к своему дружбану, я ему не хуже вашего Антона место для колодца укажу!
Незнакомец в дождевике произвёл на Симакова странное впечатление. И вовсе не тем, что по такой жаре кутался в брезентовую накидку, нет! Было в его облике нечто такое, что словами передать невозможно, можно только чувствовать…
Слушая краем уха разглагольствования Митрича, Симаков с интересом наблюдал за незнакомцем. Он всё ждал, когда же тот, наконец, возьмёт в руки рогульку или прутик какой, как это делали покойные Антон и Матвей Поликарпов. Или, на худой конец, рамку из алюминиевой проволоки, какая была у Филипа Пешнёва. Но лозоходец, похоже, ничего такого применять не собирался. Он искал воду вовсе не так, как все, и это было увлекательнейшее зрелище.
Между тем человек в дождевике перестал бормотать под нос и осмотрелся по сторонам. Сделав шаг в сторону кустов смородины возле штакетника, он присел на корточки, потом вдруг лёг на живот и распластался по земле, приложив к ней правое ухо.
Это было до того неожиданно, что все наблюдавшие за ним невольно вздрогнули. Незнакомец же послушал-послушал, пробормотал что-то неразборчивое и резво вскочил на ноги. Ещё раз быстро зыркнув по сторонам, и, видимо, окончательно определившись, он встал к закатному солнцу спиной и сделал три средних шага вперёд. Остановился и опять лёг, приложив на этот раз уже левое ухо к земле.
- Не, не! Ты токмо глянь, Миха, чё человек вытворяет! - с восхищением ширнул в бок Симакова Митрич, - Одно слово: спец-я-лист!
А незнакомец опять вскочил на ноги и замер, полу прикрыв веки. Казалось, он вслушивается в окружающий мир. Так прошло с минуту, если не больше. Вдруг он присел и похлопал ладонью по земле, склонив голову на бок. Всем показалось, что он определяет, какой получился звук! Результат надо думать его не удовлетворил, и он, раздражённо покачав головой, не вставая, ”гусиным шагом” переместился немного вперёд и влево. Тут он приложил к земле обе ладони с растопыренными пальцами и застыл, словно истукан. Внезапно по его лицу скользнуло некое подобие улыбки, и незнакомец удовлетворённо кивнул…
Симаков следил за лозоходцем со смешанным чувством страха и надежды: а ну как не отыщет водицу во дворе? Что тогда? Хотя, нет, не должно! Вон как мужик вовсю старается, у такого мастера неудачи быть не должно…
Незнакомец тем временем переместился на полшага левее и опять лёг на землю. На этот раз он “слушал” долго и основательно. За это время Симаков успел переглянуться с Митричем, невозмутимо смолящим самокрутку и подмигнуть жене, которая забыв про лук с укропом с открытым ртом во все глаза следила за диковинными манипуляциями незнакомца.
Её вид позабавил Михаила Степановича, и он улыбнулся, чувствуя как все тревоги сегодняшнего непростого дня отходят на второй план. Несмотря на испытанные треволнения, в душе наконец-то поселилось тихое чувство радости и покоя. Ещё бы, дело, кажется, сдвинулось с мёртвой точки! Сейчас этот странный человек укажет место и он сможет начать копать колодец уже с завтрашнего утра, а то и с сегодняшнего вечера…
Как Симаков загадал, так оно и получилось!
Незнакомец поднялся с земли, притопнул пару раз пыльным кирзовым сапогом и глухо произнёс: ”Здесь копать! ” Для верности он воткнул возле ног щепку в землю, положил рядом белый камушек и ещё раз топнув: ”Здесь! ”, быстрым шагом пошёл вон со двора. Это было до того неожиданно, что все растерялись.
- Ты куда? - вскричал Симаков, протягивая вслед сторублёвку, - А оплата?
Незнакомец резко обернулся, сверкнул жёлтыми рысьими глазами и, схватив деньги, выскочил за калитку.
