друг друга. Ничего не имею против истории литературы - полезная и плодотворная дисциплина. Ее представители в силу своего каталогизированного сознания способны как никто другой оценить особенности новых текстов. Разумеется, для этого их знания должны обладать полнотой и беспристрастностью полицейской базы данных. Вместе с тем литературоведению мало констатировать общие места и особенности литературной практики - оно не прочь вмешаться в творческий процесс. Но и пишущая братия тоже хороша: не хочет быть похожей на других, публикует манифесты и объявляет бойкот канонам. Новация может родиться в писательской среде, а может быть привнесена со стороны. Рацио, сенсус, символ, психея, эрос, поток сознания, автоматическое письмо, экзистенция, ризома - вот примеры скормленных литературе приманок. А постструктурализм и вовсе сделал ее испытательным полигоном своих концепций. Из его посылов родился постмодернизм, который литературоведы навязывают нам уже полвека, считая его принципы наиболее подходящими и для писателей, и для читателей. Чего только стоит тезис, что мир не структурирован, а хаотичен! Впору говорить о "французской" болезни в литературе и ее возбудителе ризоме. По мне постмодернизм - это изрядно затянувшийся шабаш либерализма. Собственно говоря, бацилла либерализма существовала всегда, но именно возбужденное состояние умов полувековой давности способствовало ее повсеместному распространению. Что поделаешь: бунтарям всех эпох и народов неважно куда идти - главное, не стоять на месте. Ими было объявлено, что мир хаотичен, непознаваем и неуправляем. Стало модным отрицать разумное начало, во всем сомневаться, иронизировать, мешать то, что раньше не мешалось и выставлять на обозрение нажитое прошлыми поколениями. Постмодернизмом стали считать все что неупорядочено, иронично, фрагментарно и цитатно. И в этом есть своя логика - во-первых, все виды искусства и литература в частности движутся от убыточного направления к прибыльному, а во-вторых, всякий литературный протест есть продолжение культурной традиции, даже если формально он с ней порывает. Для постмодернистов мир также отекстован, как он оцифрован для математиков. При этом у математиков куда больше оснований считать, что они знают о мире почти все.
Расшатывая логическую последовательность повествования, постмодернизм отказался от линейной структуры текста и стал строить его в соответствии с принципом ризомы - некой запутанной структуры, схожей с пучком корней. Эмблематичная ризома стала для постмодернизма тем же самым, что для фрейдизма - либидо. Было заявлено: если вы разочаровались в разуме, в его способности познавать мир, если вы отказываетесь от бинарных оппозиций, если вам по вкусу текст, который с одинаковым успехом можно читать с любого места, значит, это ваше. Вот как отзывались о постмодернизме здравомыслящие люди:
"Ирония, бесконечное цитирование и деконструкция реальности, которая на поверку оказывается лишь игрой"
"Лингвистические игры, нестрогое мышление, признающее относительность любых ценностей и бесконечная рекомбинация всего написанного"
"Эстетствующий иррационализм"
"Пример произвольного смешения научных, псевдонаучных и философских слов, которые только можно найти"
"Кампания по дискредитации ясности изложения"
Умберто Эко, профессор семиотики, который принял правила игры, писал, что постмодернизм - это "эпоха утраченной простоты".
