нипочем! Готовь закусь...
А Слон ему ответил:
- А ружьишко-то где раздобыл?
В лесу темнеет быстрее, чем на лугу, а в яме и тем паче. Вскоре у нас внизу стало так темно, что мы уже не различали даже друг друга и ориентировались лишь на блеск глаз. Небо сделалось фиолетовым и на нем заиграли первые звездочки. После еды и горячего чая холод нас пока особо не донимал. Мы сидели молча и думали, наверное, об одном и том же: не станет ли эта ночь последней в нашей жизни? И как бы нам ее получше провести? Но мысли теснились, громоздились, никак не могли (да и не хотели) выстроиться в нужный порядок. Было все как-то мерзко, отвратительно, а как думать о том, что нас вот так запросто могут убить, утопить в болоте, что жизнь наша, такая яркая, насыщенная и веселая вдруг разом прервалась в заброшенном храме, что мы уже сутки сидим в «волчьей яме» и никому нет до нас дела! Родители работают, отдыхают, ждут нашего возвращения из лагеря; Людмила Степановна, похоже, сердится даже, что мы так ловко провели ее, сбежав с братом Феодором в дальний монастырь; батюшка удивляется тому, что мы так легко бросили все дела в тот момент, когда он только начал завозить стройматериалы, и наши руки на стройке были вовсе не лишними; «зернышки», поди, грустят из-за странного исчезновения их любимых старосты и бригадира... А ведь мы исчезли, возможно, навсегда, и вместе с нами ушел и клад отца Иоанна, который все так хотели обнаружить... И никто даже не догадывается, что мы нашли его и какой он богатый! Все вышло как-то дико, глупо, нелепо, неестественно... И во всем этом фантастическом нагромождении ужасов было одно утешение: если суждено погибнуть, то уйду я в мир иной вместе с Пашкой, а с ней - нигде не страшно, с ней нигде не соскучишься! И будет тогда, как в сказке: «Жили они счастливо и умерли в один день!» Я вздохнул, встряхнулся, прогнал черные мысли и сказал:
- Ну вот, из-за этого Слона и иголку угробили.
- Это ничего, зато хоть перекусили и погрелись. А у меня еще одна есть, с черной ниткой, - отозвалась Пашка.
- Запасливая ты, староста!
- А как же! Хоть уголка в пути и тяжела, но порой очень бывает нужна!
- Молодец ты, Пятница, просто молодец... - проговорил я, потирая ушибленную бандитом ногу и морщась от боли.
- Спасибо! - тихо сказала Пашка, и глаза ее ярче заблестели в сгущающейся тьме.
* * *
Ночью холод в яме усилился и стал пробирать до костей. Мы сели поближе друг другу, но это было слабым утешением. Все мысли сразу выветрились из головы и была лишь одна забота: как согреться и дотянуть до теплого утра. Приходилось вставать и разминать, разогревать свои мышцы, делая для этого резкие движения. И я невольно отметил, что эта, вторая, наша встреча с Прасковьей в чем-то копирует наше первое путешествие по Уралу. Правда, не в полной мере, но все-таки... Как Мещере далеко до просторов тайги, так и наши приключения были уменьшительными копиями. А что, ребята, ведь многое сходилось: тогда я расшиб ногу, а сейчас пробил голову, и Пашке пришлось жертвовать своей «ночнушкой», чтобы залечить мои раны; тогда на нас напали псы, а тут нас атаковали «собаки двуногие»; мы снова оказались вдали от всех; как и тогда, теперь вот пришел этот холод, как в уральском подземелье, который едва не отнял у меня Пашку навсегда...
Сколько мы промучились на этот раз, не знаю, но от холода очень хотелось задремать, однако стоило лишь прикорнуть, как ледяные иглы со всех сторон лезли под одежду, безжалостно пронзая судорогой все тело. Поэтому о сне не могло идти и речи... Но опыт борьбы с этой напастью у нас все же имелся, и мы держались стойко. Спасибо, конечно, Слону, что хоть немного подкормил нас, не то бы мы ослабли окончательно. Было только жаль тратить последнюю спокойную ночь на глупую изнурительную борьбу с холодом...
