Тремориада

смеяться расхотелось.
-Наверное, весёлые минуты на халяву не торкают, - сказал Лысый.
Посёлок располагался ниже дороги. Двухэтажка, четыре пятиэтажки, с десяток деревянных строений. Да три причала на берегу.
-Давай спустимся? – предложил я. – Курева хоть купим.
-А коль папирос взять, то и на хлебушек хватит, - прикинул Лысый.
-Ой, хлебушек! Хлебушек! – Захлопал я в ладоши.
-Не расходуй зря энергию.
Первым встретившимся местным жителем оказалась девушка лет двадцати. Она покидала посёлок, подымаясь вверх по дороге, к трассе. И пока мы сближались, откровенно рассматривала нас. Когда мы поравнялись, я уж хотел сказать ей: вы такая красивая, да яркая, что прям вот - зажмуриться. Не подскажете ли, где тут папиросы, подешевле продают?
Но неожиданно она первой заговорила:
-Чего такие серые, мальчишки?
-Серым звать только его, - кивнул я на Лысого. – А я – Слава.
-Да и маршрут наш не детский, - сказал Лысый. – С восьми утра топаем. Повзрослели, в сказки больше про добрых водителей не верим.
-Разве что в добрых фей, - сказал я.
-Фей, - улыбнулась девушка. – А куда идёте-то?
-В Мурманск. – Сказал я. – Сейчас у вас курева купим и дальше пойдём.
-Денюшков нет, и дальше пешком? – уточнила девушка.
-Ну да, - буркнул Лысый.
-Что ж, помогу я вам, - хихикнула девушка. – Как добрая фея.
-Перенесёшь нас на тот берег? – Спросил я.
-Не я, а шарик, - ответила фея.
-Дирижабль? – буркнул Лысый.
-Шарик, это катер, - сказала девушка.
-У нас же денег нет, - напомнил Лысый.
-Так катер и называется ‘шарик’, потому, что на шару всех возит, - засмеялась девушка.
-Вот, провалиться мне, - удивился я.
-И что б тебе пусто было! – обрадовался Лысый. – Что, прям в Мурманск?
-И прямо отсюда? – спросил я.
-Ага, - кивнула фея.
И мы с Лысым, переглянувшись рассмеялись. Фея обернулась к заливу и указала рукой:
-Вон он, ’шарик’. Отошёл от судна на рейде. Сейчас ещё к одному подойдёт, и - сюда. Идите к первому причалу. Там отъезжающие, садитесь с ними.
-А с вопросами цепляться не станут? – поинтересовался я.
-Это ж ‘шарик’! – хихикнула девушка. – На нём все местные гоняют. Вам повезло, что вовремя подошли. Катер в пять вечера последний.
-Ай, спасибо, Солнце! – Воскликнул Лысый.
-Если что-то, где-то, когда-то – я всегда, везде, сколько хочешь! – поклялся я девушке.
-Не за что, - улыбнулась фея. – Договорились, если что-то, где-то, а сейчас к причалу спешите, а то уплывёт ваше счастье.
-До свидания, - попрощался я.
-Пока, - сказал Лысый.
-Счастливо, мальчики, - сказала фея, и пошла своей дорогой.
Стоя на корме катера, который, на мой взгляд, был небольшим судном, мы смотрели на удаляющийся Мишуковский берег.
-А папаша-то не даром говорил, что за два часа как раз поспеете, - проговорил Лысый.
-Вот ведь старый чудик, - усмехнулся я. – А прикинь, мы б не курящие были. И прошли б мимо посёлка.
-Не, хлебушка б захотелось.
-Ну, и что. Купили бы хлеба и попёрли дальше пешком.
-Да, фея встретилась натуральная, - сказал Лысый.
-Это точно. А папаша просто малость не алё.
-Скажем прямо. Безумен. Но помог.
-Точно – усмехнулся я. – И настроение поднял. Одно ‘ага’ чего стоит.
-Одно ‘ага’ ни чего не стоит. Чудовищная инфляция. Это прежде за одно ‘ага’, старик корову купить мог.
Мы несли чепуху и смеялись, а Мурманский берег становился всё ближе и ближе.
                             
                                                           3.                

«И чё я не спросил у феи домашний телефон?» - подумал я, сидя за столом Лысого рядом с Катей.
-Это ещё не отвратительная история, - сказала Ольга, выслушав Ленку. И отпив пива, поставила кружку на стол. – Я если про первое свидание с Длинным расскажу – всем подурнеет. Да, нет. Длинный не причём. Он у меня всегда красавчик. Это всё собака.
