ЧАРОДЕЙКИ (пишется)

не представляла, куда тащит меня опекун, лавируя в толпах прибывающих, отбывающих и встречающих. Иностранная речь бурлила вокруг непрекращающимся потоком. От этого гудела голова. Если бы не Фокст, я так и застыла бы в растерянности посреди огромного зала ожидания. Но, судя по всему, наша цель -- не местное кафе.
Еле поспевая за опекуном, мы кружили в лабиринтах огромного здания под звуки мелодичного женского голоса, раздающегося из динамиков. То поднимались, то спускались по лестницам, по всей видимости, служебным. Тут и там встречали на своем пути людей в форменной одежде работников аэропорта. Наконец, мы остановились у невзрачной двери с необычайно красивой позолоченной ручкой со стилизованным изображением рычащего льва. Волосы неожиданно разметались от легкого порыва ветра, и дверь распахнулась. Мне подумалось, что где-то рядом усиленно работает вентиляция. Но Фокст одной фразой разбил мои логические доводы, зло буркнув под нос:
-- Магические сканеры поставили…
Мы прошли в коридор с множеством кабинетов. На дверях висели номера, написанные римскими цифрами и таблички, в названиях которых мне было понятно лишь слово «департамент». Продвигаясь по коридору, я насчитала двенадцать таких загадочных департаментов. Наконец, мы остановились у одной из дверей, и Фокст без стука ворвался в кабинет, таща меня за собой. Человек, сидящий за столом, казалось, подпрыгнул от неожиданности, и мне вдруг стало стыдно за опекуна. Нахальное поведение не может быть оправданно.
Впрочем, скоро стало понятно, что Фокст имел какие-то свои загадочные причины для раздражения. Его гневный речитатив на французском заставил собеседника виновато опустить глаза, но лишь на мгновение. Скоро к восседающему за тяжелым деревянным столом человеку вернулось самообладание. В его взгляде читался вызов, и уверенность в собственной правоте. Я ни слова не поняла из речи Фокста, но, судя по всему, опекун наговорил лишнего, поскольку человек резко поднялся и указал ему на дверь. Тут Фокст поступил и вовсе неожиданно, схватив меня за плечо и вытолкнув перед собой. Он достал какие-то бумаги и продолжил тараторить, размахивая ими перед лицом собеседника. Мне отчаянно захотелось превратиться в невидимку. От потока смутно знакомых, но совсем не понятных слов, которые я силилась перевести, начала кружиться голова. Закрыв глаза, я от всей души пожелала им «заткнуться»! И тут услышала за своей спиной грозное шипение Фокста:
-- Ты что творишь?! – втягивая ртом воздух произнес он.
Я растерялась, и от испуга сама онемела. Оглянувшись, заметила, что оппонент чародея прячет улыбку в лохматых седых усах. Значит, ничего страшного не произошло. Только глаза Фокста яростно сверкают. Его  приступ длился недолго.
-- Мне просто хотелось, чтобы вы перестали ругаться, -- виновато опустив голову, оправдывалась я, -- Простите, забыла, что искренние пожелания чародеев могут иметь силу…
Фокст лишь отмахнулся от моих слов, и уставился на своего недавнего противника. Это был тучный мужчина в бордовом костюме. Чем-то неуловимо он напоминал мне старого филина. Его волосы были полностью белые и взъерошенные. И даже из оттопыренных ушей торчали неровные седые клочья. Жестом он предложил мне опуститься в кресло. Я с облегчением поставила на пол сумку, лямки которой ощутимо резали плечо.
Фокст продолжил стоять. Теперь беседа между мужчинами велась в более мирном русле. Я и не пыталась улавливать смысл их слов, полностью погрузившись в свои мысли. Поэтому Фоксту пришлось несколько раз повторить, прежде чем я поняла, что он обращается ко мне.
-- Яра, поставь здесь подпись, -- тоном не терпящим возражений сказал мне опекун.
-- А что это? – вкрадчиво поинтересовалась я.
