средствах владельца таверны, чем желании доставить удовольствие посетителям.
Девушка-халдейка, озабоченная тем, что Дукс и Пронти пока даже не ознакомились с содержанием книги «Меню», робко к ним подошла и спросила: «Быть может, вы испытываете затруднения с прочтением перечня наших блюд?» Камилла оторвалась от созерцания таверны, грозно взглянула на девушку в зеленой тунике и прошипела: «Ты что, нахалка, намекаешь, что я безграмотная? Ты сама-то хоть буквы различаешь?» Девушка сначала извинилась, сказав, что ничего плохого не думала, а хотела только помочь, а потом гордо добавила: «У нашего хозяина не работают те, кто не знаком с письмом». «Я вижу, глядя на твои голые колени, чем и как ты умеешь работать», – решила больно в ответ уколоть девушку Дукс. «У нас форма такая, – покраснев от обиды, оправдывалась халдейка. – Не я ее придумала, а хозяин». Вергилий молчал, позитивно оценивая фигуру девушки и ее наряд. Ему приятно было после длительного похода наблюдать за женской прислугой «Чистого воздуха». А Камилла не унималась. Она потребовала вместо пергамента с названиями блюд позвать владельца таверны.
«Пусть сам обслужит меня, если у него такие нахалы работают», – повысила голос Дукс. Девушка, чуть не плача, удалилась. «Зря вы девчонку обидели. Ни за что оскорбили», – вступился за халдейку Вергилий. «Пусть сначала головой думает, а потом языком мелет. Я прекрасно знаю, чем эта прислуга из таверн, кроме основной работы, занимается.
Каждая вторая подавальщица блюд, что продажная девка из лупанария. А заодно и с владельцем таверны познакомимся. Мне жутко интересно, чье все это?» – повеселев, произнесла Камилла.
III
Пригород Ориса.
Чуть полноватый, между сорока пятью и пятьюдесятью годами мужчина лежал на скамье в атриуме. Солнечные лучи, проникавшие в комнату сквозь зеленоватые стекла купола, падали на столик с едой, стоявший возле него. Он располагался на левом боку, опершись на левую руку, а правой поочередно запихивал себе в рот куски вареной телятины и сыра. Потом брал со столика кварту с элем и запивал. В таком положении его застал Саша, вошедший в помещение.
– Ничего себе, аристократия! Сидя, значит, жрать мы уже разучились?
– Сегодня, Александр, праздник в честь богини раздора, отдыхаем понемногу, – ответил мужчина, сел на ложе и вытер мокрые от эля усы.
– А то я не знаю. Ну, как? – Саша обратил внимание собеседника на свою новую прическу.
– Так вот куда ты с самого утра ушел. У Хаттана был?
– Да, он вам привет передавал, – сказал Саша.
– Хорошая стрижка, – произнес мужчина с усами, но на этот раз его голос был хрипловат. – Я Мигуэлю говорю, что давно пора к Хаттану зайти в гости. Так его туда поленом не загнать.
– А ты, Гришань, найди ему, а заодно и себе, молодую любовницу. Захочет после этого лет десять сбросить – сам побежит к цирюльнику, – подсказал Саша. – Или ты, Мигуэль, все еще по Марчелле сохнешь?
– Хвала богам, мы от нее избавились, – ответил хрипловатый голос.
– Послушай, шутник, – обратился мужчина к Саше, но уже голосом без хрипотцы, – сегодня особенный день у нас, люди прощают друг другу старые обиды. Обычай такой в Мастрии, когда хочешь восстановить добрые отношения с человеком, находящимся с тобой в ссоре, то можно взять яблоко, прийти к нему в дом, разрезать его пополам. Если этот человек желает с тобой примириться, то он берет половину яблока, а ты вторую, и вы съедаете его. Сегодня, раз в году, это можно сделать.
– У тебя на примете кандидатура? – спросил Саша.
– Именно так и есть. Это мой бывший начальник Густаво.
Я говорил тебе про него. Человек он не последний в городе, а мы с Грегори перед поездкой за тобой развели его на деда, как ты выражаешься.
