уже полгода околачиваюсь и кое-что уразумел - не по силам ты себе халяву нашел. По моему тебе лучше отвалить, если пока еще не поздно. Тут у них все прихвачено, тебя просто сожрут и, никто не заметит. И последнее: я тут недавно встретил одного паренька. Он сам не здешний, и был здесь в городе за последние полгода всего два раза. После этого схоронили одного торгового жучка и одного местного авторитета. Причем последний получил свою порцию свинца, когда сидел на кухне и распивал чаек. То есть паренек свое дело знает, и работает он на тех ребят, которым ты чем-то неугоден. Пойми, я это не из сердобольности говорю, это твои проблемы, но если сегодня тебя решили потоптать и ничего, как видишь, не вышло, история может иметь самое неожиданное продолжение.
- Ну что ж, спасибо, приятель. Приму к сведению, - сказал я, - а вон и твои архаровцы подошли.
Я показал пальцем на изрядно потрепанную троицу.
- Это шавки, - сказал длинноволосый, - это, так сказать, разведка.
- Ладно, будь здоров, - попрощался я и вышел из машины.
На квартиру смотреть расхотелось, и я пошел домой. Настроение испортилось. Перспектива получить дырку в черепе, пусть даже от настоящего умельца, меня мало радовала. До срока платежа оставалась неделя и, видать мои приятели взялись за меня всерьез. Голыми руками взять меня не легко, но тот парень с пушкой меня сильно беспокоил. Неужели он действительно приехал по мою душу, вернее голову? Я знал, что у каждого более-менее авторитетного мента всегда в загашнике имеется несколько уголовников, которым терять нечего. Он умышленно их не сажает, а те трудятся на него в силу своих способностей. Ну, кто еще может более профессионально открыть любую дверь или, вот, например, угостить тебя свинцом, и при этом также профессионально исчезнуть.
Я подошел к дому. У припаркованной тут же невдалеке моей машины оказались спущены все колеса. Я отпер дверь: так и есть, в машине все было перевернуто. Видимо искали кассеты, и ничего не найдя продырявили колеса. Я выругался вслух, закрыл машину и побрел домой. Дома тоже кто-то побывал. Правда, такого бардака, как в машине, они после себя не оставили, но обыскали все углы. Настроение у меня испортилось окончательно: дружки мои перли уже напролом, времени у них оставалось все меньше.
_______________________________
Ночью мне опять приснилась какая-то ерунда. Будто перед самым «звонком» вызывают меня в спецчасть, а там сидит Славок Васин и предлагает «расписаться» еще за пятилетку. Я начинаю возмущаться, а Славок только посмеивается. Я опять проснулся в поту, осторожно убрал Светланину руку и вышел на кухню.
-Что же это такое? - думал я, - проклятье, так и спятить недолго. А ты как думал? Придешь, потребуешь деньги и они тебе их выложат? Нет, тут надо побороться. Сто тысяч баксов этого стоят. А с такими деньгами можно запросто отвалить за кордон и весело пожить.
Тут из комнаты донесся кашель: это Димка кашлял во сне, наверное простудился. Я вдруг поймал себя на мысли, что разволновался по этому поводу или как говорили у нас на зоне, расчувствовался. А как же Светлана? Димка? Если я собрался убраться отсюда. Зачем я тогда приручил их, как говаривал один американский летчик-писатель. Теперь я за них в ответе.
Я взял сигарету и вышел на лестничную площадку. С тех пор, как появился Димка, дома я не курил. На площадке, прямо на ступеньках сидел старик, мой старый знакомый, и курил папиросу.
- Здравствуй, дед, не спится?
- Здравствуй и ты, если хочешь.
- Ну, наверно тебе не дают покоя мысли о смысле жизни, коль ты в три утра перекуриваешь, - завел я разговор.
Дед не ответил. Мы молча докурили. Дед бросил окурок в привязанную к перилам баночку, кряхтя, поднялся и, собравшись уходить, сказал:
- Ноги не ходят. Боюсь, что спущусь во двор, а обратно уже не смогу. Неохота на улице помирать. Один я, понимаешь, совсем один.