-Брррр, - сморщился Длинный. – Только не про собаку.
-Про собаку, про собаку! – загорелась Лена.
-Просим, просим, - поддержал её Лысый.
-Да особо рассказывать нечего, - начала Ольга. – Дело уж поздним вечером было. Но лето. Тепло, солнышко. Мы на лавочку присели, у Семёновского озера. Народу на удивление не было. В стороне только два мужика чего-то пили. Ну, значит, погодка волшебная. Птички там всякие. А Длинный главный соловей. Настроение у меня лучше не куда. И тут к нам подходит ‘барбос’. Не хуже других дворняг. Одно ухо висит, другое точит, морда разбойничья. Подошёл, посмотрел хитро, и… блевонул.
Я глянул на Длинного, тот был близок к тому, чтоб показать всё в красках.
-Блевонул отвратной субстанцией, а в ней оказалось нечто шевелящееся, - Ольга скривила лицо. – «Чужой» наверное, из ужастика. ‘Барбос’ опять на нас хитро глянул, и в миг снова сожрал эту гадость. Я сижу в шоке. Длинный топнул ногой. Собака метнулась в сторону и блеванула вновь.
Тут уж у всех слушающих лица покривели.
-Фу, - зажмурился Длинный. – А сверху бакланы кинулись.
-Не бакланы, а чайки – поморники, - поправила Ольга.
-Да хоть пингвины – пересмешники, - махнул рукой Длинный. – Обрушились целой бандой. ‘Барабоса’ прогнали. И сами давай трепать ‘чужого’ в блевотине.
-Ой, хватит! – скривилась Ленка.
-Срочно весёлую историю, - сказал Лысый. – Верните моей жене цветущее лицо.
-Повеселее, - проговорил я, пытаясь что-то припомнить. Но меня опередила Катя, начав рассказывать байку которой лет триста. И ничего, все нашли её забавной. Меня же одолевала тоска.
К четырём утра у нас закончилось пиво. Кто б знал в былые времена, что пиво и деньги могут заканчиваться по отдельности. Лысый предложил всем остаться у них. Завтра ж выходной. Длинный с Ольгой согласились. Но мы с Катькой вызвали такси, и в полпятого откланялись.
Выпал первый снег, и пустынные улицы от этого стали светлее. Мы сидели, молча на заднем сидении. Я высматривал редких пешеходов, которые походили на мишени в искусственном городе – полигоне. Так же оживлённые группки из двух – трёх человек. Как на пустой остановке: парень с набитым пакетом в руке, а второй рьяно жестикулируя, доказывал что-то третьему, растирающему себе лицо снегом.
Октябрь. Глазу снег ещё в диковинку. Он вызывает чувство близости перемен. Непременно к лучшему, хотя в памяти всплывает: окропим снежок красненьким.
-Слава, - нарушила молчание Катя.
-Мировому пролетариату, - улыбнулся я.
-О, а я уж думала - совсем скис.
-Что я, позавчерашний суп?
-Нет, ты молодой супчик.
Мы вышли из такси у подъезда Кати. Под ногами хрустел снег, было свежо и тихо. Дышалось так легко. Словно лёгкие наполнял чистейший воздух, занесённый сюда вместе со снегом, странником ветром из далёких чудесных земель. Где в синь неба устремляют, свои вечно покрытые льдами пики гор. У подножья которых разлились отражающие облака озёра с чистейшей как слеза милосердия водой.
-Слав, - тронула меня за плечо Катя. – Ау, ты где? Пойдём домой.
-Ты иди, хорошо? А я погуляю минут десять, и подымусь. Что-то так захотелось просто побродить под небом.
-Господи, все мы под небом ходим. Ну ты и чудик у меня. Ладно, тогда подожду тебя дома.
-Десять минут, - напомнил я.
Катя, чмокнув меня в щёку пошла в подъезд, а я побрел по двору, оставляя следы на первом снегу. На душе было тихо и спокойно, как этим утром на улице. Само – собой как-то вышел через арку в соседний двор.
-Ха-ха-ха! Придурок! – раздражённо имитировала смех стремительно вышедшая из подъезда дамочка.
Я остановился от неожиданности.
-Чего так смотришь? – спросила подошедшая дамочка. – Не видел женщину в гневе?
-Я как-то в детстве у сестры косметичку импортную стырил.
-То-то смотрю такой смазливый.
