- Отвали, дура завидущая! – Лениво ответила Наташка, ковыряя зубочисткой гнилой зуб. - С каких пор ты стала ценить людей по дипломам?!
- Да-да-а… – Завистливо протянула Феруза. – Что же ты на самом деле станешь с такой красоткой делать?! Наденешь ошейник и поведёшь по музеям и театрам в поисках покупателей?! «А вот новый товар! Только вчера из Франции. Налетайте-покупайте! Товар свежий, почти не ношенный!». Вот рассмешила, так рассмешила! Ах-ха-ха-а!.. Слушай, может, меня загонщицей возьмёшь?! Шить брошу!.. Толпами клиентов подгонять буду!.. Ах-ха-ха-а!..
- А что, это мысль! – Отмахнулась Наталья. – Только при взгляде на тебя последние разбегутся!
Феруза посинела от злости:
- Рабовладелица нашлась какая! А сама ведьма натуральная! Поэтому от твоего Рудика, сына бесовки, нормальная девочка и шуганулась с крыши. Наверно только представила будущую жизнь в вашей семье и решила: э- э, нет! Уж лучше сразу вниз головой, чем с тобою кухню делить.
- Повторяю тебе в который раз! Не будь дурой завистной! Могу и рассердиться, учти! – По-прежнему спокойно ответила Наталья, отрезая шмат кровяной колбасы и вгрызаясь в него жёлтыми зубами, злобно взглядывая на подругу.
Прожевав, запила тёмной шипучкой из стакана, а потом добавила:
- Ты не хуже меня знаешь, что самоубийство страшный грех. Если состоялось, значит, с рождения ей так и было прописано. Допустим, не сейчас та Есения покончила с собой, но потом-то всё равно и по другому поводу обязательно сделала бы это. Рудику просто не повезло, что эта психопатка зациклилась на нём. Программа такая у подобных девиц от рождения заложена, понимаешь?! Про-грам-ма! Против неё не попрёшь. А от дураков и дур спасения в принципе не бывает, уберечься нельзя. Поэтому психиатры таких суицидников, если те вдруг выживут, сразу забирают к себе на анализы. Потом записывают им в медкнижку волчью сопроводиловку на всю оставшуюся жизнь: «Склонен к суициду!». Это означает, что рано или поздно, но такое обязательно повторится, едва кто не так заденет настолько ранимую душу. А кто у нас, когда и с кем церемонился?! Заденут непременно, да ещё как! Вывод один – обречена та девка была с самого рождения! И если бы на этот раз уцелела, то кто же потом с такой кандидатурой, имеющей клеймо потенциального самоубийцы, захочет связываться, брать, например, на работу?! Вдруг придётся выговор влепить, а она от этого повесится или отравится, да в записке укажет на виновного?! Ты бы взяла к себе такую помощницу?!
- Понятно! Но тебе-то для чего она?! И её станешь готовить для прыжков без парашюта?! – Подала голос Лиана, торгующая на рынке мясом и потому заслуженно считающаяся местной белой костью. – Что если вам с Рудиком организовать курсы самоубийц для юных леди?! Если уж в интернете попадаются такие тренинги, то почему бы на практике не реализовать это замечательное удовольствие?! Наверно же прибыльное дело, коли в сети его так раскручивают!
- И ты туда! Не гавкай под руку! Не то сброшу и тебя! Без курсов! – Голос у Натальи приобрёл клокочущие хриплые интонации.
Обе её подруги вместе с мужем Гришкой и его двумя собутыльниками, опасливо отодвинулись. Репутация у профессиональной свахи всегда держалась на уровне. Народ знал, если тётку Наталью окончательно вывести из себя, всё в доме само собой поднимется вверх дном и не факт, что скоро опустится. А тогда недалеко окажется и до замеса всех кто попадётся на пути. Не только венцы безбрачия кому надо и не надо посрывает, но и бошки заодно пооткручивает. Именно этого все и опасались.
Поэтому никто долго не возражал, сразу отдали неистовой бабе Наталье её очередную товарку, лучшую из вкусняшек для купцов, прихваченную по случаю в одном из крутых баров – красавицу медичку, без пяти минут врачиху с красным дипломом и ослепительными личными данными. Кто же такую не возьмёт?!
Так вот Люся Пирогова практически и выбралась из первой и самой опасной своей передряги. Из одного дерьма, угодив в другое. Однако всё же очутилась не в руках безжалостных бандитов, для которых жизнь и смерть кого-либо не имеют принципиальной разницы, в отличие от денег. Если уж уголовники не смогли свою лепшую куколку использовать в качестве приманки для авторитетных спонсоров, то куда было самопальной свахе из народа за ними угнаться. Кустарной сводне Наталье сразу стало не хватать жестокой упёртости, столь свойственной бандитам, привыкшим влёгкую укрощать любых людей. К тому же давали знать о себе накопившиеся собственные пороки, что неизбежно ослабляло поводок и крепость сетей, которыми она пыталась упаковать попавшуюся редкую бабочку. Однако Люська теперь слишком быстро менялась. Угнаться было уже невозможно, тем более хотя бы стреножить. Она неудержимо вырастала из каких угодно пут, словно из прежних детских платьиц. Любые присосавшиеся к ней черти и чертовки вскоре в изнеможении переставали рыть вокруг воздух, понемногу начинали отваливаться. Так получилось и с самозваной сводней. Самой Люсе она иногда казалась ростовой куклой большой обезьяны или даже медведицы, почему-то выдающей себя за человека и поэтому вдруг решившей позаботиться о человеке.
