следов. Похоже, это проехали любители крепко высказаться на лоне природы. Я предположил, что значит скоро будет какая-нибудь трасса поприличней, ведь они приехали из крупных городов и не больно-то испачкали свои шикарные тачки, а, стало быть, съехали с шоссейной дороги где-то неподалеку отсюда. Однако время шло, а дорога все петляла и петляла среди сосен да елей. Все чаще стали появляться заболоченные участки, а лес начал сгущаться. Один раз нам попалась какая-то просека, через которую широко шагали столбы ЛЭП. Еще примерно через километр мы пересекли уже заброшенную узкоколейную железную дорогу. А спустя полчаса лес вдруг закончился и открылись безбрежные просторы полей и лугов. Лишь только вдали виднелась неровная темно-зеленая полоса то ли опять леса, то ли окруженных садами домов. Что там на самом деле, разобрать было очень трудно, а уж добраться туда - еще сложнее... На опушке леса дорога разбилась на три направления. Прямо - она уходила к горизонту, пересекая поля и пастбища, влево - шла вдоль леса и была сильно разбита машинами, а вправо - круто заворачивала обратно в чащу, и на том вираже одиноко торчал старый и ржавый дорожный знак: металлическая дощечка, прикрученная проволокой к гнилому столбу. Мы решали недолго, куда пойти, и уже через пару минут стояли перед этим указателем: «Никольское (или Пиковское, так как из-за ржавчины нельзя было разобрать точно) лесничество. 3 км».
Дорога была не заброшенной, и на грунте виднелись довольно свежие следы: затейливый узор от шин внедорожника и ямки от подкованных лошадиных копыт. И мы пошли по этой колее, так как посчитали, что так будет быстрее и надежнее дойти до людей....
Указатель нас не подвел. Отмахав положенные три тысячи метров, мы вышли на широкую просеку с довольно просторными полянами, на которых краснели густые россыпи лесной земляники или же колыхались высокие заросли папоротника. На многочисленных пнях дружно лепились плотные, свежие и такие аппетитные лисички. Мы пошли дальше, отыскивая жилье. И вскоре действительно обнаружили его! Лес как-то неохотно расступился, и мы увидели луг, окруженный со всех сторон могучими соснами и елями да еще и колючими кустами, увитыми вьющимися растениями. Ближе к нам стояли три или четыре дома со множеством дворовых построек. За ними паслись две черно-белые коровки, теленок той же раскраски и кобыла пегой масти с жеребеночком. В зарослях копошились козы. Где-то пел петух, кудахтала курочка, не знавшая, куда ей получше пристроить свое яичко, совсем простое, а не золотое, так что и не следовало бы особо метаться по этому поводу. Людей видно не было. Но мы остро почувствовали, что они теперь уже где-то совсем рядом. Мы подошли поближе к жилью и натолкнулись на ограду, грубо сколоченную из сосновых жердей. От времени забор этот уже сильно покосился и бурно зарос всевозможными растениями: акациями, терновником, малиной, ежевикой, шиповником, сиренью. Среди них белели худенькие березки, цвели калина и рябина, виднелись невысокие еще осинки, кленики, вербы. И все это густо обвивал повой заборный, делая ограду труднопреодолимой. К тому же возле забора росли высоченные, почти в наш рост, лопухи, крапива, конский щавель, лебеда, колючки. Мы пошли вдоль ограды и, завернув за нее, обнаружили широкую тропку, которая быстро вывела нас к одному из домов, окруженному невысоким штакетником. Тут же был колодец, имелся небольшой огород с картофелем и овощами. Под шиферным навесом громоздилась поленница дров. Из кустов вынырнула молоденькая козочка и смело подошла к нам. Поздоровалась коротеньким «Ме-ме!» Мы тоже поприветствовали ее. Пашка стала гладить гостеприимную хозяйку кордона, а я подошел к калитке. И тут из-за угла дома вышел худой, высокий и слегка сгорбленный старичок с совсем белой головой. Одет хозяин дома был в потертое обвислое трико и клетчатую рубаху с длинными рукавами, застегнутую по-стариковски на все пуговки. На голых ступнях красовались кожаные шлепанцы. В руках старик держал сито с садовой клубникой, которую он, видимо, нес к колодцу, чтобы обмыть крупные бордовые ягоды от прилипшей к ним земли.
