Отпуск на даче

рука Сергея отогнёт полог? Мне было так страшно, как никогда ещё не было наяву. И вдруг Сергей за портьерой начал тихонько подвывать, то умолкая, то возвышая голос, словно в неизбывной тоске, а когда вой достиг особой силы, в дверь, за которой он прятался, заскреблась собака. Я думала, что собака хочет добраться до убитого ею человека, а Сергей прячется от неё за портьерой, но в то же время отчётливо сознавала, что угроза нависла над кем-то из ныне живущих. Потом портьера заколыхалась, мёртвый начал её отодвигать изнутри, а моё внимание было устремлено на медленно открывающуюся дверь, из-за которой показалась чёрная собака, не слишком крупная, не дог, конечно, но способная убить человека. Глаза этого зверя устремились на меня, он начал медленно подкрадываться и подбираться, готовясь к прыжку. Краем глаза я уловила, что на меня указывает окровавленная рука мертвеца. Собака чуть присела и прыгнула, и я почувствовала удар лапы.
- Да просыпайся же! - толкала меня Аня. - Неужели не слышишь?
Я не сразу поняла, что сон перешёл в явь и не собака прыгнула на меня, ударив лапой, а моя подруга тычет меня чуть ли не кулаком.
- Что случилось?
- Ты совсем оглохла? Слышишь, как кто-то воет, жалобно так, словно испытывает муки.
Вой, действительно, слышался, негромкий, но отчётливый. Он вплёлся в мой сон, и во сне это подвывал мёртвый муж Марины. А кто воет сейчас? Собака?
Мы с Аней долго полулежали на широкой кровати, прислушиваясь. Вой то стихал, то усиливался, а порой переходил даже во всхлипывания.
- У меня такое впечатление, словно воет не собака, а человек, - сказала я.
И в тот же миг погас свет.
Аня вскрикнула. Если бы одновременно ударил гром, мы и то не испугались бы больше, чем теперь. Темнота казалась кромешной, без единого проблеска света, без намёка на то, что снаружи светит месяц. Можно убеждать себя в чём угодно при дневном свете, но в темноте человек чувствует себя беспомощным, поэтому обе мы ожидали, что вот сейчас на нас кто-то кинется, а тут ещё вой стал громче и что-то заскреблось, зашуршало…
- Я не могу так больше! - тихо простонала Аня. - Я боюсь.
Не знаю, что бы со мной произошло, будь я в комнате одна, но сейчас я осмелилась встать и на ощупь добраться до сумки, где у меня была свеча и спички. Я нащупала их, вытащила, дрожащими руками чиркнула спичкой и зажгла свечу. Тусклый свет показался блаженством.
- Как хорошо! - выдохнула Аня. - Я думала, что умру от страха.
А я вспомнила тысячу историй, когда свечи таинственным образом гаснут или их задувает порыв ветра, которому неоткуда взяться. Я поспешила отогнать непрошеные фантазии, но они упорно лезли в голову. Мне помогла неожиданность: разогретый жидкий стеарин пробежал по свече в виде тоненького ручейка и застыл на поверхности полированного столика неопрятными каплями. Меня сразу обжёг страх гораздо сильнее мистического. Если не удастся оттереть эти капли так, чтобы не осталось следов, то ещё неизвестно, как на это отреагирует хозяйка.
- Я здесь свечой накапала, - сообщила я. - Марина меня убьёт. Она так трясётся над своими вещами.
- Оттирай скорее!
Но когда я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть капли, свеча наклонилась и с неё опять потекло.
- Дай что-нибудь, на что можно поставить свечу, - попросила я. - Да быстрей же! Мы сейчас здесь всё закапаем.
Аня вскочила с кровати, стала в лихорадочной спешке перебирать вещи и протянула мне «Собаку Баскервилей», которая лежала в моей открытой сумке сверху.
- С ума сошла? - возмутилась я. - Это же книга.
- Ну и что?
- Как её потом отчистишь?
- Подумаешь. Она же старая и потрёпанная.
- Да, ей больше шестидесяти лет, но это не значит, что с ней можно так обращаться. Ищи что-нибудь другое. Вон там высовывается такая папка в виде книжечки. Давай её.
