Помнится, я Послушником годков эдак с десяток отбарабанил. Потом Учеником мытарился раза в два поболее, чем он. Все “уроки” Братства выполнял своими собственными руками и обо всём думал только своей головой. Ни на кого не надеялся! Да-а-с!
Время тогда было жуткое, ”мерзопакостное”, как говаривал Аркаша Райкин… Народовольцы, как с цепи сорвались: то стреляли, то взрывали одного царского министра за другим. И постоянно охотились за самим царём-батюшкой, за императором всея Руси Великим Князем Александром-Вторым. Они совершали одно покушение на него за другим, пока однажды, на седьмой попытке, не обули-таки в “красные сапоги”, взорвав бомбой сначала карету, а затем и самого…
Потом, много лет спустя, как-то роясь в архивах, я случайно обнаружил доказательства того, что народовольцы выполняли заказ Братства и финансировались из его казны! Это Братство исподволь готовило гибель Великой Российской Империи! И тогда, и в девятьсот пятом, и позже - в девятьсот семнадцатом…
Что и говорить, ”охранка” свирепствовала вовсю! А я в таких нечеловеческих условиях полицейского произвола и реакции был вынужден мотаться из конца в конец Великой Империи, выполняя нелёгкие поручения Братства и тем самым зарабатывая себе “проходные баллы”.
Особенно доставали нас не полицейские ищейки, а “охотники за ведьмами” - агенты Российской секретной военизированной организации, учреждённой наподобие рыцарского ордена ещё самим императором Павлом Петровичем, чья тайная деятельность была направлена на борьбу не только с врагами Отечества, но и с врагами Рода Человеческого - колдунами и чародеями всех мастей и окрасов!
Но ничто не могло, остановит меня тогда: год за годом я уверенно шёл к своей цели - стать полноправным Братом Братства Серой Руки и своего добился!
А сейчас что творится в Братстве? Если раньше все “уроки” я выполнял один, то нынче у каждого Ученика в помощниках ходит по пять - шесть Послушников! Это виданное ли дело?! И каждый Послушник не абы как, а настоящий асс своего дела, специалист, каких поискать! Кто в науке мастак, кто в технике, кто в боевых искусствах, кто в чём. Куда как просто сидеть да командовать такими!
Хотя надо отдать должное, мой Ученик не из таковских, лично участвует в каждой операции, не самоустраняется и не ищет, где полегче. Это ему плюс! »
Советник налил коньяк и медленно выцедив половину рюмки, зажевал кусочком шоколада.
«Да, нововведение с Послушниками произошло, дай Бог памяти, в шестидесятые годы, во времена “Хрущёвской оттепели”, но вот только с чьей подачи, убей, не вспомню!
Именно тогда Конклав Девяти решил формировать из всей массы Послушников Братства мобильные группы из пяти-шести человек и отдавать их под командование Учеников. Чтобы последние, значит, нарабатывали навыки Учителей и Опекунов… Может и правильное это было решение, разумное, вот только мне и другим братьям моего возраста и чина немного обидно…»
Он допил рюмку и равнодушно осмотрел стол. Есть-пить больше не хотелось. Среди закусок, рядом с Грамотой, лежала сафьяновая коробочка, и он раскрыл её. На дне, в специальном углублении покоился кулон из химически чистого железа с цепочкой. На ладони виднелась римская цифра “четыре”. Четвёртая Ступень!
Она даёт право на замещение высших должностей в Братстве. Надо только подыскать себе что-нибудь вакантное и по вкусу. Но это потом! Сначала задание!
Советник ослабил галстук и расстегнул ворот двухсотдолларовой сорочки. Потом снял с шеи уже ненужный кулон с цифрой ”три” и одел новый. Всё! Повышение состоялось! Прежний кулон он бережно убрал в коробочку. Его, по Уставу Братства, предстояло сдать в Казначейство…
ГЛАВА 10. Письмо брату.
