Дело было в Смольном. В самый разгар. По длинным коридорам взад-вперед носились обмотанные пулеметными лентами матросы, раскрасневшиеся секретарши и вусмерть перепуганные бешеным темпом столичной жизни деревенские ходоки. Старый мир рушился. В страшных муках и нечеловеческих страданиях, с диким гиканьем и потаптыванием, под звон бьющихся стекол, визг проституток и громовые раскаты героического «Яблочка» рождался мир новый, величественно бессмысленный и беспощадный, но справедливый.
На ступеньках широкой лестницы сидел Ленин и сочинял Декрет о Мире. Тут к нему подошел человек военной наружности — в одной руке ружье, в другой чайник — и спросил:
— Где тут у вас кипяточку можна, господин хороший?
— Там, — махнул рукой Ленин.
Человек ушел в указанном направлении, а Ленин продолжил написание архинужного документа.
Только он дошел до слов «Миру — мир, войны не нужно…», как человек с чайником появился снова
— Ну что, батенька, набрали кипяточку? — спрашивает Ленин, а глаза такие добрые-добрые.
— Так точно, набрал, премного благодарствуйте.
— Так какого ж черта тебе еще надо???
— Дык, хорошо бы сахарку, да заварочки… — промямлили человек с чайником.
Ленин порылся в карманах, из одного достал два куска твердого как воля большевика, рафинаду, из другого пачку грузинского чаю — товарищи из Батуми прислали.
— Вот тебе и иди отсюда, работать мешаешь, — сказал Ленин и продолжил писать Декрет о Мире.
Но Декрет о Мире что-то не клеился. Ильич скомкал испещренный мелкими буквами лист бумаги и отшвырнул его в сторону. Решил Декрет о Земле написать. Он обильно послюнявил химический карандаш и вензелевасто вывел: «Землю — матросам». Нет, не то. «Землю — узбекам». Тоже безжалостно зачеркнуто. «Землю — …»
И только конгениальная мысль маленькой искоркой вспыхнула в могучем мозгу вождя, снова приперся человек с чайником и сказал:
— Неплохо бы булку … мн-мн… с изюмом.
Потом человек с чайником вернулся и, дожевывая булку с изюмом, потребовал новую шинель и сапоги. И махорки четыре фунта.
Потом человек с чайником еще раз вернулся и спросил:
— А чёй-т ты тут все пишешь?
— Декрет о Земле пишу, — сказал Ленин. — А с утра Декрет о Мире писал.
— Ерунда все это, — сказал человек с чайником. — Ты лучше Декрет о Водке напиши. Или Декрет о Бабах.
«Стоящая мысль! Вот, что значит прислушиваться к голосу народа», —подумал Ленин, и у него сразу же родилась первая строка нового декрета: «Не бывает некрасивых баб…»
— А я вот генералом хочу быть, — сказал человек с чайником, пройдясь под носом рукавом шинели. — Потому как плох тот солдат, который не хочет быть генералом. А еще моя Агафья новое корыто заказала… Щас бы пивка холодного… А закурить не будет?.. Ну, тогда дай пятерку до получки.
— Может тебе еще живого Ленина показать, — бросил Ильич, не отрываясь от работы.
— Точно. Как же я забыл-то? Мне ж Ленина во как повидать надо.
— Я и есть Ленин, — сказал Ленин.
— Иди ты, — захлебываясь от волнения, воскликнул боец; рука потащила с головы папаху. Он, шатаясь, попятился назад, затем сорвался с места и с криком «Я Ленина видел!!!» бросился прочь
А Ленин еще немного поработал и решил: пора домой. Он вышел из здания, посмотрел по сторонам — броневика нигде нет.
У подъезда стоял часовой и штыком расковыривал дырку в зубе.
— А где же мой броневик? — удивленно спросил Ленин.
— Тут такое дело, — отрапортовал часовой. — Выбегает один чудило, кричит, мол, Ленина видел. Потом сел в броневик и укатил. Чайник в залог оставил.
— Тьтфу ты, не революция, а бардак какой-то, — сказал Ленин. А потом еще подумал: «Совсем распоясалась солдатня, броневики тырят. А вот хрен вам Декрет о Водке, и вот хрен вам Декрет о Бабах».
Тогда Ленин взял бумагу и перо и написал статью «Все на борьбу с Деникиным».