Это были мои рукописи, вложенные в обложку от учебника математики. Сам учебник я давно выбросила, а обложку оставила, чтобы удобно было вкладывать туда листки бумаги и заодно писать на этой картонке, если сидишь не за столом, а, например, в кресле. Пришлось прилепить свечу к этой обложке, раз ничего другого не оставалось.
- Воск оттирается? - спросила Аня.
Я попробовала его срезать, подведя к каплям край листа бумаги, но следы, конечно, остались.
- Наверное, надо дождаться утра, - решила я. - Мы найдём какую-нибудь тряпочку и как следует потрём.
- Фу, прямо в жар бросило, - призналась Аня. - Ты уж поосторожнее.
- Да, на призрака эти капли не свалишь.
Мы обе вдруг осознали, что из-за страха перед хозяйкой перестали прислушиваться к вою. Сейчас этот вой вновь вошёл в сознание.
- Может этой собаке… или не собаке, а кому-то ещё всё-таки нужны не мы с тобой? - с надеждой спросила Аня.
- Мы-то в случившемся неповинны, - согласилась я. - Зачем нас преследовать? А впрочем, у призраков часто нет определённой цели, и они преследуют того, кто попадётся им на пути. А мы ещё лежим на ЕГО кровати.
- Он умер не здесь, - напомнила Аня. - Он так и не успел дойти до дома.
- Какая разница, здесь или не здесь. Вещь-то его.
Вой вновь усилился, и наверху раздался отчётливый шорох.
- Неужели мы весь месяц будем слышать по ночам эти звуки? - спросила Аня, не требуя, впрочем, ответа.
- Может, привыкнем?
- А если ЕМУ удастся оттуда выбраться? - зловеще проговорила Аня.
До самого рассвета мы то прислушивались к вою, царапанью и шорохам, то забывались в коротком и не слишком приятном сне. Утро застало нас невыспавшимися и вялыми. Но оттирание стеарина немного привело нас в чувство. Оказалось, что закапан был не только столик, но и пол. Мы удалили застывший стеарин и носовыми платками натёрли эти места до блеска, уничтожив все следы преступления.
Едва успели мы всё убрать, как к нам постучались Марина и Катя.
- Слышали, как жалобно выла собака? - спросила хозяйка.
Я не успела дать знак Ане, чтобы она помалкивала, поэтому она выпалила:
- А собака ли это?
- Кто же ещё? - насторожилась Марина.
- Тебе не показалось, что это воет человек или тот, кто был человеком при жизни?
Хозяйка злополучной дачи побледнела и села на край кровати.
- Вы думаете, что это Сергей?
- Может, это его душа не находит покоя? - продолжала Аня.
Катя подумала и вдруг высказала такую мысль:
- А может, тебе плюнуть на эту дачу и продать её твоим соседям за очень хорошие деньги, а себе купить другую?
- Нет, это невозможно, - прошептала Марина. - Ты не понимаешь, но это невозможно.
Внезапно она словно очнулась и испуганно посмотрела на нас.
- Нет, в память о Сергее я не могу расстаться с дачей. Он не хотел её продавать.
- Ещё этот свет погас, - сказала Аня. - Едва Мила произнесла: «Это воет не собака» - как тут же стало темно. Прямо-таки знак свыше.
- Это не знак свыше, - мрачно возразила Марина. - Это энергетики с нашей подстанции нам пакостят. Они считают, что наше правление что-то им не доплатило, а правление утверждает, что за всё заплачено. Вот нам внезапно и выключают электричество, чтобы мы одумались. А у вас здесь свеча?
Я не поняла, почему она догадалась, что у нас есть свеча, но она указала на мою испачканную стеарином обложку. Это кто из вас догадался её привезти?
- Мила, - ответила Аня.
- Ты всегда возишь с собой свечи? - удивилась Марина. - Как в средние века.
- Я знаю жизнь, - со всей скромностью сказала я.
Лица у моих подруг вытянулись.
- У меня уже привычка такая, - объяснила я. - Моя собака очень боится грозы, а иногда и просто темноты. Если свет есть, то мы его включаем специально для неё, а если его нет, то зажигаем свечу.
- Здорово, - одобрила Марина. - Я завтра поеду в Москву и куплю свечей.
