то в дальний конец коридора.
- Лежи здесь, жди, - и оставили одного.
Лежал около часа. Было пусто, никого небыло. Иногда кто-нибудь в белом торопливо проходил мимо, мельком глядел на него и, не сбавляя шага, спешил дальше.
Наконец, показались две врачихи, с ними тот мужик в халате. Как оказалось, хирург.
- Как чувствуешь себя? - спросил он.
- Нормально, - бодро ответил Алексей.
- Сам сможешь дойти?
- Попробую.
Он помог ему подняться: Алексей поморщился.
Пока лежал, нога лишь слегка ныла, а стоило встать – тут же в колене толчками  задолбила боль.
- Посмотрите, что у него, - кивнул хирург.
Алексей лег на спину под рентген. Сделали снимок. Потом ещё один, на боку.
- Ничего нет, - спустя некоторое время, доложила врачиха. - Сильный ушиб. Возможно, растяжение мышц.
- Вот видишь, нечего серьёзного, - развёл руками хирург. - Две недельки полежишь, будешь, как огурчик.
Он открыл дверь. Лёшкино начальство уже стояло за нею. Услышав диагноз, они пожали ему руку и пошли.
- Мы ещё зайдём! - махнули  напоследок.
Четыре молоденьких сестрички подхватили его и на носилках потащили наверх. Попка одной из них мельтешила у него над головой, он невольно косил взглядом.
- Не смотри туда, - смеясь, строго сказала одна из них.- Какой  вы тяжёлый.
Они остановились передохнуть.
- Да я бы и сам как-нибудь…- оправдывался Алексей.
- Нет, нет, лежите. Нам за вас заплачено, мы отрабатываем.
Его затащили в палату, где уже кто-то лежал с ногой на вытяжке. Стали перекладывать на койку. Алексей почти переполз одним боком, лёг, левая нога оставалась на носилках.
И тут они резко их убрали. Нога повисла, он ощутил в колене сильную боль. Сжав зубы, он всё же забросил её на койку.
Вдруг Алексей почувствовал, как от лица резко отхлынула кровь, оно стало холодеть, появился шум в ушах, в глазах почернело, и он окунулся в темноту, теряя сознание. И как   сквозь сон, откуда-то издалека, до него донёсся растерянный голос медсестры:
- Девочки, я не знаю что делать, может, искусственное дыхание?
Тут он открыл глаза. Все четверо стояли перед ним.
- Мы думали, уже всё - словно чему-то удивляясь, недоумённо сказали они. - У вас лицо стало белое, глаза закатились.
Алексей сердито посмотрел на них, но промолчал и отвернулся - «чему вас учат?».
- Ну, мы пойдём. Если что, кричите, я здесь.
И они вышли.

Откуда-то с гор  нанесло тумана. Он тягуче сквозил белыми хлопьями куда-то вдоль по ручью, застилая молочной пеленой солнечный диск. Было сыро, но тепло. Всё затихло. Стояла подозрительная предгрозовая тишина. Даже травинки затаились, чуть поникнув от утренней росы.
Прошли сутки, как Алексей покинул заимку.
Настя зашла в палатку, укрылась бушлатом и легла.
Она чувствовала, что в жизни её произошло что-то серьёзное, важное, которое бывает только раз, и чем дольше  Алексея небыло рядом, чем больше думала она о нём, тем сильнее натягивалась какая-то ниточка внутри её, которая рвала сердце наружу. В груди ныла  серая, щемящая тоска, и даже сильно бьющееся сердце не могло развеять эту боль.
Она вспомнила свой родной Питер, как училась и закончила геологический. Потом сейсморазведка, гидрогеология и наконец, оказалась здесь, на золоте.
Выходила замуж. Но какой муж будет терпеть жену, которая по полгода не бывает дома! Через два сезона расстались. Детей не нажили. Осталась лишь квартира в Питере, да нелицеприятные воспоминания о несостоявшемся замужестве.