- А как же обед? — присоединилась к мужу Клавдия, - Проголодались, небось?
Незнакомец не ответил и не обернулся. Может, не расслышал? Дождевик мелькнул за придорожным кустарником и исчез.
- А бутылка водки?! - вдруг вспомнил дед Митрич и, глянув на Симакова, развёл руками, - Ничего не понимаю!
- Как-то нехорошо получилось, Миша, не по-людски! Человек старался, а мы… - тяжело вздохнула Клавдия.
Симаков был с ней согласен, поэтому подхватился и выбежал со двора, что бы уговорить лозохода вернуться и разделить с ними стол, который жена собирала целый день. Он метнулся в один конец улицы, потом в другой, но человек в дождевике словно сквозь землю провалился.
“Куда ж он делся? Наваждение какое-то… - гадал Митхаил Степанович, ни с чем возвращаясь, домой, - А-а! Не иначе как свернул к реке за Макарихиной хатой…”
Водка, от которой отказался странный лозоходец и которая стала предметом беспокойства деда Митрича, даром не пропала: её распили за обедом, который вполне мог претендовать на право называться поздним ужином. Сами хозяева выпили по стопочке, всё остальное досталось на долю Митрича, по-свойски приглашённого хлебосольной Клавдией ко столу.
Да и то сказать, как ещё обернулось бы дело, не приведи дед этого молчаливого “спецъялиста. ”
Все странности лозоходца, в том числе и его скорый уход, чета Симаковых дружно списала на исключительную застенчивость и скромность последнего. Ничего другого им просто и на ум не шло…
Митрич опрокидывал стопку за стопкой и, не смотря на то, что плотно закусывал, всё же быстро опьянел.
- Миха, дружбан! Вот и сбылась твоя мечта! - пьяненько помаргивая, лез он к Симакову с объятиями, - Помнишь, как ты мне планы свои насчёт колодца доверял? Таперича всё! Шалишь! Таперича мы возьмёмся за дело… Будет у тебя во дворе своя водица, не чета деревенской… Вот помяни моё слово…
Они сидели за столом под навесом летней кухни, где прогорала белёная печурка. Митрич то и дело вскакивал из-за стола, подбегал к месту, отмеченному лозоходцем, ложился, как и тот, и прикладывался то одним, то другим ухом к земле. Смотреть на него была одна умора.
- Тута она, водица-то, слышу: журчит и плещется… И не глыбоко, метра полтора-два мабуть… - с серьёзной миной вещал он хозяевам.
Клавдия хохотала над ним до упада.
- То водка в тебе журчит и плещется, дед! - весело фыркала она.
Симаков, любуясь раскрасневшейся женой, естественно держал её сторону, поддакивал каждый раз и согласно кивал.
Митрич разошёлся не на шутку.
- Эх, вы, молодёжь! - кричал он, распалившись, - Ни хрена в энтом деле не понимаете! Миха, тащи лопату, я вам счас докажу! Фонтан отрою!
Не желая слушать увещеваний хозяев, он порывался начать копать немедленно. Симакову стоило большого труда угомонить разбушевавшегося соседа. Он отвёл Митрича домой, уложил на диван и ушёл, прикрыв за собой дверь. Ему и раньше приходилось так делать, поэтому он оставил деда со спокойной душой.
Вернувшись к себе, он прямо от калитки прошёл в левый угол палисадника, где в тени развесистого вяза, перед кустами крыжовника и смородины, что росли вдоль штакетника, на небольшом свободном от травы пятачке из земли торчала щепка и белел камушек.
“Ну, надо же! - удивился Симаков, - Сколько лет я мечтал поставить колодец, его сруб мне, отчего-то, виделся именно на этом самом месте! Вышло как по заказу: где хотел, там и получил! Ай, да лозоход! ”
Он вдруг вспомнил необычные глаза незнакомца и нахмурился. Такие глаза забыть было невозможно. Жёлтые, в крапинку, с вертикальными челночками зрачков… Не человеческие глаза - звериные! Впрочем, он где-то читал, что в мире существует определённый процент людей с такими вот экзотическими гляделками.