- Да уж, это будет лучше, чем дрожать от страха в темноте. Хорошо ещё, что мы догадались ночевать не поодиночке.
Мы спустились вниз. Когда пришла моя очередь умываться, я первым делом посмотрела на платок, закрывающий зеркало. Он был неподвижен.

Глава 7
Что я услышала из окна

Марина вновь была полна решимости надзирать за рабочими, а они очень скоро после завтрака приехали на грузовике с досками. Непонятно, что помогало измученной страхами и постоянными недосыпаниями женщине держаться на ногах, но Марина орала на оступавшихся рабочих так, словно сил у неё было в избытке. Пришедший на работу Михал Михалыч подобрался было к ней о чём-то спросить, но не решился, бочком обошёл её сзади и скрылся за кустами.
- Катя сейчас готовится замешивать тесто, - сообщила Аня. - Может, сходим погулять?
- Пошли. - Мне тоже не хотелось сидеть здесь и слушать вопли.
Мы тихонько выскользнули за ворота и пошли по улице между сплошных стен.
- С одной стороны, такие ограды неприятны, потому что не знаешь, что за ними делается, - сказала я, - но, с другой стороны, и нас никто не видит.
- Какая тебе разница, видят тебя или нет? - удивилась Аня. - Пусть хоть в бинокль разглядывают. А то, что на участке чувствуешь себя свободно… Хотя нет, не чувствуешь, ведь со второго-третьего этажа чужой двор хорошо просматривается.
- А интересно, опасно здесь зимой? У нас сейчас настроили зимних домов, и некоторые живут там круглый год. Но ведь много участков пустует, а воры не спят. Вот так залезут в сад какие-нибудь грабители, убьют тебя, а никто и не заметит за такими мощными стенами.
- Нас здесь зимой не будет, - утешила меня Аня. - Да и за Марину не беспокойся. Наверняка здесь такая охрана, какая вам на ваших шести сотках и не снилась.
- На десяти, - внесла я существенную поправку.
Мы пошли не в сторону рынка, а в противоположную, чтобы постепенно освоить местность. Дорога и здесь была асфальтирована для машин и выложена плиткой для пешеходов. Полоска газона с деревьями и кустами отделяла одну часть дач от другой. Возможно, это были разные товарищества или кооперативы, не знаю уж, как назывались эти сообщества владельцев участков.
- Но всё-таки, где это произошло? - вновь не выдержала я.
- Спроси у Марины, - посоветовала Аня.
- Неудобно. У неё горе, а я буду проявлять праздное любопытство. Давай попытаемся вычислить. Он шёл с поезда, потому что у него в тот день сломалась машина. Где здесь электрички?
- Можно спросить, - предложила Аня. - Вон женщина идёт.
- Вы не скажете, как пройти к станции? - обратилась я к невысокой даме.
Меня словно и не слышали. Терпеть не могу этого спесивого выражения на лицах некоторых женщин, как будто ответ на вопрос прохожего может их унизить.
- Верблюдиха, - дала ей свою оценку Аня.
- Наверное, здесь много таких, - решила я. - Дачи эти принадлежат не нормальным людям, а богатеньким буратинам. Надо поискать кого-нибудь не такого напыщенного.
- Вон мужик идёт, - сказала Аня.
Мужчина был одет в шорты непомерной ширины, обладал «пивным» брюшком, нависающим над шортами и не прикрытым ни рубашкой, ни майкой.
- Вы не подскажете, как пройти к станции? - спросила Аня.
- Подскажу. Прямо и направо будет станция железнодорожная, а если пройти мимо неё ещё немного вправо, то там будет автобусная стоянка.
Мужчина был приветлив и пребывал в очень хорошем расположении духа. Мне кажется, это было его обычное состояние, потому что губы его непроизвольно складывались в улыбку, а голос звучал ровно и весело.
Мы поблагодарили и пошли дальше.
- Наверное, счастливый человек,- высказала свою мысль Аня. - Так и кажется, что всё у него хорошо, всем он доволен.
- Но прикрыть живот ему бы не помешало, - добавила я.
- Это уже мелочи, - отмахнулась Аня.
- Значит, это случилось между станцией и участком