Старик ушел, а я подумал, что уж лучше не доживать до таких дней, когда некому будет подать тебе стакан воды. А мне-то кто подаст?
Я выглянул в окно на кухне. Напротив, всего в тридцати метрах, стояла соседняя пятиэтажка. Я вспомнил предупреждения длинноволосого и мне стало не хорошо, что из какого-нибудь темного окна напротив в меня целятся.
____________________
Сегодня была среда, и у Светланы был выходной. По средам в «Парусе» варьете не работало. Накануне мы решили не водить Димку в детский сад, а втроем поехать куда-нибудь купаться. Димка от счастья еле уснул. Он весь вечер готовил игрушки, которые возьмет с собой и особенно синий грузовичок, который я ему купил на днях.
Мы приехали на лесное озеро и расположились у самой воды. Народу было мало. Димка катал свои машины и не обращал на нас никакого внимания. Мы со Светланой смотрели на него и негромко переговаривались.
- Я очень тебе благодарна, Леня, - сказала вдруг Светлана.
- Почему?
- За счастье. Я тебя очень полюбила, сын живет дома и тоже в тебе души не чает. Я понимаю, что любое счастье не вечно, и ты когда-нибудь уйдешь. Но и того, что ты уже сделал, достаточно.
- Люблю, когда меня хвалят, продолжай, пожалуйста.
- Почему ты ко всему относишь так несерьезно? - спросила обиженно Светлана, - и вообще кто ты? Откуда взялся? Я ничего о тебе не знаю.
- Если ты узнаешь, кто я и откуда, то вряд ли будешь любить меня сильнее. Поэтому не нужно это тебе. Ну, а если серьезно, то бросай ты этот «Парус». Пусть он белеет себе одиноко в тумане моря голубом. Чего тебя там держит?
- Я больше ничего не умею, - сказала Светлана.
- Что же ты всю жизнь собираешься проплясать?
- А ты, что загадываешь так далеко.
- Как бы тебе это сказать, чтобы не было обидно. Видишь ли, мужчина и предназначен для того, чтобы видеть чуть-чуть дальше собственного носа. Жить одним днем - удел женщины.
- Счастливой женщины, - добавила Светлана и глубоко вздохнула.
- Ладно, прекратим этот разговор, и будем пока довольствоваться тем, что у нас есть.
- Хорошо, а почему ты не спрашиваешь о моей прошлой жизни? Тебе не интересно?
- А что расспрашивать, когда и так все ясно. Хочешь, расскажу?
- Ну, попробуй.
- Жила-была маленькая девочка в деревне, в ста километрах от небольшого, но все же города. Жила, копала грядки, крутила коровам хвосты и мечтала о красивой жизни в городе. Может быть, она даже посещала танцевальный кружок в деревенском клубе, которым руководил какой-нибудь отставной, несостоявшийся артист. Время шло, девочка подрастала и, глядя на себя в зеркало, замечала, что с ее внешностью можно достичь в городе кое-каких успехов. Кончив школу, она уезжает в город и устраивается жить где-нибудь в общаге. По счастливому стечению обстоятельств ей удается попасть в театр-варьете самого настоящего ресторана. Очень скоро у нее появляются поклонники, наряды и необходимые для городской жизни манеры. Появляется и принц с большими деньгами, неограниченными возможностями, и разговорами о большой и чистой любви. Она влюбляется в него, он выбивает ей квартиру, все идет хорошо, но потом принц оказывается либо женатым, либо просто находит новую пассию. Она рожает ему ребенка в надежде удержать его, но это не помогает. Потом у нее появляются другие поклонники, сына она отправляет в деревню, так как ему нет места в ее жизни, и какое-то время она живет в свое удовольствие. Но все это постепенно надоедает, хочется спокойствия и той самой большой и чистой любви, о которой ей когда-то рассказывали. Хочется семьи и домашнего уюта, но вырваться из этого проклятого круга не так легко. Поэтому вечером она отплясывает с чарующей улыбкой на глазах у полупьяной публики, а ночью плачет в подушку, если остается одна. Вот и все. Что-нибудь не так?
