Ночь обещала быть безлунной

О, эти безлунные ночи. Луна может нравиться людям. Ненормальным, одержимым, влюблённым... «Влюблённые», – по-старушечьи изменив голос, Наида произнесла или не произнесла это словечко. Маленький лягушонок, случившийся рядом с крыльцом, отпрыгнул в сторону от страха. Значит, произнесла. Противненьким старушечьим дрожащим голосом. Тихохонько похихикала в кулачок. Голыми ногами влезла в чёрные, потерявшие блеск, калоши. Ноги, одна за другой, погрузились в грязно-вишнёвое нутро, бывшее когда-то мягким. Как две белые рыбины, заплыли в раскрытое зево раковины. Одна, потом другая. Думали ощутить себя дома, а оказались в холодном плену. Камешек врезался в правую ступню. Наида чертыхнулась, наклонилась, стянула калошину, вытряхнула ненавистную соринку.

Её поджимало время. Ругалась она по матушке всенепременно, но тут просто чуть не выпрыгнула из себя... хороша б она была, нечего сказать: бежит по деревне худая голая девка с развевающимися рыжими космами и костерит вдоль и поперёк и деревню эту, и мужиков-баб, и коров, жующих жвачку.

Ровно в полночь, в полночь, в полночь! Зарезвилась, закрутилась на месте Наида, посвистела, вытянув губы трубочкой, скользнула тенью к баньке. Стукнула. «Идём, что ль?» Дверь открылась, готовая слететь с петель – банька стояла криво-косо – но упёрлась краем в землю. Клоу вышел, саданувшись о притолоку и потирая лоб. «Я и плавки не взял», – интонация была извиняющаяся. Наида в темноте видела хорошо, а слышала и того лучше. Её рассмешил человек. И она не удержалась, расхохоталась. «Зачем тебе плавки?.. Идёшь?» Он согласно кивнул. Его покорность плохо подействовала на неё. Она вдруг вспомнила мать, точнее, её неподвижное большое тело на больничной койке, катетер и вытекающую из него желтоватую жидкость. Подошла. Притянула Клоу к себе. «Почувствуй, как бьётся моё сердце», – сказала. Или не сказала. Его поцелуй не отпускал её девять секунд. Она считала: двадцатьодиндвадцатьдвадвадцатьтридвадцатьчетыредвадцатьпять...двадцатьдевять. Открыла глаза, взглянула на небо. Луна? Нет, показалось. Отряхнула старенький джинсовый сарафан, доходивший ей почти до лодыжек. Коснулась его руки. «Уже близко».

Берег был высоким. «Раздеваться?» Она кивнула. Он почувствовал по лёгкому дуновению. «Скажи, кто ты?» Наида медленно двинулась от него. Шаг, второй, третий, четвёртый, пятый... девятый. И – со всех ног кинулась навстречу, налетела, сшибла. «Сталкер»*, – прошептала-выдохнула. Спускалась по крутизне, следуя за осыпающейся песчаной дорожкой. В калоши насыпалась земля, тело стало влажным, на лбу выступила испарина. Наида, почти без сил, подошла к кромке воды. Наклонилась, зачерпнула пригоршню, плеснула в лицо. Клоу вышел из воды чуть поодаль. «Что чувствуешь?» «Ничего. спасибо». «А деньги?» Он рассмеялся по-стариковски надтреснутым голосом.