– Дурачье! Не на деда, а на бабки, – уточнил Саша.
– Какая разница. Мы с Грегори посоветовались и решили вернуть ему эту сумму, а она приличная.
– И сколько?
– Пятьдесят золотых эскудо, – ответил хрипловатый голос.
– Ничего себе! – присвистнул Саша. – Ладно. Раз надо –так надо. Сходим к нему, а потом махнем в одну новую таверну. Там, Хаттан говорил, есть вытяжка дурного воздуха, и благовониями окуривают помещение. Смрада вообще нет.
Она так и называется – «Чистый воздух».
– Чего только не придумают, чтобы посетителей к себе заманить, а на деле у всех одно и то же. Пойдем, не сидеть же сегодня вечером дома, – махнул правой рукой мужчина и поднялся со скамьи.
– Я – за, – ответит тот же мужчина с усами, но уже хрипловатым голосом. – Правда, пора нам начинать зарабатывать деньги, а не спускать их. Сколько, кстати, длится этот праздник? День, два?
– Один, – произнесли те же губы, но другим голосом. –Пошли, Грегори, повозку запрягать.
Оставив повозку, запряженную парой лошадей, Саша и Мигуэль подошли к железной калитке, за которой располагалась небольшая усадьба начальника тюрьмы Ориса. Они позвали. На окрик пришел пожилой раб. Его попросили доложить своему хозяину, что к нему пожаловал гость с яблоком. Слуга не стал впускать незнакомцев на территорию усадьбы, попросил обождать, сказал, что доложит Густаво, и закрыл калитку с внутренней стороны.
Ждать пришлось недолго. Вскоре в калитке открылось небольшое обзорное окошко, и в нем Мигуэль увидел знакомые черты. Он улыбнулся и вытянул обе руки ладонями вверх. В левой лежало желтое яблоко, а в правой кошель с монетами. Взглянув на гостей, начальник столичной тюрьмы отшатнулся от проема в калитке, лицо его от ужаса исказилось, а губы прошептали: «Кер вернулся».
Он машинально потянулся за гладиусом, но меча не оказалось на месте, поскольку Густаво был не на службе, а дома. «Не волнуйся, – спокойно произнес Мигуэль. – Это я. Пришел отдать тебе долг и разрезать яблоко». Услышав голос своего бывшего подчиненного, начальник тюрьмы немного успокоился и приблизил свою физиономию поближе к окошку. «Не может быть! За такое время злой дух должен был уже убить тебя и занять твое тело, – изумился Густаво, а потом подумал. – Или кер так искусно подделывается под Мигуэля?» – Мигуэль, – мысленно обратился к нему Грегори, – не вздумай сказать, что я здесь.
– Брось, Густаво, со мной все в порядке. Кер оставил меня в покое, как только я отыскал Александра, – Мигуэль показал на Сашу. – Он с самого начала заставлял меня его найти.
С какой целью – я не знаю, и Александр тоже. Но Кер приказал мне его беречь, а сам оставил мое тело. Александр, хоть и барбариан, но человек хороший. Мы на востоке разжились деньгами. Мне стыдно за то, что злой дух отобрал у тебя золото. Хочу вернуть. А с Марчеллой я развелся и на тебя за нее зла не держу.
– Пожалуй, я возьму половину того, что лежит у тебя на левой ладони, и все из того, что ты держишь в правой руке, – ответил Густаво, все еще осторожничая и открывая калитку.
*
Халдейка из «Чистого воздуха», обиженная Камиллой Дукс, вся в слезах зашла в комнату к владельцу таверны.
– Чего ревешь? Что на этот раз случилось? – снисходительно спросил он.
– Господин, почему, ну почему они все норовят оскорбить меня? – возмущалась девчонка, размазывая сопли и слезы по лицу. – Почему, если пьяный посетитель из «Лазурного» зала, то старается за зад ущипнуть, а если какая богатая сударыня из «Изумрудного», то обязательно за девку продажную меня держит?