На жизнь свою походную Настя не жаловалась: перейти на сидячую работу ей предлагали давно, но она не спешила.
Каждое утро выходить и каждый вечер возвращаться в пустой дом она не хотела. Здесь, в поле, было всё по другому: она среди своих, делает то, чему училась, считает это своим долгом и с удовольствием исполняет его. Она каждый раз охотно выезжала и охотно возвращалась. Вроде, есть всё, печалиться не о чём; но не было самого главного - женского счастья, которого она желала всем сердцем и тайно ждала…
К вечеру Настя взяла из ручья несколько проб, упаковала их и приготовила к анализу.
Откуда ни возьмись показалась лайка. Она сходу обежала вокруг кострища и застыла метрах в двух от неё, удивлённо уставившись своими глазёнками. Настя обрадовалась:
- Моя хорошая! Ну иди ко мне, иди.
Собака завиляла хвостом и ткнулась в грудь.
Настя ворошила её густую шерсть, целовала  морду.
Вскоре показался хозяин. Он поздоровался, снял ружьё и рюкзак.
- Устали? - спросила Настя.
- Да находился за день, - мужик достал платок, вытер вспотевший лоб. - Мошкара проклятущая замучила.
- Издалека идёте?
- Да нет. Здесь по ручью мой участок. Обхожу. Охотник я.
Он окинул взглядом палатку.
- Значится, отдыхаете?
- Работаю. Геолог я.
- Нашли чего?
- Пробы только взяла. Это же ваши места, вам лучше знать, что здесь есть.
- Да уж, - протянул охотник. - Вы бы лучше глухарей пошерстили, - засмеялся он, - у них в желудках много чего найти можно.
- Приносите, я посмотрю, - отшутилась Настя.- Впрочем, уже не успею, завтра ухожу. Отсюда далеко до трассы?
- Меньше километра. Вон туда пойдёте, - махнул он рукой, - там просека, по ней прямиком и выйдете.
Он помолчал немного.
- Я тут вчера проводил одного. В яму свалился, бедняга. Вон там, по хребту. Не от вас шёл?
Настя дрогнула. Тревожно посмотрела в сторону хребта.
- Да, был со мной провожатый. Что с ним?
- То ли подвихнул ногу, то ли ударил. Но шёл сам, правда, с моей помощью.
«Значит, переломов нет».
- Я его на буровой оставил, за горой, - как бы между прочим, продолжил мужик. - Наверное, и сейчас там. Может, отошёл немного. Хотя, вряд ли, - сомнительно прищурился он.
- Что, вряд ли?!
- С коленом у него что-то, да и бедро. Вся нога в крови.
Он внимательно посмотрел на Настю.
- Да вы не переживайте. Ничего страшного. Со мной много чего приключалось, но, как видите, живой.
- Да уж, - грустно улыбнулась она.
Он посидел немного.
- Ну, прощевайте, - нацепил рюкзак, одел на плечё ружьё и махнул рукой. - Пошли, Тайга.
- Досвидания, - встала Настя.
…После этой встречи она долго не могла сомкнуть глаз.
«Ведь говорила ему: осторожней, Лёша. Была бы рядом, ничего не случилось. Ладно, хоть человек помог, Бог не оставил», - вздыхала она.
Утром рано, загрузившись вещами, по просеке, как подсказал охотник, она направилась к трассе, где в это время по договорённости, её уже ждал «УАЗ». Шофёр помог дотащить вещи, сложил их в машину, развернулся и прямым ходом на базу.
- Слышала, вчера тут что-то случилось? - спросила Настя, холодея сердцем.
Шофёр покосился на неё.
- Быстро по тайге слухи распространяются.
- А всё-таки? - не унималась она.
- Говорить нам не велено, но вы все равно узнаете,- махнул он рукой.- Лёшка с буровой разбился. Со скалы сорвался.  Вы только обо мне ни гу-гу.
- Конечно, конечно, - она слушала, затаив дыхание. - И где он?
- В больнице. Да ничего страшного, - взглянул