Тремориада

цеха, с которым имел давнюю дружбу.

Сосуды оказались сообщающимися. Последняя капля на работе переполнила и терпение жены.
Под фамилией Тараськина, Ольга прожила уж четыре года. Поначалу она была словно заколдована. Первые полгода, вращающейся вокруг неё мир не подчинялся законам природы. Ольга ходила едва касаясь земли, не замечая холода зимы. И казался смешным миф о плохом настроении.
Но постепенно, наваждение начало развеиваться. Конечно, Аркаша рассказывал её байку о Счастливой Звезде. Даже скорей – легенду. Она поначалу вызвала интерес.
-Выходит ты как от беды заговорённый, - говорила Ольга, обнимая мужа. – Значит и со мной ничего не случится пока мы вместе.
Но следует осторожней возвращаться к мысли вновь и вновь. Однажды она может превратиться в навязчивую идею.
Постепенно разговоры о Звезде стали наскучивать Ольге. А после и вовсе – раздражать. Со временем Аркаша всё чаще вздыхал над семейной небылицей. Затем стал чудить. Ольга встречала его в Москве, чтоб продолжить отпуск вместе, но пассажира Тараськина на борту не оказалось. Как выяснилось, он сдал билет в последний момент, потому как понял, что в самолёт садиться опасно.
Дальше пошло-поехало. С ним стало невозможно выходить в город. То ему автобус не понравится: давай пойдём пешком. То и эта дорога какая-то не хорошая. Давай на другую улицу перейдём. Дошло до того, что Ольга, как-то, чуть ли не силой пыталась его вытолкнуть из магазина.
Купив продукты, они направились к выходу, но Аркаша вдруг встал как вкопанный. Не пойдём, и всё!
-Как не пойдём? – удивилась Ольга.
-Надо две минуты подождать.
-А, что не три дня?
-Нет, две минуты.
-Да, что ты, в самом деле?! – фыркнув, Ольга собралась к выходу, но муж удержал её за руку.
-Две минуты пустячок, хочешь, Оля пирожок? – сказал Аркаша, глядя на отдел, где продавали пирожки.
-Совсем ку-ку? – спросила Ольга, и потянула упирающегося мужа за рукав.  
-Две минуты – ерунда, хочешь Оля газ-вода?
-Точно, сбрендил, - всё ж улыбнулась жена.  
-Мы всё ж забыли кое-что купить, - схитрил Аркаша. – Я мигом.
Он юркнул вглубь магазина и вернулся с пакетиком m&m’s.
-Твои любимые, желтые, - хлопая по-детски наивными глазами, Аркаша, как ни в чём не бывало, взял жену под руку и двинулся к выходу.
После странность мужа казалась в принципе пустяковой, когда Ольга находилась с ним. Но оставаясь одна, на едине со своими мыслями, начинала тревожиться в серьёз, а не сходит ли её супруг с ума? Но стоило Аркаше появиться, как все дурные чувства вновь исчезали.
Но странности повторялись, и в последнее время заметно участились. То он одевался на улицу, подходил к двери, замирал в задумчивости, и обратно раздевался. То возвращался позже с работы от того, что шёл пешком. А раз добрался до дома уж ночью. И Ольга знала – Аркаша не загулял, иль ещё чего. Нет. Он с работы шёл домой. Только через соседнюю галактику, как нашептала ему Звезда.
-Что с тобой? – ахнула Ольга, открыв дверь мужу во втором часу ночи. Он был мят и грязен как победитель в конкурсе идиотов по занырам в лужи.