Время не убавляет ход никогда. Есть у него такое не слишком хорошее свойство, считается, что из основных, за которое его всегда проклинают. Соразмерно этапам стремительного Люськиного становления последняя её манипуляторша почти сразу стала бессильно замирать рядом с ней, практически никак не владея исходом любой ситуации. С кем Люська хотела, с тем и уходила, никого и ничего не спрашиваясь и не страшась. Такую попробуй выгодно пристроить к богатому жениху, найди ещё такого дурака, а потом раскрути!
Через месяц бесплодных попыток обуздать норовистую добычу и хоть что-то с неё наварить Наталья фактически сдалась. Она практически потеряла прежнюю хваткость, держалась из последних сил, пытаясь хайпануть хоть что-то и хотя бы на излёте. Но всё было напрасно, ничто не давало отдачи. Конечно, ей было не позавидовать. С молодёжью любому состязаться – заведомо гиблое дело. Примерно как молодой тигрице в одно место макаронину вставлять. Сам дьявол не справился бы в данной ситуации, плюнул и сказал в сердцах: «Да ну! Оно мне надо?! Нет-не-ет! Пусть теперь Тузик эту фифу пристраивает! Может косточку себе наварит на обед. А я лучше телевизор посмотрю или газетку почитаю!».
Да и какая у них могла сложиться взаимная выгода от дальнейшего общения – блестящей медички-красавицы и неопрятной тётеньки, бессильно пожирающей глазами тропического мотылька, случаем попавшего в её загребущие лапы?! Вместо одного терзавшего её кровососа Люська как всякая неопытная девочка попала на другого. Попала из огня да в полымя. Из жестокой бандитско-прошмандовочной тусовки – в дремучие апартаменты смутной тётки из городских предместий, сохранившихся тут наверно с юрского периода. Её бабушка наверно с динозаврами дружила.
В завершении второй волны невероятных похождений быстро приходящая в состояние взрослости девчонка скоро осознала, что если она останется на этой мусорке, пускай на немного, то будет полностью обречена. После чего и ей останется сделать шаг с ближайшей крыши, последовать за своей предшественницей Есенией, о чём уже была наслышана и соответственно предупреждена. Сделав для себя единственной возможный вывод, Люся по своим учебникам и конспектам лекций, по справочникам и определителям сама выявила у себя синдром инстинктивной спонтанной жертвенности, присущий большинству молоденьких попаданцев, куда только не попадающих. И сказала сама себе: «Не-не! Мы пойдём другим путём!». С непосредственностью обезбашенной молодости сообщила об этом открытии лукавой благодетельнице Наталье, мол, она полностью раскрыла её матримониальные намерения и поддаваться в коем случае не намерена. Потому что это теперь в прошлом. Не будет она у неё на выдачах, а теперь исключительно в свободном полёте. Предметом бесконечных разменов на дензнаки ей быть попросту надоело. Да и неинтересно стало.
Наталья, немного обескураженная энергичным отпором, всё же проявила проблески житейской опытности, высказавшись в том смысле, что жертва и насильник обязательно находят друг друга поскольку банально предназначены друг другу. Будто бы случайный человек никогда не окажется чьей-либо жертвой. На эту незавидную роль для какого-то конкретного супостата его назначили с самого рождения. Люська вначале опешила от столь глубоких познаний уважаемой поломойки, но затем, подумав, возразила, утверждая, что в любой момент может бросить кого угодно и уйти, что вот бросила же она своего саблезубого жениха, не побоялась, не кого-нибудь, а наикрутейшего бандита и ей ничего за это не стало. Сваха, бодро растирая землистые свои щёки и лоб, вновь с усмешкой парировала, что встретилась Люська с Гайкиной бандой, с ним самим, а потом и с нею, Натальей вовсе не случайно. Они фатально были предначертаны друг другу. Буквально обречены на эти столкновения. По этой жизни всегда кто-то жертва, конкретно приписанная к конкретному насильнику и наоборот. Другими люди попросту не бывают, так устроен мир, а именно на строго предначертанном насилии. Чаще всего оно происходит как раз тогда, когда встречаются именно такие два одиночества, когда хозяин и его суженый паразит сталкиваются лбами на узкой дорожке, естественно, по-над пропастью. Однако никто никого при этом всё равно не пожирает. Напротив. Обе стороны много чего на самом деле дают друг другу, потому что суть их отношений в действительности - на взаимовыгодной основе. Именно поэтому любые отношения «насильник-жертва» устанавливаются сразу - бесповоротно и надолго, если не навсегда.
- Симбиоз, что ли?! – Недоверчиво переспросила Люська, ещё раз удивившись необыкновенно дремучим, но точным познаниям предприимчивой уборщицы.
- Да-да! – Быстро подтвердила как обезьяна хваткая Наталья, никогда не знавшая таких слов. – А что это?!
[justify]- Когда идёт действительно взаимовыгодный обмен функциями между хозяином и паразитом, донором и реципиентом, насильником и как бы жертвой. В природе сколько угодно примеров этому. На примере биоценоза любого атолла – это прекрасная губка актиния с пышной кроной разноцветных щупалец со стрекательными клетками, парализующими мелкую