-Я из соседской собаки индейца делал. А у соседей семья большая. И всего один мужик – отец. Так что я с измальства ещё всяких женщин в гневе повидал.
-Всё равно, уж больно хорош брюнет, - ядовито сказала дамочка.
Из подъезда донеслись торопливые шаги.
-Ты со мной, или с этим? -  дамочка кивнула на подъезд. – Ха-ха-ха, придурком?
-Я сам по себе.
-Ай, - махнула на меня рукой дамочка и поспешила прочь.
Дверь подъезда отворилась, и на улицу выскочил мужчина  лет сорока. В тапках, майке и спортивных штанах.
«Кто одел бульдозер?» - подумал я, увидев его.
-Лариса, ну подожди же! Ну, нельзя же так! – последнее его восклицание походило скорей на вопрос.
Если б мужик просто, молча, выбежал, то я бы уж и дамочку обогнал. Действительно, огромный как бульдозер. Машина способная проехать сквозь дом, вырвавшись на улицу, остановилась в опасной близости, и…
…и тут этот жалкий скулёж.
-А ну вернись, кому сказал! – было сомнительно, что такого командира слушаются хотя бы собственные руки – ноги. Голос мужика нелепо сорвался, казалось ещё немного и он заплачет.
Дамочка, удаляясь решительной походкой, не оборачиваясь, выкрикнула:
-Раззява!
-Вы слышали? – обратился ко мне здоровяк.
-Да.
-Она права, - вздохнул бульдозер. – Раззява и есть. Вечно со мной одни недоразумения. То на поезд опоздаю, из-за того, что троллейбус в пробку попал. То кошелёк потеряю пока в магазин иду. Лариса считает, что его у меня просто украли. Что у меня вообще, голову украсть можно. А то, вот это…
Здоровяк кивнул затылком на дверь подъезда.
-Мы только с гостей приехали. И она разгром мне устроила: зануда ты прескучный, ухожу от тебя… Я спрашиваю: куда?.. Она: в ночной клуб!.. Я: так утро уж… А она: значит, в утренний клуб ухожу,… Конечно, к подруге своей поехала. По телефону шушукались.
-Ну, значит, у неё ещё пошушукается, да вернётся. А вы б домой шли, чай у нас тут не жаркие страны.
-Когда Лариса собралась уходить, я вспылил, - казалось, здоровяк меня не слышал. – Сказал, что она может ехать куда хочет. Обычно я сдержан, а тут… Впрочем, я понимал, что она вызовет такси и прямиком до подруги. Ну, и выкрикнул – катись! Указав на дверь. У которой она и так стояла.
-Давай – давай, с глаз моих. – Ларочка была так удивленна, что забыла даже сумочку. Хлопнув дверью, выскочила на лестничную площадку. А ведь в сумочке деньги на такси! Схватив её, я ринулся в подъезд. Так же громко, как Лара, хлопнув дверью. Догнал. Вручил сумочку сказав: Вы, кажется что-то забыли.
-Вот уж спасибо, - сказала Лариса. – Жаль только, что вы так занудны, и такой раззява.
-Раззява?! – воскликнул я. – Из-за того, что сообразил про твою сумочку?
-Нет, - выкрикнула уж снизу Лара. – Потому что наверняка не сообразил про ключи.
Тут я и ахнул, рванул к двери. Точно, не открыть. Ну, а дальше вы видели.
-Жестоко она с вами, - сказал я. – Позвоните по моему телефону ей. Вернётся.
-У неё нет ключа, - горько усмехнулся здоровяк. – Когда мы возвращались домой из гостей, она сунула свой ключ мне, увидев, что на площадке перегорела лампочка. Открыв дверь, я ключ сунул почему-то в свой карман. У меня хорошая память. Ещё б научиться ей вовремя пользоваться.
-Может выбить дверь? – предложил я. И, глядя на бульдозер в тапочках добавил, - делов-то.
-Дверь стальная. Не выбьешь. Надо МЧС вызывать.
-Я не знаю их номера, - сказал я, думая, что мужик сам бы мог в МЧС служить тараном.
-Я знаю, - сказал здоровяк.
Он взял мой мобильник и принялся набирать номер. Как ему это удавалось - непонятно. Казалось, его похожий на полено палец, нажимал сразу на все кнопки.
Он - таки дозвонился. Объяснил, что случилось, и назвал свой адрес. Затем поблагодарив меня, поспешил греться в подъезд. А я побрёл дальше.

Из внутреннего кармана куртки я достал вечно находящиеся при мне телефонные наушники. И