поскольку я не виновен, а Челентано помрет взаправду, когда действие живительной воды закончится.
– И что потом? – насторожилась девушка.
– Как что? Будет повод попить водку на радостях за хороший исход дела, – как ни в чем не бывало, рассказывал Андрей.
– А с ним что произойдет дальше? – подружка Литисии указала рукой на Сашу, который молча стоял, привыкший к трепу своего друга.
– Очень просто. Наложим дров, кинем туда труп и подожжем! И опять же выпьем водки за упокой его души, но уже с горя. А еще пожарим на кострище котлетки из дикой кабанятины на закуску. Поможешь мне сковороду держать, а то у меня рука покалечена, – попросил девушку Андрей. – Тебя, кстати, как зовут?
– Элеонора, – растерялась подруга Литисии. – Я думаю, ты сочиняешь про смерть твоего друга.
– Ни капельки. Соберем на это мероприятие людей побольше со всей округи. Александр – отличный парень. Его надо помянуть, как следует. Пусть много гостей приходит, особенно молодых парней и девушек. Так веселее будет. Может, и Литисия себе какого кавалера подцепит.
– Да, познакомится, – вступил в разговор Саша. – А там и до свадьбы недалеко. А где свадьба – там и поножовщина.
Опять кого-нибудь зарежут, будет повод отметить.
– Ой, идите вы, – Элеонора махнула рукой. – Мне мама говорила, что вам нельзя верить. Я и сама видела на свадьбе, что вы такие представления устраиваете, животы надорвать можно.
– А кто-то и грыжу надорвал, – добавил Саша.
– А что тебе еще про нас мама твоя наговорила? – поинтересовался Андрей.
– Что все белые варвары очень кровожадные, и вас нужно обходить стороной.
– Правильно сказала, мы столько людей к Диту отправили. У нас с Шумахером целая кладовка людскими черепами забита доверху, – засмеялся Челентано.
– Все вы сочиняете. Вы же только наглых обижаете. Ой, мама с тетей Марчеллой из дома вышла. Сейчас ругать меня станет, что с вами разговариваю, – испугалась девушка и отошла в сторону.
Вскоре приехал Густаво. Он сообщил, что нынче доставили в городскую тюрьму нескольких рабов из домена Тробио, присутствовавших на свадьбе. Завтра их собираются допросить судьи из муниципалитета. Присутствующие, дабы не путаться в показаниях, договорились рассказать все, как было на самом деле. Только факт начала драки приписать противоположной стороне.
Потом Густаво имел отдельный разговор с Андреем.
– В общем, я переговорил со стороной обвинения, – начал начальник тюрьмы. – Они пока не стали на чью-либо сторону в этом деле.
– Так нужно сделать, чтобы стали на нашу, – посоветовал Андрей.
– Все бы ничего, но у тебя и Александра не тот цвет лица.
В этом и вся сложность момента. У нас как? Кто белый – тот и виновен.
– Почему?
– Потому что белых все держат за варваров и разбойников по факту рождения. Сам пойми. Почти всегда это и есть правда.
– Но белые в Мастрии – это не только варвары, но и жители республики Ливития, – заметил Андрей.
– Андрео, таких единицы. Остальные белые – это рабы. А белый раб для патриция – это тупое злобное создание, способное только на грубость.
– Но в Орисе живут не только патриции.
– Зато они все здесь решают, оттого что обладают землей и богатством.
– Так давай добавим им немного денег, раз они так их любят, – предложил Андрей.
– Кому, обвинителю Энею Цинне, которого нанял муниципалитет для разбирательства? Он сам безмерно богат, а еще является философом, имеет свою школу и учеников. Для него истина дороже золота, – заметил Густаво.
– А ему к чему участвовать в сиим действе?
– А таким образом он лучше познает человеческий душевный облик, – объяснил начальник тюрьмы.
– Пускай, но он же не один представляет весь карательный аппарат. Есть писари и помощники, есть адвокаты и защитники. Что, мало кому дать, или применить твой авторитет и связи? Или тебе все равно, что твой сын до сих пор с ушибом головы без памяти лежит в кровати?