Явление это, конечно, довольно редкое, но не исключительное! Следовательно, не стоит и беспокоится на сей счёт. И вообще, человек, обладающий необыкновенными способностями, вполне может обладать и незаурядной внешностью… В мире всё взаимосвязано. О чём-то таком, помнится, в прошлом веке писал итальянский учёный Ломброзо…
Когда легли спать, Симаков не удержался и рассказал жене о своих дневных похождениях, утаив, правда, стычку с охранниками. Клавдия слушала внимательно, не перебивала, и только когда муж начинал описывать то одного покойника, то другого, испуганно вздрагивала, крестилась и шептала: ”Упокой Господь его душеньку…”
- Даже не знаю, что тебе и сказать-то, Миша. Натерпелся ты ноне, горемычный, несказанно! - прошептала она в ответ, - Одно радует, всё это уже позади. По всему, было тебе испытание, и ты его выдержал, раз под конец всё благополучно разрешилось, так я считаю… И ещё: ты вот упомянул про Лукерью Лыкову, я и подумала, не обратиться ли нам к ней? Может она, чем поможет? А то ведь, где мы только не были, и везде одно и то ж!
- Конечно, родная, обратись. Я не против…
Детей у Симаковых не было!
- Бог не дал! - говорят в таких случаях в народе.
И куда они только не обращались, в какие только поликлиники не ездили: и в районную, и в областную, и даже однажды побывали в Москве, в частном Центре гинекологии, которым заправляла жена известного певца Александра Калинина. Но, как позже выяснилась, эта дамочка была скорее теоретиком, чем практиком, к тому же великолепной пиарщицей.
Заполучив второе высшее финансовое образование, она больше времени отдавала обделыванию подозрительных сделок на финансовом рынке, нежели лечению больных, за что и нажила кучу врагов из числа облапошенных ею дельцов. Просто чудо, что её до сих пор миновала пуля киллера…
Все эти страсти о бизнес-леди Симаковым поведала в приёмном покое Центра одна из пациенток, которую стараниями самой Калининой чуть не спровадили на тот свет…
…Сколько денег было потрачено на всевозможные исследования, сколько нервов и времени, а всё впустую! И повсюду светила гинекологии – заслуженные профессора и доктора медицинских наук с громкими именами только пожимали плечами и разводили руками: ”Не можем понять… Анализы преотличные, в норме… дето способны оба - факт неоспоримый… противопоказаний, отклонений, аномалий не обнаружено… Ит. д, и т. п…
А беременности как не было, так и нет! В чём тут дело?
- В наш непредсказуемый век такое иногда случается… - отвечали профессора, - Что вам сказать? Ждите своего часа, надейтесь…
Симаковы и ждали и надеялись все эти годы, однако безуспешно. И вот теперь в который раз вновь забрезжил слабенький лучик надежды…
Часть вторая.
Не буди лихо, пока оно тихо!
ГЛАВА 8. За дело!
Симаков не утерпел. Как только забрезжил рассвет, он встал, умылся и даже не перекусив, взялся за дело. Очертив вокруг щепки полутораметрового диаметра круг, он аккуратно подрезал и снял дёрн. Под ним открылся слой земли, густо перемешанный с золой и пеплом. Это был след прокатившейся здесь самой кровавой в истории человечества войны.
Земля оказалась на удивлении рыхлой и податливой. За полчаса он углубился на три штыка лопаты. За это время было сделано немало интересных находок, которые он не выбрасывал, а очистив от земли, складывал на кусок брезента.
Все найденные предметы имели самое непосредственное касательство к войне. К тому времени, как он закончил копать, на брезенте покоилось с десяток мелких кусочков ржавого металла с острыми рваными краями - некогда смертоносные осколки от снарядов и бомб. Рядом с ними лежали пять-шесть удлинённых конических пуль из жёлтой латуни от “мосинских”