- А ты жестокий, Леня, - сквозь надвигающиеся слезы сказала Светлана, но быстро взяла себя в руки и продолжила:
- Жестокий ты, но это не вяжется с твоими поступками. Показная она, твоя жестокость. Ты не такой, я уверена. Видимо жизнь здорово тебя поколотила. А так все верно. Почти. Только ведь Димка мне не родной, это сын моей сестры - они с мужем разбились в автокатастрофе, когда Димке было годика полтора. Он их не помнит. И я тебя прошу не обмолвиться ни словом об этом. Я хочу, чтобы у него была нормальная жизнь. А в остальном, Леня, ты прав. Был и принц, и даже не один, но чужие дети никого не интересуют.
Светлана тихо заплакала. Я не стал ее утешать. Когда женщина плачет, лучше всего подождать, когда она сама успокоится.
- Прости меня, - сказал я через некоторое время, - прости.
Я привлек ее к себе и губами высушил ее щеки и глаза. Тут подошел Димка, весь перепачканный песком.
- Чего вы тут делаете? - спросил он.
- Мы загораем, - ответил я, - а ты где так вывозился?
- Я перевозил песок, а сейчас у меня обед.
- Ты, скорее всего, перевозил уголь, а не песок, - улыбнувшись, сказала Светлана, и мы все рассмеялись этой незатейливой шутке.
_________________________________
Ночью нас разбудил звонок в дверь и крики: «Откройте, милиция!». Испуганная Светлана открыла дверь. В комнату, топая сапогами, зашло четверо милиционеров. Один из них, офицер, показал на меня пальцем:
- Коротков Леонид?
Я утвердительно кивнул.
- Одевайтесь, поедете с нами.
Я обалдел от такой наглости. Тут еще Светлана запричитала, что ты, мол, натворил? Проснувшийся Димка испуганно захлопал глазами и приготовился заплакать. Ехать с ними я вежливо отказался.
- Коротков, вы хотите, чтобы мы на глазах у всех, - он обвел глазами плачущую Светлану и всхлипывающего Димку, - перевернули всю комнату и взяли вас силой?
- Ладно, уговорили, - я стал одеваться, - не волнуйся, милая, за мной ничего нет, и я скоро вернусь, готовь завтрак, Димку я сам отведу в детсад.
Я говорил, стараясь придать спокойствие своему голосу, а в душе готов был покалечить всех этих наглых ментов, ворвавшихся посреди ночи в мой дом. Эх, не было бы тут Светланы и Димки, вы бы у меня узнали, где пятый угол у этой комнаты.
Меня привезли на Маяковку, как и много лет назад. Потом тщательно обшмонали, сняли пальчики и закрыли за мной дверь одиночки. Окно камеры было забито железом и поэтому нельзя было определить время суток. Только по кормежке я догадывался который час. Словом, просидел я сутки, пошли вторые, в конце которых они должны были предъявить мне обвинение или отпустить - такой у нас закон.
В конце вторых суток меня куда-то повели, я думал на допрос, но оказалось в комнату дежурного.
- Гражданин Коротков, от имени начальника УВД города приносим Вам свои извинения, подозрения, павшие на Вас не подтвердились. Вы свободны, - буднично промямлил дежурный и вручил мне мой паспорт.
- А можно мне попасть к майору Васину? - спросил я его.
- Нет, нельзя.
- Почему?
- Вам, что домой не охота,- отвернулся дежурный и стал куда-то звонить.
Я в сердцах сплюнул и пошел домой. Светлана и Димка были дома и бросились мне на шею. Я посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся: щетина покрывала немытое лицо, глаза впали, белая рубашка стала черной.
- Да, хорош, как завсегдатай теплотрасс и канализационных колодцев, - пошутил я, почесав свою щетину.
- Я искала тебя, оббила все пороги в милиции, но мне говорили, что тебя у них нет, - Светлана не переставала плакать, а я не утешал ее, следуя известному принципу.
- Конечно, я был в Париже, у своей любовницы. В Париже все так роскошно выглядят, как я.
- Мы уж думали, что ты не придешь,-