Фокст закатил глаза, заставляя почувствовать себя идиоткой.
-- Твое наследство. Документы о передаче.
Рука уже немела от бесконечного подписывания одинаковых бумажек на разных языках, которые на пару подсовывали мне мужчины. Копии на русском я тщательно прочитывала, не находя в них никаких подводных камней. Вскоре на последнюю легла странного вида монета. На ней был изображен человек с необычайно выпяченными губами. Профиль показался мне настолько карикатурным, что я не сдержала улыбку. Вероятно, губастый парень был личностью уважаемой, поскольку по виду Фокста стало понятно, что ему не слишком нравится мое веселье по этому поводу.
-- Возьми монету и немного подержи в руках, -- деловым тоном сказал мне опекун.
Я выполнила его указание под строгим взглядом филина. Монета была ледяной, но не прошло и минуты, как она стала совсем теплой. Я с удивлением посмотрела на монету. На месте губастого мужика проступали цифры: «0075004».
-- Поздравляю, Яра, теперь ты не просто чародейка, а богатая чародейка! -- самодовольно заключил Фокст, игнорируя недоуменный взгляд филина.  
Расстроенный француз протянул мне золотую банковскую пластиковую карту, похожую на те, что я видела в кино. Затем, спросил что-то у Фокста, и опекун ответил согласием. Взял из моих рук монету и положил ее на небольшую серебристую тарелку с выемкой в середине. Когда монета легла на положенное место, я ощутила жжение в руке. Мой браслет стал горячим. На нем, помимо «девизов», синим цветом загорелась и вскоре потухла римская цифра восемь.
Я с тревогой посмотрела на Фокста, но вид у опекуна был более чем довольный. Значит, все идет по плану. И тут же в голове закрутилась обидная мысль, что этот план – не мой.


***
Полдороги до Ренна Фокст без устали распекал меня за применение магии.
-- Если бы это был обычный человек, то стал бы немым! Ты это понимаешь?! – громким шепотом вещал опекун.
Мы ехали в поезде в отдельном купе. За окном проносился незнакомый пейзаж. Маленькие кукольные домики и зеленеющие луга сменялись современными станциями, где сновали куда-то спешившие люди.
Я, виновато понурив голову, выслушивала его нотации. Мысли были далеко от магии. Оправдываться бессмысленно, тем более, теперь я понимала: во многом мое благополучие зависит от доброты Фокста. Пусть это и звучит меркантильно, но сейчас, когда я узнала о своем новоприобретенном богатстве, мне пришло в голову, что я могу финансово помочь своей семье. Родители уже лет десять-пятнадцать не ездили отдыхать.
Легким шелестом в моей голове посмеивалась Ариман:
«Тебя, оказывается, легко купить…»
Но мне было плевать, что думает по этому поводу старуха. В конце-концов, за все причиненные неудобства (и это еще мягко сказано) хоть какая-то компенсация положена.
Благодарно всплыли в памяти слова секретаря Ковена, о том, что моим имуществом до совершеннолетия будет распоряжаться опекун. Мое право лишь владеть. Отрадно, что со своими претензиями и обидами, я не успела достаточно насолить Фоксту, чтобы он на меня окончательно обозлился. И если я хочу хоть как-то порадовать своих родителей и иметь доступ к своему наследству, нужно наладить с ним отношения. Чтобы забота обо мне не была в тягость. Пожалуй, для этого необходимо быть как минимум вежливой. Стало стыдно за свое поведение в самолете. Но мама всегда говорила: «доброе слово и кошке приятно». С этого и начнем. Люди любят, когда их ненавязчиво хвалят.
«Наконец, ты начинаешь умнеть» -- эхом отозвалась Арман.
-- Что вы сказали этому напыщенному филину? Почему он так растерялся? – вставила я, когда опекун сделал паузу в своем монологе.
Не стала добавлять, что сам Фокст скандалил, как бабки в очереди перед кабинетом терапевта.