– Мне не все равно, и я все сделаю, что могу. На адвокатов не рассчитывай. Они в основном только для серьезных разбирательств приглашаются. Рассчитывайте с Челентано на себя. Вас пока никто не обвиняет. Будет идти выяснение причин гибели людей. Виновным может быть признан любой из присутствующих в деле. Я тоже поспособствую нужному исходу судебного процесса. Будем делать допрос рабов Тробио – заставим их дать нужные показания. Я ж сам допрос проводить стану, понимаешь?
– Они клеветать на своих хозяев не станут, а то по прибытии назад в поместье их будет ждать лютая смерть, – сказал Шумахер.
– В поместье еще вернуться нужно. Главное, чтобы они не выгораживали своих хозяев. Сегодня ночью с ними поработаем, а завтра, когда писари и помощники судей придут показания брать, они запоют не так сладко, как Тробио хотелось бы. А под пытками для суда показания знаешь, какие весомые? Так вот, ты хотел выкупить рабов с каменоломни?
– Да.
– У тебя есть список, кто из них еще живой? Из тех, кто на примете у тебя?
– Восемь человек, как мне сообщили.
– Отлично.
– Готовь сорок эскудо, – был вердикт Густаво.
– По пять золотых за тощее измотанное неволей в каменоломне тело раба? – возмутился Андрео.
– Ты не умничай. Иначе глава муниципалитета и разговаривать не станет на эту тему. Деньги все пойдут в казну. Но это еще не все. Столько же нужно положить на ладонь лично начальнику. Убьем двух оленей одной стрелой: он подпишет пергамент на покупку твоих рабов с каменоломни и будет добрее при разбирательстве дела в суде.
– Раз надо – так надо.
– Деньги привезешь нынче вечером.
– Я скажу Александру. Он тут недалеко живет. Сейчас принесет и передаст тебе.
– Только не при всех. Не стоит открыто. Мы должны бороться с взяточничеством, а не потворствовать ему. Я представитель власти, – официальным тоном произнес Густаво.
– Понял.
– От и хорошо, а я пойду и пошепчусь с другими.
*
Встреча происходила в кемпинге на подъезде к городу Кальва. Это была небольшая по размеру стоянка с двумя беседками и одним, находящимся в отдалении, деревянным туалетом. Уборка на этом участке земли производилась давно: всюду валялись пластиковая и стеклянная посуда, остатки газет и большое количество салфеток. Вокруг виднелись кострища с обугленными ветками и не сумевшими перегореть в пламени костра консервными банками.
Муля бросил взгляд на деревянный столик внутри беседки. Он, как и лавки, расположенные вокруг него, был загажен грязью и чем-то по цвету напоминающему томатный соус. Он дернул шеей, произнеся лишь одно слово на букву «б», пошел к своему автомобилю (уже не микроавтобус), взял пачку влажных салфеток, вернулся и принялся протирать поверхность столика и лавок.
– Вокруг все тихо, никого нет, – доложил вернувшийся Бек.
– А Кащей где? – спросил Муля.
– Ползает по кустам еще. Ты же знаешь, он у нас подозрительный, – ответил Бек.
– Пусть ползает. От этого хуже не будет.
– А ты чего, тут прядок решил навести?
– Не сидеть же в дерьме. Уроды, жрут и срут одновременно. К чему с ногами на стол лезть. Оторвал бы ноги таким мудакам, – Муля закончил уборку и выбросил грязные салфетки из окна беседки на землю.
Из-за деревьев появилась худая фигура Кащея. Он медленно подошел к своим товарищам и усмехнулся: «Вроде, снайперов нет. Но, если они решили нас развести, то ожидать можно чего угодно». Муля предложил ему присесть, сказав, что его знакомые почему-то опаздывают.
– Уже двадцать минут, как торчим здесь, как бакланы.
Не хватало, чтобы спецназ вместо них прибыл, – волновался Бек.
– Да не. Не должны они на нас стукануть. Не те люди, –успокаивал Муля. – И Степу я давно знаю.