Вечером после работы Симаков углубил яму ещё где-то на метр и остановился. Колодец колодцем, а и о других делах забывать не след: надо было полить огород, напоить скотину, загнать птицу в сарай. Сколотив из досок и кусков фанеры некое подобие щита, он прикрыл им раскопки. От греха…
Занимаясь по хозяйству, он припомнил одну странную особенность, связанную с колодцем. Если с утра, как только он начал копать, от кур и индюшек отбою не было: они так и копошились под ногами, что-то выискивая в отвалах земли, то к вечеру, по мере углубления, птица стала сторониться места работы, обходить яму подальше… Или это ему померещилось?
Однако не прошло и часа, как он стал свидетелем ещё одного непонятного явления. Кот Харитон, любимец Клавдии, отправляясь на вечерний променад, гордо и независимо шествовал по двору, пока не поравнялся со щитом. Тут он вдруг остановился, резко повернул мордочку в сторону ямы, выгнул спину дугой, задрал хвост трубой, оскалился и зашипел, растопырив усы. Дымчатая шерсть на загривке встала дыбом. Таким его Симаков ещё ни разу не видел.
- Ты чего это, а?! - прикрикнул он на кота, но тот в ответ только полыхнул изумрудным глазом и с мяуканьем сиганул в кусты крыжовника.
- От оглашенный! - покачал головой Симаков и призадумался.
Неординарное поведение кота сильно заинтриговало его. Тут
ему пришло в голову проверить, как поведёт себя ихняя дворняга Бригитта, ежели и её подвести к раскопу.
Он отправился на задний двор, отвязал собаку от будки и повёл к колодцу. Поначалу обрадованная неожиданной прогулкой с хозяином Бригитта резвилась у его ног и весело повизгивала. Но, завернув за угол хаты и не доходя до раскопа метров семь-восемь, вдруг стала проявлять признаки беспокойства, а ещё шага через три так и вообще остановилась.
Симаков слегка потянул псину за верёвку, но та упёрлась в землю всеми четырьмя лапами и – ни в какую! Очевидность картины говорила сама за себя: собака ни за что не желала приближаться к яме! Симаков не сдавался: он принялся на все лады увещевать упрямое животное, подзывать к себе, награждая всякими ласковыми и нежными эпитетами. Но открытый подхалимаж не возымел на неблагодарную псину никакого действия.
Бригитта оставалась на месте делая вид, что призывы хозяина относятся не к ней. Минут пять Симаков понапрасну тратил своё красноречие: собака подходить к яме не желала, хоть ты тресни. Вскоре его терпение лопнуло. Он покрепче ухватился за верёвку и силком поволок псину к колодцу…
Что тут началось!!!
Обезумевшая от непонятного страха Бригитта взвыла на всю деревню тонким дурным голосом, рванулась, что было мочи, и оборвала верёвку. Откуда только силы взялись? В следующую секунду, скуля и повизгивая, она умчалась за хату и забилась там, в щель между наваленных у стены досок.
На шум из хаты выглянула Клавдия.
- Чагой-то у вас стряслось, Миша? Чего Бригитта выла?
Тот перестал тупо разглядывать обрывок верёвки и вкратце поведал жене о своих наблюдениях относительно домашней животины и раскопа.
- Так что, вот тут, какое дело… Сдаётся мне, чуют они в той яме что-то недоброе…
Клавдия хмыкнула в сомнении.
- Все вы мужики мнительные донельзя! Ну что в обыкновенной яме может быть дурного, не пойму? Дай-ка я сама гляну…
Она прошла по палисаднику под раскидистые ветви вяза и встала на краю ямы, закрытой щитом. Симаков на всякий случай встал рядом. Однако с женой ничего не случилось. Она постояла немного, покрутила головой по сторонам и хихикнула:
- Вот дура бестолковая! Меня дела ждут, а я мужика послушала, черте, чем маюсь…
- Ты не по сторонам глазей, а внутри себя прислушайся - посоветовал ей муж.
