Заимка.

потушен. Лишь клочки тлеющей материи дымились на снегу вокруг компрессора предательскими огоньками.
Борис отчаянно затаптывал их ногами: надо было скрыть ч.п. Ведь если узнают, всем грозило стопроцентное лишение премиальных, а это треть зарплаты. Ладно, хоть потушили, а то бы пришлось полгода бесплатно вкалывать. Такая перспектива никого  не радовала и все молча уничтожали следы  этого происшествия, оттирая  компрессор от гари.
- Смотрите, - ткнул пальцем Алексей. - Если бы не это…
Он покачал головой, глядя на Бориса.
На воздушный фильтр был обрушен кусок обгорелого брезента, воздух перестал поступать и двигатель заглох.
Если бы не это обстоятельство, Боря продолжал бы дрыхнуть и от компрессора остались бы  рожки да ножки.
…Загорелось от выхлопной трубы.
На неё ветром набросило кусок брезента, который насквозь промок соляркой, он затлел, его раздуло, вспыхнул огонь, а дальше, как в известном лозунге - «мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!»

Прошёл месяц.
О пожаре было решено лишний раз не вспоминать и держать язык за зубами.
…Весна уже брала своё, набирая силу и вытесняя зиму вглубь тайги. Та ночами тихонько огрызалась и сковывала подтаявший за день снег. Солнце с каждым днём поднималось всё выше, светило всё ярче, стволы деревьев всё отчётливее вырисовывались на фоне потемневшего и оседающего наста.
Вот уже несколько дней Алексей наблюдал в бинокль, как примерно в километре от них, среди обширного редколесья, когда рассвет только-только начинал проявляться, на снегу маячило несколько чёрных комочков, которые то перебегали с места на место, то неподвижно застывали. Это косачи проводили свои брачные игры, ведь в это время у них ток.
Алексей вспомнил, как в свои, давно минувшие шестнадцать лет, буквально бредил охотой. Он тайком приобрёл старенькую курковую «двадцатку», назаряжал патронов и ещё до открытия сезона, в середине августа, завернув разложенное ружьё в мешок и подхватив его под мышки, частенько хаживал на уток, которые к этому времени уже набирали солидный вес. Некоторые из местных жителей хорошо его знали и при встречи лукаво грозили пальцем:
- Лёша, рано ещё на охоту.
- Я не на охоту, я на рыбалку, - правдиво глядя прямо в глаза, честно врал он.
- А в руках что?
- Удочки, - не моргнув глазом, отвечал Лёшка. - Я их разобрал, чтобы  нести было удобнее.
- Ну-ну, - усмехались те.
Потом он стал вставлять в ствол ветку, чтобы та торчала повыше и была больше похожа на удилище. К нему больше особо никто не цеплялся, но продолжали подразнивать, ехидно замечая:
- Что Лёша, опять на рыбалку?
Получив утвердительный кивок, тихонько, по-доброму посмеивались.
В один такой день он долго скрадывал утку, которая кормилась среди жиденькой растительности. Она давно уже заприметила его, была настороже и временами, вытянув шею, тревожно смотрела в его сторону, не подпуская на выстрел. Уже смеркалось, цель теряла свои очертания, но Лёшка продолжал терпеливо ждать, когда она подплывёт к другой утке, чтобы одним выстрелом убить обоих. Другая утка почему-то оставалась на одном месте и некуда не двигалась.
И вот, наконец, две цели слились в одну: он нажал на курок. Треснул выстрел, утка резко крякнула, взмыла вверх и улетела.  Кочка вдребезги.