– Степа, Степа, – бурчал Кащей. – И Степы, и говнотопы могут легко сдать, когда такие баблища на кону.
– Кащей, он всегда пацан правильный был, – заступался за посредника Муля.
– Чего ж тогда пургу гонит и не рассчитывается за работу, – не унимался худой бандит.
– А вот сейчас и узнаем все, – напрягся Бек, указав взглядом на подъезжающий автомобиль представительского класса.
– Он? – спросил Кащей и положил свой пистолет на колено под столом.
– Еще не знаю, – не смог точно ответить лжеследователь.
Черного цвета машина с черными стеклами остановилась на площадке, и из нее никто не выходил. Выглядела она зловеще, словно проникла в наш мир из детских страшилок. Такая черная, но не «Мерс», а «Волга», которая похищала детей, а потом сама высасывала из них кровь. Сама без водителя жила, двигалась, воровала детей (и плохих, и хороших), а потом их убивала. Такие страшилки дети рассказывали друг другу, оставаясь одни без взрослых в темных помещениях. У Бека мороз пробежал по спине. Он даже обрадовался, когда из салона появились четыре фигуры размером с него самого, но живые. Пусть бандиты, но люди. На самом деле он только предполагал, что это гуманоиды (такого слова Бек не знал).
Доказательств у него не было. А знакомый Мули по кличке Степа так и не появился. Степа – могло быть и настоящее имя посредника, данное ему родителями, но Муля об этом у него не спрашивал. Степа не приветствовал лишних вопросов и много говорить не любил.
– Он че, ждет, что ты к нему на цирлах прибежишь? –фыркнул Кащей.
– Не знаю, я его давно не видел, – пожал плечами Муля.
– Может, оборзел за это время? – предположил Бек.
– Фиг его знает, я по телефону с его человеком, а не с ним ботал постоянно, – добавил Муля.
– Вес себе набивает, типа центровой. Посмотрим, у кого калибр потолще, – рассуждал Кащей.
Наконец, из задней двери появился средней комплекции человек, одетый в костюм. Он что-то сказал своим людям, и компания из пяти человек направилась к беседке. Пиджак у Степы был расстегнут, как и верхняя пуговица белой в полоску рубашки, галстук отсутствовал.
Степа подошел к беседке, но проходить вовнутрь не стал.
Он подождал, пока Муля выйдет и поздоровается с ним, но сам руки больше никому подавать не стал. Кащей и Бек, как видно, к этому тоже не стремились, оттого разговор сразу пошел конкретный.
– Ну, че волнует? – обратился Степа к Муле.
– Деньги, Степа, меня волнуют. Мои и моих людей, – ответил лжеследователь.
– Я проверил, на те фамилии, что тобой были указаны, мы открыли три счета и перевели на них полагающиеся суммы, – объяснил посредник.
– Полагающиеся кем? – решил уточнить Муля.
– Полагающиеся по договору, – Степа развел руками.
– По уговору, братан, мне, Муле, ты обещал один муль зелени. Я его на карточке и в подзорную трубу не наблюдаю.
– Я тебе не братан.
– Это я уже вижу. Вырядился, как офисный чмырь, –фыркнул Муля.
– Ты выражения подбирай. Я помощник члена парламента.
– Помощник члена… – не удержался Кащей.
– А ты рот закрой. С тобой вообще никто тему не трет, – ответил Степа.
– Я рот свой открываю и закрываю, когда посчитаю нужным. Я сюда на фонаре постоять пришел не ради на тебя пялиться. Ты мне, членов помощник, моих двести пятьдесят кусков отвали за труд.
– Муля, – не обращая на Кащея внимания, сказал Степа, – тебе полагалось за каждого чела по сто двадцать пять. Ты прибрал пятерых, и за них мы отстегнули.
– Давай без эмоций, – попытался всех успокоить Муля. –Мы не виноваты, что девица улетела в Америку.
– А кто виноват? – перебил его посредник.
– Обстоятельства, – вставил Кащей.
– Так