- Здравствуйте, дедушка! - громко приветствовал я хозяина.
Тот вздрогнул и удивленно взглянул на меня, а потом перевел взгляд и на подошедшую Прасковью.
- Здравствуйте! Мир вам! - сказала Пашка и слегка поклонилась, затем, отбиваясь от докучавшей ей козочки, весело добавила: - Это ваша козушка?
Старик подошел к калитке и произнес сухим голосом:
- День добрый, ребятушки! Какими судьбами в наших краях?
- О, дедушка, это длинная история! - протянул я. - Вы нам лучше скажите, тут далеко до ближайшей деревни?
- Да вы, видать, заблудились! Али как?
- И то, и другое! - улыбнулся я виновато. - Так как же, далеко селение-то?
- Ближе всего к нам Никольское и до него от нас, почитай, верст десять будет!
- Ого! - вздохнул я. - Ну и занесло же нас!
- Скажите, а Никольское, это, случайно, не то село, где стоит заброшенный храм святителя Николая? Раньше в нем склад был... для удобрений. Озеро Никольское там еще рядом есть... - спросила Пашка, с трудом удерживающая за рожки слишком уж ласковую козочку.
- Ага, это самое! - согласился хозяин.
- Здорово! Слышал, Жор, это же ведь всего в восьми километрах от лагеря! - обрадовалась девчонка, а я подумал: «Не в восьми, а в восемнадцати, и нам столько верст за сегодня уже вряд ли отмахать! В лучшем случае сил хватит дойти к вечеру до Никольского... Что ж, и то было бы неплохо... Можно там попроситься на ночлег к дяде Мише, он очень обрадуется и не откажет, да и угостит по-королевски...»
- А вы, ребятушки, откуда сами будете-то? - поинтересовался старичок, рассматривая нас (особо мою футболку с храмом) с каким-то живым интересом.
- Мы, дедушка, из православно-молодежного лагеря «Зернышки»! Может, слышали? Мы храм Преображения Господня восстанавливаем, - ответила Паша.
- Храм Преображения?! - удивился хозяин. - Неужто его стали восстанавливать?!
- А разве вы не знали?
- Нет, кто ж нам тута, в такой-то глуши, подскажет! И давно?
- Этой весной только и начали. Но мы уже многое успели! Все вокруг очистили и внутри порядок навели... На День России с местными даже леса возвели, почти на половине храма! Теперь вот кое-какие стройматериалы завозятся: кирпич, песок, доски... В общем... дело... закипело, - доложила Прасковья, сдерживая бодавшую ее козу.
- Вот как оно, значит! Ну, слава Тебе Господи! Дождался я, старый, этого дня! - и хозяин хутора широко перекрестился на восток, а в глазах его, сильно выцветших от времени, заблестели слезы.
- Дедушка, а водички у вас тут испить можно? - спросил я.
Старик вдруг сильно оживился, лицо его как-то просветлело, и он деловито засуетился. Поставил сито с ягодами на лавочку, загнал козу во двор («А ну, Машка, не мешай людям!») и, постоянно повторяя «Ах вы, ребяточки, дождался я вас наконец, дождался!», стал ухаживать за нами, как родной дед за внуками, чем немало нас подивил. Хозяин напоил нас холодной колодезной водой, потом усадил в тени на лавочке под раскидистой рябиной и угостил клубникой, которую бережно обмывал и давал нам ягодку за ягодкой, отбирая самые большие и спелые.
- Ешьте вот ягодки, ребятушки, ешьте на здоровье! Ах, дождался, значит, дождался, слава Богу!
- Дедушка, спаси вас Бог за доброту и заботу, но нам пора идти дальше, - вставил я. - Хотелось бы дотемна дошагать все-таки до Никольского. А дороги-то у вас тут трудненькие... Вы нам лучше укажите, где он, путь в село-то.
Хозяин нахмурился:
- Да как же так, ребяточки?! Куда же вы пойдете? Вам, что, очень-очень в лагерь-то надо?