Клавдия прикрыла глаза, качнулась с пяток на мысок и обратно.
- Не-а! Ничегошеньки не чую: ни плохого, ни хорошего. Яма как яма, земля как земля! Ты, Миша, чем себе дурью голову забивать, лучше бы сарай поправил, а то ходишь мимо и не видишь, что покосился…
Она, посмеиваясь, направилась к дому, но на полпути внезапно остановилась. Почувствовала вдруг накатившие слабость, тошноту и головокружение.
- Ой, Миша! - позвала она слабым осипшим голосом, вскинула руки к голове и покачнулась. Ноги её подломились в коленях, и она непременно упала, если бы не бдительный муж, который неотступно следовал за ней. Он подхватил её
на руки и бегом отнёс в хату, где бережно уложил на кровать.
Потом, принеся из сеней ведро с водой, стал брызгать и дуть в лицо. То ли благодаря его стараниям, то ли сама по себе, Клавдия пришла в себя и открыла глаза.
- Чёй-то со мной, почему я здесь - удивилась она, совершенно не помня, что минуту назад потеряла сознание.
- Какой обморок? Да ещё из-за ямы?! - не поверила она объяснениям мужа.
- Может мне и стало плохо, так это по… одним словом, по женской части! И ни какого такого излучения из ямы не идёт. Ишь чего удумал! Сам вон, землю копает и хоть бы хны! На других действует, а на него, значит, нет! Он у нас особенный, фон-барон! Чушь всё это!
Они заспорили. Симаков так и эдак доказывал жене, что всё равно с ямой не всё в порядке, раз домашние животные на неё так неадекватно реагируют, а Клавдия и слушать не хотела, возражая, что ничего там нет и что её разными заграничными словечками не убедить, как ни старайся!
Так и остались каждый при своём мнении. Сошлись лишь в одном: нужно непременно отписать Константину, Клавиному брату, который жил и работал в Москве, и пригласить его приехать к ним погостить, а то уже, небось, и забыл, когда был последний раз. Он человек учёный, пущай рассудит супругов, кто из них боле прав…
Из всех шестерых братьев и сестёр Клавдии, Костик Игнатов оказался самым умным, лучше всех учился в школе, а потом уехал в Москву, где поступил в институт. Сейчас он, несмотря на молодые годы, обладал учёным званием доктора физико-математических наук и работал каким-то начальником в закрытом научно-исследовательском институте с труднопроизносимым названием.
- Сейчас сяду и напишу ему и про колодец, и про чудеса с животиной, - пообещала Клавдия, устраиваясь за столом, - Приглашу в гости, пусть приедет, отдохнёт от столицы, да на яму поглядит. Авось и найдёт чего, а может и нет!
Симаков тем временем пошёл на задний двор и провозился там до темноты. Сперва он приготовил раствор, перемешав с водой и цементом речной песок и гальку, потом заполнил им форму, состоящую из двух фрагментов металлических обручей одинаковой высоты по метру, и оставил всё застывать до утра.
В результате должно было получиться бетонное кольцо для колодца с внутренним диаметром метр – двадцать и внешним соответственно – метр тридцать. Торцы у него тоже не обычные тупые, а в форме «папа – мама», что бы одно входило в другое. Посадить кольцо на кольцо с раствором, зачистить швы и промазать жидким стеклом, тогда колодцу никакие грунтовые воды по весне не будут страшны. Технология проверена и апробирована не раз…
Таким манером Симаков как-то раз взялся и изготовил их пять штук. Это было шестое. Завтра утром он сделает ещё одно и всего станет семь. Должно хватить! А если нет, то ещё сделать недолго.
Всё-таки, по общему признанию, бетон, по сравнению с деревянным срубом, считается долговечнее, да и обустраивать готовыми кольцами колодец было куда как сподручнее и быстрей…
ГЛАВА11. Таинственное свечение.
Деревня Давыдово, намаявшись за день, крепко спала. Стрелки
