***
Сознание выкорчёвывает из недружелюбной почвы, которая никогда бы не стала для него родной. Перегнувшись через борт лодки, я чувствую как намокают мыски сапог. Расслабляю вцепившиеся в поверхность гриба пальцы, пощипывающие от натуги. На ощупь шляпка зархвуда кажется пористым камнем. Холодным. Спокойным. Прислонить бы лихорадочный лоб, да закрыть глаза, хотя бы на миг. Утирая кровь хлынувшую из носа, мне приходится отвлекать рассудок от головокружения. Подстёгиваю себя плетью стыда — будет совсем нехорошо, если меня стошнит в столь необходимый нам транспорт. Помогает.
Жрица, полоумная рыбёха, вовсю торжествует над павшим отцом прямо посреди битвы. Булькающие крики куатоа приветствуют её, а новый звук… Новый звук заглушает и их нелепое квохтанье, и звуки сражения… и даже… даже мысли!
Огромное маслянистое щупальце выглядывает из разверзающегося озера. Следом ещё одно. И как будто бы этого было мало, словно всего этого тошнотворного дня было недостаточно, чудовищных размеров существо с двумя головами вздымается над чернеющими водами. Его глаза — фонари маяка. Издалека они просвечивают нас яростью и безумием. Продолжая расти из воды, пугающе неумолимо, Оно вытягивается в полный рост. Огромный демон запрокидывает обе головы вверх, заполняя реальность даже не звуком, а какой-то густой, дрожащей субстанцией, наполняющей ужасом сердце в обход ушей! Рёв. Безжалостный. Всепоглощающий. От него хочется пригнуться. Спрятаться. Убежать. От него хочется, чтобы не было никакого “него” и слов для его описания не было. Но в первую очередь — не было его обладателя! “Демогоргон” — шепчет Персиваль пересохшими губами. Не знающий страха воитель застыл, мелко подрагивая, уже ступив было одной ногой внутрь дурацкой грибной шапки. А я… что — я? — пытаюсь отвести взгляд! Зажмуриться и слышать только этот глухой перезвон мелко дрожащего латного доспеха.
Птицы гнездившиеся на потолке разбиваются, пикируя вниз. Рыбы всплывают кверху брюхом, а мы — просто не можем разогнуть коленей, чтобы бежать и больше не смотреть на чудовище шествующее к деревне. Его аура жестокости действует оглушающе. Это даже не безнадёга, не какое-то там упадническое отчаяние. Внутри банально не набирается даже щепотки сил для сражения за такую мелочь, как собственная жизнь. Не обращая внимания на булькающие похвалы своих последователей, Оно шествует и насилие струится в каждом его движении и жесте. Всему, что это богомерзкое существо обрушивает на мир подле себя, в чём вымазывает глаза и вымарывает души есть только одно слово. Насилие.
Отличие Сарита от его сородичей было очевидно каждому, кто видел с какой любовью и приязнью тот заботится о Стууле. Подозрения относительно Принца Дерендила появились у большинства из нас уже после знакомства с другими квагготами. Но насколько сильно подземное Безумие затронуло Джимджара я понял именно тогда. В надежде выиграть в споре у Тенебрис бутылку ликёра, он всаживает в ликующую жрицу Блопп стрелу за стрелой, совершенно игнорируя Демогоргона. Это продолжается пока очередной взмах демонического щупальца не вспарывает бревенчатые помосты, взбивая в алую пену и новую повелительницу Слупладопа и прочих куатоа, так и не вышедших из фанатичного помешательства.
Поле боя было стёрто. Битва прекратилась, захлебнувшись потусторонним ужасом. А группа отважных искателей приключений, этих невоспетых авантюристов, прикладывала все и каждое из возможных усилий, чтобы спастись бегством. В тот день мы совершили самый разумный и доблестный подвиг. Это был побег, лишённый трусости и бесчестия. Гордый. Славный. Наш Героический Побег!
К тому времени когда куатоа начали приходить в себя, для них осталась лишь бессмысленность бытия и вселенская тщета. К нашему вящему ужасу эти религиозные рыбины даже не пытались спастись, нет. С новыми силами эти фанатики устремились друг к другу, вцепляясь в жабры, вгрызаясь в глотки, умножая хаос разливающийся по Слупладопу.
Не знаю, корректно ли называть подобное счастливым случаем, но мы наблюдаем за происходящим уже со стороны. Четыре грибные шляпки выносят нашу компанию всё дальше, покачиваясь на воспоминаниях о кошмаре, затухающими волнами бьющими в борт. Сидя внутри круглого плота без зада и переда, я всё ещё приноравливаюсь к вёслам, не слыша их плеска за раскатами симфонии страха и разрушений, которая ещё долго настигает нас. Каким-то немыслимым, издевательским чудом, мы обошлись без тяжёлых ранений и никого не оставили позади. Телесно мы были в порядке. Транслируя нервную энергию в истеричные гребки, натерпевшиеся и изнурённые, мои друзья перекидываются обрывочными фразами. Забивают окружение отрешённым шумом. Решено плыть в Греклстью. Провианта должно хватить. Баппидо уже высматривает дорогу в темноте, прокладывая курс по широкой дуге вокруг озера.
Признаюсь, в этот момент я и думать перестал о каких-то там дроу, наступавших нам на пятки и угрожавших расправой, когда-то очень давно. В очень далёкой, полузабытой жизни.