Когда на небе появился тонкий серпик луны, лес погрузился в томную дремоту. Стихли все голоса и звуки. Бандиты тоже угомонились. И я почему-то решил, что время перевалило за полночь. Ржавый и Слон проведали нас всего раз, когда еще чуточку было светло наверху. Большой забрал лестницу, а Худой, тихо поругиваясь, переставил капканы.
- Спокойной ночи, малыши! - хихикнул Ржа на прощанье и, пьяно икнув, кинул вниз окурок, да еще и плюнул, едва не попав мне на голову. Я швырнул в него шишку, но в темноте промазал. После до нас доносились еще их невнятные голоса, они даже спели какую-то зэковскую песенку, потом все стихло. Наверное, охранники спились в конец и заснули прямо у костра, который тоже перестал потрескивать. Тьма стала кромешная, лишь над нашими головами качался тусклый черно-синий круг ночного неба, позолоченный звездной россыпью. Конечно, можно было попытаться выбраться из ямы и совершить побег. Но как идти ночью через болота?! Лишь одна мысль о трясине, заглатывающей тебя живьем, точно удав кролика, приводила в трепетный ужас.
- О Господи, как же холодно! - произнесла Пашка, постукивая зубами. - Ну, прямо, как у бабушки в погребе...
Я прижал ее к себе и энергично потер ладонью по спине:
- Ничего, держись, Пятница! На нас и покруче холода наезжали, и то не одолели! А с этим сквозняком как-нибудь управимся. Скоро уже и светать начнет... Ночь-то не день, быстро пробежит... Слушай, Паш, а почему эти ночи «воробьиными» называют?
- Д-да п-поттомму-у что они такие короткие, к-как клюв-викки у вороб-бьев... - с трудом произнесла девчонка, наверное, уже посиневшими губами.
- Давай-ка лучше помолимся нашим небесным покровителям, они обязательно помогут и утешат нас! - предложил я.
- Угу, - согласилась Прасковья.
Мы покрепче прижались друг к другу и обнялись. Потом, закрыв глаза, немного расслабились и стали просить святых великомучеников Георгия и Параскеву помочь нам хотя бы одолеть этот треклятый холод. И знаете, ребята, не прошло и пяти минут, как вдруг наверху что-то зашуршало, негромко хрустнула ветка, кто-то тяжелый и грузнодышащий осторожно приблизился к краю ямы. И в следующую секунду что-то черное, похожее на крыло, взметнулось на фоне неба и полетело прямо на нас. Словно сам Бэтмэн бросился на дно ямы! Мы и понять толком ничего не успели, как на наши головы свалился тяжелый ватник Слона.
Снова треснула ветка, и наверху все затихло.
- Вот и подмога! - воскликнул я, радостно расправляя фуфайку. Мы мысленно поблагодарили своих небесных покровителей, обессиленные укутались в теплый ватник и улеглись у земляной стенки, прямо на еловых лапках. Телогрейка была такой просторной, что мы вполне поместились в ней вдвоем. Правда, одежонка эта источала тяжелые запахи табака, пота, спирта, костра, но мы не обратили на них никакого внимания. Главное - в ней имелось тепло и.... такое трогательное, успокаивающее, как ни с чем не сравнимое тепло заботливого отца. Заснули мы так сладко и крепко и, главное, так быстро, что не смогли оценить по достоинству порыва души огромного пьяного бандита...
«СЛАДКОЕ СЛОВО - СВОБОДА!»
Меня пробудило ощущение того, что кто-то спускается к нам в яму. Я с трудом разомкнул глаза и увидел в сиреневом мареве раннего-раннего утра лестницу. Больше в яме никого не было. Сверху посыпалась земля. Я поднял голову и увидел стоявшего на коленях Слона. Тот всматривался в яму, видно, не смог сразу обнаружить нас под темным ватником, слившимся с цветом земли.
- Ребята, где вы там? - спросил охранник.
- Здесь мы! - отозвался я, но не пошевелился, так как вокруг меня царило такое желанное тепло, что хотелось подольше понежиться в его окружении. В яме же, наоборот, было холодно, похоже, что и в самом лесу тоже царила пробирающая утренняя свежесть. Где-то вдали тревожно щелкала какая-то большая птица.
- Вставайте быстрей и наверх - мухой! - шепотом произнес Слон и отошел.