- Очень не очень, а с завтрашнего утра нас уже искать начнут! - сказал я.
- Ничего, обождут, а вы тут сегодня оставайтесь, устали, поди, и так сильно... Отдохнете хорошенько, я баньку вам истоплю, она-то ого, как всю хворь и усталость выгоняет! Покушаете по-человечески... У меня полно всякой вкуснятины припасено для дорогих гостей! Чего к вечеру в трудный путь пускаться, да все по лесу, мало ли... И кабаны шастают, и браконьеры попадаются... У нас лучше переночуйте: здесь места много! А утречком Семка, сынок мой младшенький, отвезет вас на мотоцикле с люлькой, куда укажете, хоть до самого лагеря! Его вот, к сожалению, нет сегодня на кордоне, на дальний участок уехал с осмотром... - так уговаривал нас хозяин.
Гостеприимству его не было предела.
«С чего бы это? - насторожился я в своем уме. - А вдруг этот старичок как-то связан с бандой Кривого? Он узнал нас и теперь всеми способами пытается удержать на хуторе, чтобы потом, ночью, сдать Назару опасных свидетелей! Ведь Ржавый ходил на кордон за самогоном и оружием... Хотя, конечно, вряд ли это был тот самый кордон, ведь мы ушли из тех мест на приличное расстояние. А может, кто его знает, может, кружим просто вокруг да около, не зная дороги...»
- Ой, дедушка, миленький, какой же вы хороший! - обрадовалась Паша и, встав с места, даже обняла хозяина и поцеловала в седину на щеке. - А знаете, я вас во сне сегодня видела! Так вот к чему все это было!
Старик в конец растрогался и, смахнув слезу, счастливо заулыбался:
- Ну, вот и ладненько... вот и хорошо... оставайтесь... А то я тут один на весь день остался: скучновато без человечьего-то голоса.
- Жор, ну ты как? Останемся? - спросила Пашка, с надеждою заглядывая мне в глаза. Похоже, она все же боялась возвращения в лагерь, думая, что все станут обвинять нас в самовольстве, обмане, мошенничестве, лености и связи с бандитами, а поэтому всячески оттягивала эти малоприятные разборки, навеянные ей кошмарным сном. Я же все надеялся, что батюшка, Людмила Степановна и «зернышки» поймут нас правильно и многое простят, а по сему и не хотел думать о всяких там обидных разборках. Но когда девчонка спросила меня, то я подумал еще вот о чем: провести остаток дня со своей несравненной Пятницей да еще с приличной кормежкой, банькой и спокойным ночлегом - было пределом моих мечтаний! И тогда я не заставил себя долго ждать и решительно согласился на радость и девчонке, желавшей помочь хозяину хутора, и старику, очень хотевшему задержать нас у себя хоть на немножко. Даже если бы мне заранее сказали, что хозяин лесного кордона связан с Назаром Кривым, я все равно бы согласился остаться тут, ибо почувствовал, что судьба дает мне последний шанс побыть вместе с Прасковьей, так как до моего отъезда домой осталось уже ровно двое суток! А впереди нас еще ждут разные разборки и дорога, дорога, дорога... Поэтому этот вечер и ночь, прожитые в лесной глуши, почти в идеальных условиях для отдыха, будут наградой за все наши мытарства, которые мы претерпели на пути к кладу отца Иоанна.
- Ах, деточки вы мои, родненькие, ах, миленькие... как же вы уважили старика! - запричитал хозяин, роняя слезы. - Ведь я вас, почитай, семьдесят лет жду! Почти всю свою жизнь окаянную… Да-да... Так оно и есть...
Пашка, казалось, странностей старика не замечала, а я невольно думал:
- Что же так взволновало хозяина?! Почему его так поразило наше внезапное появление на кордоне? И отчего так счастливо засветились его глаза, уж не от того ведь, что он получил возможность задержать нас и угодить Кривому! И как же он мог ждать именно нас в течение семидесяти лет? Все это было очень странным и никак не укладывалось в моей голове. И у меня с губ даже сорвался наивный