Фокст удивленно посмотрел на меня, а потом вдруг улыбнулся и ответил:
-- Предъявил доказательства, что ты – наследница Ариман. Нас плохо встретили. Французская сторона в обиде, что такая могущественная чародейка оставила дар не своему соотечественнику. К тому же недавно они узнали, что она с сестрой скрывалась в Беларуси.
-- И чем они недовольны? Преступники бегут в другую страну, и там творят свои черные дела.
Фокст усмехнулся.
-- Они рассуждают по-другому. Во-первых, если чародей умирает и никому не передает свой дар, то его магия рассеивается, наполняя источники силой. Если это могущественная ведьма, вроде Ариман, то своей смертью она может породить целый источник. Их не так много. Каждый подсчитан и учтен. Французы были в бешенстве, когда узнали, что благодаря Елизавете Ромейл в Беларуси стало на один больше. Во вторых, спасибо  Ариман, у нас появился потенциально сильный молодой малефик. Ко всему прочему, имеющий права на все магические ценности, которые она оставила. Обычная политика, и распределение зон влияния.    
-- Так есть еще магические ценности? Я думала, только счет в банке…
Фокст посмотрел на меня, как на идиотку.
-- Я все забываю, с кем разговариваю… – медленно протянул он, -- Только они и имеют значение. Банковская карта – это так, тебе на мелкие расходы. Приятная мелочь. Твой реальный счет -- это десятки тысяч  полновесных мадиус, которые ждут своего часа в Международном магическом банке.
-- Чего?
Фокст вздохнул и терпеливо продолжил объяснять:
-- Мы меряем наши ценности в мадиусах – единицах магической энергии. За парочку мадиусов ты можешь купить доллары, евро, гривны, ейны… Это всего лишь бумага. Я приобрел тебе кругленький долларовый счет за один полновесный мадиус.
Я не могла прийти в себя от услышанного. И сидела с открытым ртом, пока Фокст не начал посмеиваться.
-- Потом поблагодаришь, -- съязвил он.
-- О, спасибо большое, -- извиняющим тоном произнесла я, -- Просто это очень неожиданно.
Мне даже стало немного стыдно, что я так плохо ладила с опекуном, когда он на самом деле подумал о том, что мне могут понадобится деньги. И обо всем позаботился.
-- Но, если все так отлично складывается, почему же вы так разозлились на филина?
-- Почему ты назвала месье Стило филином? – с злорадным блеском в глазах спросил опекун.
-- Похож.
Фокст расхохотался.
-- Ты -- истинно младенец, Яра, его фамилия значит «перо».
Но мне это не показалось смешным. Все же захотелось знать ответ на вопрос, только вот опекун ловко перевел тему.
-- Так из-за чего начался весь этот скандал? – повторила я.
Мужчина нахмурился и нехотя отвечал:
-- Они встретили нас магическим сканером, который устанавливают только в тех случаях, когда допрашивают преступников, -- зло говорил опекун, -- Этим самым они сильно ослабили мой магический резерв. Почувствовала усталость, когда мы прошли через двери?
Я кивнула, хотя на самом деле никакой сильной усталости не заметила тогда.
-- Ты пока не можешь в полной мере чувствовать свой энергетический потенциал. Там, куда мы едем, нам может понадобится полный резерв. Мало ли, что мы там найдем? А они нагло нас обокрали. Тем более, я должен тебя защищать от возможного охотника за богатствами Ариман. Теперь понадобится время для восстановления. Придется остаться на ночь в Ренне.
Этот факт показался действительно настораживающим. Может и правда, кто-то задумал нас убить? А потом мне в голову пришло простое объяснение случившемуся. Только следовало уточнить детали.
-- Господин Фокст, а сколько времени понадобиться, чтобы восстановить ваш резерв?
Опекун впал в задумчивость, словно прислушиваясь к каким-то только ему одному известным ощущениям. Наконец, спустя пару минут ответил:
-- Чтобы быть полностью готовым