Что бы это значило? Чего задумали бандиты? Сердце мое учащенно забилось. Погубить решили или освободить? А может, Слон просто снова решил погреть и подкормить нас, пока еще дрыхнет Ржавый?
Судя по голосу охранника, плохого вроде пока не предвиделось, и тогда я решительно откинул полог ватника и потрепал Пашку по плечу. Девчонка вздрогнула и открыла глаза.
- Паш, подъем! - негромко, но решительно сказал я.
- А? Что? Зачем? - непонимающе поглядела на меня Прасковья.
- Давай-давай, быстрее поднимайся, Слон зовет! - и я спешно полез наверх.
Девчонка сразу же нагнала меня. Оказавшись наверху, я невольно поежился: да, рассвет был весьма свеженьким! Пашка же стояла, закутавшись в ватник, точно генерал в бурке. Костра на поляне не было, лишь слабо дымилась одинокая головешка. Ржавого тоже не оказалось. Слон топтался близ ямы, и вид его выражал сильное волнение. Оглядевшись, он подошел к нам вплотную, положил свои огромные ладони на наши плечи и негромко сказал:
- Вот что, ребятишки, вам надо уходить отсюда! Они расправятся с вами, как только все закончат, а я не хочу этого... У вас очень мало времени! Ржавый ночью малость перебрал и сболтнул лишнего, а сейчас он пошел на лесное озерцо освежиться, а то его сильно мутит. Скоро Кривой приедет за товаром, а вам, значит, надо тикать побыстрее! - Слон резко обернулся и ткнул пальцем в лес. - Вон, видите, елань виднеется? Держитесь ее и так и выйдете к дороге. До деревни, правда, 30 километров, но ничего, вы молодые, как-нибудь добежите.
- А вы как же? - спросила Пашка.
- А я что? Меня не тронут. Назар пошумит, конечно, но бить не станут: слабо им, моськам, на слона-то кидаться! - хмыкнул охранник. - Скажу, сбежали, что уж теперь, проспали... Да ладно, это мои проблемы! Давайте вперед, не то Ржа скоро вернется.
И он снял с Пашки ватник, а в ее руку вложил небольшой газетный сверточек.
- Вот, возьми, дочка, пригодится... Ну, давайте, с Богом!
- Скажите, как же вас все-таки зовут по-человечески, а? Я буду молиться за вас! - сказала Пашка, глядя прямо в глаза охранника.
Тот не выдержал этого взгляда и как-то глухо ответил:
- Василий.
- Спаси вас Бог, дядь Вась, мы этого никогда не забудем! - быстро произнесла девчонка и, так как не могла достать до лица Слона, поцеловала его в тыльную сторону ладони.
- Да бегите же вы! - отмахнулся тот. - Светает ведь!
Я схватил Пашку за руку и потащил к лесу, но тут же спохватился и обернулся:
- А как же ларчик?
- Да какой тебе ларчик, ноги уносите! Живо! - и охранник, кажется, ругнулся вдогонку, но как, я толком не расслышал.
Опасения Слона были не напрасны. Едва мы только выскочили на лесную прогалину, как на ней, точно привидение, возник Ржавый. В руках он держал двустволку. Встреча для всех оказалась полной неожиданностью. И мы, и бандит вздрогнули и резко остановились. Ржа опомнился быстрее:
- Опа! Какие мы красивенькие! Ну и куда это мы направляемся? - произнес бандит, ехидно улыбаясь. Я было дернулся в его сторону, но худой ловким движением вскинул обрез. Стволы тускло заблестели в лесном полумраке.
- Не рыпайся! - прошипел Ржавый. - А ну, назад, оба! И мухой!
Мы не шелохнулись.
- Эй, Слон, сопли сбежали! - гаркнул бандит товарищу. - Спишь много!
- Щас иду, держи их! - как-то неуверенно отозвался верзила.
А уж не решили ли они специально кончить нас при попытке к бегству?! Уж больно ладно все получилось: один отпускает, а другой хватает! Такая страшная мысль сверкнула в моей голове. Пашка со страху хотела было прижаться ко мне, но я отстранил ее. Мне нужен был простор для действий, ибо просто так отдавать свою жизнь я не собирался.