На этот автобус садиться было нельзя. Аркаша знал точно. Насчёт следующего пока ничего не чувствовал. В прошлый раз, возвращаясь с работы, пришлось пропустить четыре автобуса. Аркаша тогда порядком промёрз. Лишь пятый оказался безопасным. В последнее время беда прям кружила над ним, и если б не Звезда, он давно имел бы температуру почвы в Мурмашах.
К чёрту! Решил Тараськин и, не дожидаясь следующего автобуса, пошёл пешком, срезая через овощную базу выход в город из припортовой территории.
Это место ему напоминало фрагмент из фильма о гражданской войне. Пошарпанные товарные вагоны, облезлые складские помещения, под ногами жирная грязища. Забавно, но овощи-база, ассоциировалась у Аркаши с голодом и разрухой.
Он свернул от железнодорожных путей по дороге меж складов. И увидел женщину в фуфайке, запирающую дверь на висячий замок. Закинув ключ в карман, она пошла прочь от Аркаши, не особо выбирая дороги в грязи своими резиновыми сапогами. Вдруг из-за поворота ей на встречу выскочили четыре собаки. Все ей чуть ли не по пояс. И завиляли хвостами с таким усердием, что казалось хвост, махает собакой. А когда женщина достала из кармана газетный свёрток, псы оказались на грани сердечного коллапса от избытка чувств. Женщина развернула свёрток и кинула каждой собаке по какому-то кусочку. Каждая, клацнув зубами, моментально поймала на лету угощение. Женщина потрепала ладошкой лохматого барбоса по телячьей голове.
-Всё-всё, - проговорила она, и почмякала по грязи дальше.
Собаки немного проводили её, а затем под отстав, развернулись на встречу Аркаше. Хвосты их не виляли.
Тараськин, в отличии от женщины в сапогах, тщательно выбирал куда ступить. Грязища смачно расплескалась по дороге. Аркаше, оставалось, надеется, что по ней сейчас не прогромыхает грузовик, обдавая его жижей с ног до головы.
Тараськин увидел, что псы настороженно глядя, двинулись в его сторону. Он с детства боялся собак. Его ещё совсем ребёнком хватанула овчарка. Не сильно. Но зачастую угроза боли страшней самой боли.
Аркаша был одет как чужак. Ни сапог, ни фуфайки со свёртком в кармане. Аккуратно шедший Тараськин и вовсе замедлил шаг. Может, следовало поехать на автобусе, чем забираться к собакам, охраняющим, чёрт знает какую дыру?
Аркаша остановился. Собаки двинулись быстрее. Аркаша попятился и наступил в лужу. Холодная вода замочила обе ноги. Псы были уже совсем рядом. Лохматый, с телячьей головой, заворчал. Аркаша развернулся, понимая, что  бежать бесполезно. Успел уловить метнувшуюся сзади тень. И уж было рванул, что есть мочи. Но нелепо поскользнулся, разбрызгивая разъехавшимися ногами ошмётки грязи. Руки пошли в отчаянный мах. И в это мгновение лохматая собака настигла его пальцы.
Сердце Аркаши рванулось из  груди. Он, зажмурив глаза, полетел спиной на дорогу. При этом отмечая, что собака, чёрт её побери, всего лишь лизнула его!
Тараськин успел прижать подбородок к груди. Поэтому падение с физической точки зрения оказалось благополучным. Затылок от удара он уберёг. Что ж касается эстетики… Ну, со стороны может смотрелось и красиво, но ощущение от затекающей за шиворот лужи было отвратительным. А ниже пояса вообще, казалось, что он обделался ледяным дерьмом.
-Красота, - проговорил Аркаша, и лохматый пёс лизнул его в нос.

Только Тарасиков выбрался на городские улицы, и тут же возле него возник милицейский УАЗик.
-С работы иду, - ответил вопрошающим милиционерам Аркаша.
-В прачечную? Из замарачечной? – усмехались милиционеры. – Бухой?
-Нет. – Ответил Аркаша.
-А что весь грязный-то такой? Документы…
-Так в лужу упал, - сказал Аркаша доставая паспорт.
Милиционер открыл документ и буркнул:
-Угу, гражданин Тарасиков в луже купается – быть дождю. Проедем в отделение.
-Это зачем? – Спросил Аркаша.
-Для выяснения личности, - ответил милиционер забравший паспорт.
А второй спросил у Аркаши:
-Наркоман?

В отделении Тараськина отвели в кабинет, где велели выложить всё из карманов. И как только он это сделал в дверях появился какой-то лейтинант радостно объявивший:
-Началось.
Аркашу тут же вывели из кабинета, и отвели в курилку, сказав:
-Жди, кури, только стены не обтирай. А то мыть за собой будешь.
Аркаша был не курящим. Да и коль курил бы, всё содержимое карманов осталось в кабинете. В общем, оставалось только не обтирать стены да ждать. А когда ему это надоело он, пройдя по пустынному коридору, постучался в дверь кабинета, из которого его вывели. Дверь оказалась заперта. Аркаша вернулся в курилку ждать. Затем вновь прошёлся по коридору. Увидел приоткрытую дверь. Заглянул. Сидящий за столом мужчина в штатском, лишь на секунду оторвав глаза от бумаг, сказал:
-Ждите, вас позовут.
И Аркаша ждал дальше. Часов в одиннадцать вечера он спустился на первый этаж к дежурному.
-Ждите, вас позовут, - сказал и тот.
Позвали Аркашу в первом часу ночи. И уж в час, сфотографированный, со снятыми отпечатками пальцев, Тараськин был отпущен на все четыре стороны. Начало чего объявил тот лейтенант, Тараськин так и не понял.