– Надо признаться, – подмигнул своей сотруднице владелец заведения, пытаясь успокоить, – ты неплохо выглядишь. Поэтому пьяные мужики из дешевого зала, обращая на тебя внимание, делают тебе комплимент. А подвыпившие скандальные старые аристократки из дорогой половины «Чистого воздуха» просто завидуют твоей молодости. Они имеют много денег, но их супруги на них совсем не обращают внимания. Богатые патриции больше озабочены политикой, финансами, да забавами с дорогими гетерами.
– Может и так, только мне от этого не легче, – девушка уже перестала плакать.
– Мне тоже нелегко. Ты-то хоть свободна, а я вообще раб.
Я чья-то собственность, хоть и получил временную возможность жить отдельно от своей хозяйки. Ладно, умойся, посиди тут немного. В таком виде на люди не выходи, и не обращай внимания ты на этих старых и страшных теток.
– Эта дама не старая и не страшная, а молода и очень привлекательна, она состоятельная.
– Это меняет дело, – он улыбнулся халдейке, – я специалист по молодым и красивым. Жаль, по богатым пока не специалист. Так то ж дело наживное.
– Ой, вам все шутить, – засмеялась девушка. – Только эта дама сильно рассержена, а еще с ней грозного вида мужчина сидит за столом. Боюсь я, как бы у вас проблем не возникло с такими посетителями.
– Зарвавшихся патрициев хватает, но я числюсь рабом у госпожи из весьма влиятельного домена, даже двух доменов.
Пойду на зал, разузнаю обстановку. Где они сидят?
– За круглым столом.
Из подсобного помещения вышел белолицый мужчина чуть менее тридцати лет. Слегка подвивающиеся белые волосы касались плеч. Он был высок в сравнении с коренным населением Ориса. В нем было росту более четырех мастрийских локтей. Уверенной походкой, расправив плечи, он направился к месту расположения скандальных посетителей. Не дойдя до них и десяти шагов, остановился, раскинул руки и присвистнул так, что Камилла и Вергилий обернулись к нему. «Камилла?!» – владелец «Чистого воздуха» произнес это имя вопросительно-восторженно, будто увидал закадычного друга после долгой разлуки в таком месте, где никогда не рассчитывал его повстречать, и сомневался, он ли это на самом деле. Он продолжил движение к столу гостей, не опуская руки, словно пытаясь обнять свою знакомую. «Андрео?!» – только и смогла в ответ произнести она приближающемуся мужчине. Все находившиеся в помещении люди, повернули головы в направлении этой троицы. Камилла поняла нелепость ситуации, в которую она может угодить, подняла руки ладонями к Андрею и тихо сказала: «Понимаю, что у тебя в Орисе не так уж и много друзей. Приятно, что ты с таким восторгом встречаешь свою госпожу, но статус не позволяет мне обниматься со своим рабом».
Гримаса обиды и разочарования, смешанная с унижением, промелькнула на лице Андрея, но лишь на миг. Спустя мгновенье он уже оправился, нацепил на лицо намеренно наигранную простецкую улыбку и враскачку чудаковато подошел к Дукс. Не дойдя до нее пяти локтей, упал на колени, и, театрально возвысив руки к небу громко, чтобы слышали все присутствующие в зале, торжественно произнес: «О, боги, хвала вам, что вернули мне в целостности и сохранности мою лучезарную и непревзойденную госпожу! Позвольте облобызать ваши сандалии!» Остаток расстояния он прополз на коленях и рухнул Камилле в ноги.
Пронти сидел, выпучив глаза, ничего не понимая в происходящем. Смущенная Дукс оглядывалась по сторонам.
Взоры посетителей и сотрудников были обращены к ней и Андрею. А халдейка, еще недавно плакавшая навзрыд, смеялась в проеме двери, прикрывая рот рукой. «От, Шумахер, ну сатир, не хватает только козлиной бороды и хвоста, да простит меня Дионисиос. Может, всыпать ему двадцать плетей, чтобы поменьше кривлялся? Но если посмотреть с другой стороны, то наказывать его и не за что.
Подумаешь, упал перед своей хозяйкой на колени раб.
Что же здесь плохого? Все бы невольники так радовались возвращению своей госпожи из