В конце мая срок откачки закончился.
Дима дописал свои бумаги и отбыл с отчетом. Алексей с Борисом заглушили компрессор, приготовили всё к отъезду и ждали распоряжения начальства.
Ближе к обеду прибыла техника, их взяли на прицеп и вместе со всем оборудованием притащили на базу.
Борис заболел и ушёл на больничный, а Алексея уже ждала буровая, которую работяги окрестили просто - «железяка».
Это был старый, видавший виды тралёвщик, с большой железной будкой, в которой был установлен такой же старый буровой станок с выдвижной мачтой.
Тралёвщик сам ходить не мог, ни одна скорость не врубалась, хотя заводился исправно. Алексей с бурильщиком Ильёй - тот был крещеный татарин – еле нашли первую скорость - остальные такой махине были просто не нужны, - забили её кувалдой в коробке передач и намертво закрутили проволокой, чтобы не выскакивала, подшаманили «шалабушник» - деревянную будку, служившую одновременно и кухней, и раздевалкой и складом всякой мелочи, собрали весь нужный для работы инвентарь, опробывали технику на ходу и ждали отправки.
Наконец, подогнали «Урал», Илья завёл «железяку» и с грохотом загнал её на трал. Следом отправили  «шалабушник». Часа через полтора Илья уже самоходом гнал буровую на точку.
Пробитую бульдозером в тайге дорогу развезло так, что иногда скрывало гусеницы, грязная жижа попадала под тормозные колодки, те парили, дымились, но Илья не обращал на это внимание, сосредоточено работал руками и ногами, и вёл гремящий и рычащий тралёвщик к месту назначения.
Часа через два доползли до отмеченной геологом точки.
Долго елозили взад-вперед, подкладывая под гусеницы стволы деревьев, выравнивая буровую. Наконец, подняли мачту и опустили «элеватор», но всё же немного скосили от центра и уже часам к девяти вечера, измождённые, грязные и усталые, на вахтовке добрались до базы, где поужинали в столовой, помылись в душе и грохнулись на свои жёсткие койки.
Утром, поднявшись в шесть часов и позавтракав, в семь  уже ждала вахтовка и вместе с другими работягами их развозили по участкам.
Буровая стояла не далеко, километрах в десяти от базы и поэтому была возможность каждый день ночевать в общежитии, хотя дорога не была такой приятной и занимала некоторое время. Алексей вообще-то предпочитал жить в вагончике,  на месте работы, как в других местах, тогда можно было лишний часок поспать, а не месить грязь  и не трястись, сначала в машине, потом в тягаче.
Но начальству виднее, что и как.