                                                         3

После увольнения Аркашки терпение Ольги иссякло.
-Нам надо пожить отдельно, какое-то время, - сказала она. – Каждый на едине с собою. Всё хорошенько обдумаем. Вместе у нас как-то не выходит.
-Вместе хорошо на ассамблее всё обдумывают делегаты, - хлопал наивными глазами Аркаша. – У них кресла одноместные. А у нас, кровать здоровенная, чего тут обдумывать-то.
Аркаша попытался ухватить жену за талию, но та, шлёпнув его по рукам, сказала:
-Поэтому-то нам и надо пожить отдельно. Я еду к маме.
Собрав вещи Ольга поцеловала Тараськина в щёку, и пообещав позвонить, ушла.
«Да-а», - вздохнул Аркаша. – «Похоже не здоровая ерунда выходит этой Звездой…»  
Время шло уж к ночи, а сосед за стеной, Серёга, какого-то чёрта врубил музыку. Он был старше Аркаши на девять лет. Отношения их были добрососедскими. Жил тот тихо - мирно, с женой и трёхлетним сыном. И то, что он в 23.30 давал стране угля, было событием не типичным.
«Донбасс за стеной, очень кстати». – подумал Аркаша, и отправился к соседу.
-Я на кочерге, - улыбаясь во все зубы, заявил Серёга, открыв дверь. - Заходи.
-А я слышу, уголь раздают, - сказал Аркаша проходя в квартиру соседа.
-Какой уголь? – приподнял бровь Серёга. – А-а, ты о кочерге! Да-да, сейчас и тебе угольку откалупну.  
-«Джин-тоника» я б сейчас выпил, - сказал Аркаша.
-От него в желудке свищ образуется, - хмыкнул Серёга. – «Джин-тоник» - поило для самоутверждающихся школьниц, будущих пациенток гастроэнтеролога.
Серёга произнося это во хмелю, чуть язык не сломал, и аж головой тряхнул договорив.
-Музыку б потише сделал, поздно, - сказал Аркаша.  
-А сколько время?
-Уж полночь близится.
-Бр-р-р, ты как злой сказочник, - опять тряхнул головой Серёга.
Они прошли в комнату, где у журнального столика заставленного закусками, сидел в кресле длинноволосый с проседью тип.
-В каком полку изволили служить? – спросил он сквозь гитарный шкрежет, протягиваю руку Аркаше.
-С полком как-то без моего изволения всё вышло, - ответил тот пожимая протянутую руку.
-Это Саныч, - представил сосед гостя. – А это Аркаша, из-за стенки.
-И как оно, в застенках? – спросил Саныч. – Чай не сахар?
-Соль не кофе? – подхватил Серёга.
-В застенках музыка не тихо, - ответил Аркаша. – Баба Вера наверное уж ментов вызвала.
Динамики хрипели о заржавевших стальных зубах. Серёга уменьшил звук так, что Аркаша перестал разбирать слова.
-Блин! Треска. Была одна песня у волка, - Возмутился Саныч, назвав Серёгу Трескачёва Треской.
-Ты бабы Веры не знаешь, - сказал Сергей.
-Зато я знаю бабу Надю, двадцати лет, меня вчера перепила.
-Баба Вера скандалы закатывает.
-Я тоже, - заворчал Саныч.
-Баба Вера профессионал, - сказал Сергей. – Закатывает всё. В банки, истерики, под асфальт.
-Стоп. – Поднял ладонь Саныч. – Наливай.
-Где жена с сыном? – Спросил Аркаша, когда они выпили и закусили.
-Жена к сестре, в Нежен, уехала, - ответил Сергей. – А сын у тёщи.
-Тоже в хохляндии?
-Сам ты в хохляндии. Сын на соседнем районе, на Варничной. А тут и поводов столько. Кореш давний приехал. Да вот сегодня ещё пятая годовщина свадьбы. Тогда, помнится,