Отгуляв по окончанию вахты положенные полтора месяца, в конце августа Алексей прибыл на работу.
- Давай готовься, завтра на буровую,- распорядился начальник участка.- Проводишь геолога на заимку и вернешься обратно.
Заимкой называлось бывшее поселение, которое находилось километрах в пяти от того места, где стояла буровая. Посёлка, как такового, давно не существовало, лишь пустырь, заросший бурьяном  да несколько обрушенных провалов на месте некогда стоявших домов, указывали, что когда-то здесь жили люди.
Утром, как обычно, вахтовка доставила его на буровую. За полтора месяца она ушла не так далеко. Бурили не по профилю, а шли зигзагом, обходя заболоченные места. Илья был уже здесь.
- Когда приехал? - спросил он, здороваясь.
- Вчера.
- А я уже неделю тут, с вагончиком прибыл. Так что не придётся больше мотаться, здесь будем жить. Кстати, тебя там дама ожидает, - весело посмотрел он на Лёшку,-   Говорит, пока с ней работать будешь.
- Какая дама? - не понял он.
- Геологиня. На заимку её поведёшь.
До Алексея дошло, что это тот геолог, про которого ему говорили. Но что это женщина, он не предполагал.
- И где она? - нетерпеливо спросил он.
Ему очень захотелось взглянуть на неё.
- В вагончике, я же сказал. Тебя дожидается. Ну, а пока принимай «шайтан – машину», смена ждёт.
Алексей пересчитал все свои пом.буровские хохоряшки, помог загрузить ящики с керном, перекинулся парой слов с отъезжающей сменой и помахав напоследок, те отчалили.
- Как вернёшься, так начнём работать. Завтра с утра поведёшь, здесь недалеко, - сказал Илья. - А пока отдыхать, да и ужинать пора, пошли.
По пути навестили бригаду хохлов, откуда-то из под Львова. Эти работали на стационаре, скважины бурили до трехсот метров и им было спокойнее; они не дёргались с места на место, не месили грязь, не таскали за собой прицепом все железяки.
Алексей однажды спросил: какая нелёгкая заставляет их тащиться такую даль, в Сибирь, неужели у них дома, на Украине, работы нет? Ведь одна дорога сколько стоит.
- Есть выгода, - прищурившись, ответил усатый бурильщик. - Рубли выгодней менять на доллары, чем наши гривны.
Алексею ещё в советское время, в конце восьмидесятых приходилось работать с выходцами из западной Украины. От своих восточных собратьев они отличались тем, что не скрывая поносили  коммунистов и ратовали за отделение от Союза. Помнилось, как один из них, растопырив до отказа руки, уверял, что на карте его «ридна» Украина вон какая большая, а Россия меньше в десять раз. Алексей ещё недоумевал: ведь он видел совсем другое, как раз всё наоборот. Но возражать не старался, видя, с каким лицом тот ему это доказывает.
Теперь, после обретения «самостийности», от них этих слов за язык не вытащишь, а сами они на такие темы старались больше молчать.
Зашли в буровую. Пом.бур пил чай, бурильщик стоял за рычагами. Кивнули друг другу.
- Сколько прошли? - спросил Илья.
- Скоро двести, - ответил бурильщик.
Алексей заметил, что вокруг всё заставлено ящиками с керном. Хорошо идут.
Долго не задерживались и вскоре подались дальше. Показался вагончик.
- Гостей принимаете? - полушутливым тоном, весело выкрикнул Илья.
В дверях показалась женщина.
- Принимаем, - улыбнулась она. - Здравствуйте.
Поздоровались.
- Провожатого привёл, знакомьтесь.
Она взглянула на Алексея.
-  Очень хорошо. Меня зовут Настя. Давайте ужинать.
Энцефалитный костюм несколько портил её фигуру, но светлые локоны волос, изящно вьющиеся из под платка, придавали  лицу некую миловидность.
Было видно, что даже здесь, в тайге, среди различного гнуса, она следила за своей внешностью.
Варёную картошку с тушёнкой Алексей любил, она ему никогда не приедалась, и он с аппетитом навернул полную чашку. Илья уже поужинал и спал. Алексей распаковал спальник и глядя на Настю, которая что-то писала в своём купе, спросил:
- А зачем вам на заимку надо?
- Пробы  кое-какие взять, - негромко ответила она.
- А обратно как?
- Обратно дорога есть, по ней на трассу и выйду. А вы что, боитесь? - рассмеялась Настя.
- Да нет, с вами мне ничего не страшно.
- Ну, тогда спокойной ночи, завтра в путь.
- Спокойной ночи, - вздохнул Алексей.
Он смотрел сквозь приоткрытую дверь на Настю и думал о завтрашнем дне.

Напрямую идти не рискнули.
Штурмовать сопки, поросшие густым лесом, с таким грузом было бы неразумно. Решили идти по лощине вверх.
У Насти за плечами был рюкзак средних размеров, Алексею достался спальный мешок и рюкзак с едой.
Ещё раз проверили всё, подтянули ремни.
- Долго не задерживайся, - подмигнул Илья. - Завтра жду, работать надо.
- Ничего с ним не случится, если будет вести себя хорошо, - лукаво заметила Настя. - Ну ладно, хозяйничай, мы пошли.  Она махнула Алексею, и они подались.
…Надо было добраться до верха, перевалить через хребет и по склону спуститься вниз. Там, по старым вырубкам и заросшим лесовозным дорогам, прямиком на заимку. Вроде бы недалеко, но маршрут пролегал по ручью и приходилось прыгать с кочки на кочку. Пытались идти по склону, но попали в такую чащёбу, что выбравшись, махнули рукой и пошли прежним путём.
Алексей немного поотстал. Он часто останавливался, бросал мешки и  смахивал с лица кучи гнуса, который беспощадно и больно вгрызался во все открытые  части тела.
Пробовал надевать сетку, но та не помогала, цеплялась за ветки, её срывало и сворачивало с головы.
- Бедный, - жалостливо сказала Настя. - На, помажься.
Она протянула ему тюбик. «Антикомарин»-прочитал он.
Алексей пользовался только  «Детой», даже дёгтем мазался, а