А вот старина Джон Барт собственной персоной: "Постмодернизм - это художественная практика, сосущая соки из культуры прошлого, литература истощения" и "Мой собственный талант заключается в том, чтобы превратить простое в запутанное"
Почему при таком диагнозе его принципы подхватили? Потому что "все преходяще, абсолютной истины не существует, любой текст имеет такой же статус, как любой другой, ни одна точка зрения не имеет привилегированного положения". Потому что постмодернизм потребовал критики "логики власти и господства", потребовал деконструкции, децентрализация общественных структур если не на деле, то на словах. Потому что в воле к знаниям увидели волю к власти. Современным Иовам надоело вопрошать бога, за что тот их наказывает, и они решили бога отменить. "Метарассказам", к которым они отнесли всю письменную историю и весь письменный религиозный массив, было объявлено недоверие. Расцвели стилизация, пародия, неумеренное цитирование, эрудиция без нового знания, цинизм и черный юмор. Неудивительно, что постмодернизм у нас встретили на ура. Если бы он вовремя не поспел, его следовало бы выдумать. Недоверие к институтам власти, их критика, а еще шире - критика условий существования внутри структуры были услышаны. Ирония в крови русского человека. Именно ей и крепким словом он отзывается на бессильное бесправие. И то, что мы с некоторых пор называем у себя чернухой, есть вполне сознательное следование заветам постмодернизма. Автор может думать и писать что угодно, главное, чтобы его воплощенные в дела думы не нанесли урон другим. А думы русских постмодернистов были нацелены именно на урон. В чем они достигли успеха, так это в троллинге системы. Это про них писал В.Набоков:
"Он (художник) мог подпускать шпильки и высмеивать власти предержащие, получая при этом истинное наслаждение от множества искусных, разящих наповал приемов, против которых правительственная тупость была совершенно бессильна"
Среди русских последователей постмодернизма я бы выделил два по-настоящему талантливых текста - это "Москва - Петушки" Вен. Ерофеева и "Палисандрия" С.Соколова. Это тексты выдающейся поэтики. Как жаль, что она была потрачена на утверждение чуждой нам эстетики. Да, среди современной литературной элиты у нас есть еще те, кто продолжает настаивать на постмодернистской парадигме. Только тут вот какая штука. Есть три основных типа общественного сознания: мелкобуржуазный, экспансионистский и имперский. В основе мелкобуржуазного европейского сознания - махровый индивидуализм. Англосаксонское экспансионистское сознание - это ореол черной дыры, засасывающей чужие ресурсы. Российское имперское сознание - это ответственность за других. Империя - это галактика со своим центром и окраинами, она - мать провинций. Она силой своей гравитации не дает им рассеяться в пространстве. Имперское российское сознание не расшатать никаким постмодернизмом. Это только в головах постмодернистов мир убог и бессмысленен. На самом деле он цел, един и универсален. Не верьте тем, кто говорит, что все написано и писать больше не о чем. Так могут говорить только люди, не знающие другого языка, кроме птичьего, те, кто практикуют постмодернистский деконструстивизм, для кого распад и разложение и есть истинное состояние мира. Те, кто пропивает глобус и хоронится за плинтусом.
Я не люблю постмодернистские тексты за то, что в них много блеска, но отсутствуют душа и язык. Это рассудочная, филологическая проза. Она генерирует принципиально неопознаваемые мультисмыслы. В ней бесценное топливо слов сгорает, не рождая жара истины. У меня нет желания тратить время на манерные воспоминания автора "Всякого третьего размышления", на словесные выверты его "Химер", где он вьет веревки из текстов своих предшественников, чтобы привязаться к их славе.
"Колыбель качается над бездной" - начинает В.Набоков свои знаменитые воспоминания, где блеском стиля одновременно и наполняет, и затмевает фактическое содержание. В этом емком образе - головокружительный, парализующий страх, удручающая хрупкость и исконная обреченность бытия. В нем одиночество, отчаянный вызов и гибельное противостояние чему-то грозному и незримому. Такой виделась автору человеческая участь. Сегодня мы знаем - колыбель не качается над бездной, а вращается вместе с ней со скоростью тридцать километров в секунду. Это делает нас частью бездны: она с нами и внутри нас. Именно таким должно быть современное мироощущение, именно оно должно быть предметом художественной истины. Соединить космос внутренний и внешний, заставить читателя испытать ощущение головокружения от спиралеобразного восхождения цивилизации - вот задача серьезного писателя. В одном набоковский образ точен: с космической точки зрения и по возрасту, и по развитию наша цивилизация переживает период беспризорного младенчества. Мы либо научимся говорить, либо ровесники века увидят закат литературных богов, чье место займут мелкие бесы.
Рискну утверждать, что литературу превратили в игру, что из нее исчезает душа, что б0льшая часть современной прозы нелитературна, что это имитация литературы, что в ней либо слишком много жизни, либо мало ума и что она либо слишком узнаваема, либо населена тем, что в жизни не встречается. Вместо толкового содержания - сюжетные лабиринты, вместо полновесных диалогов - пинг-понг пустых фраз, вместо обращения к чувствам - хитрый прищур. При этом одни авторы потакают посредственному вкусу, опасаясь отпугнуть его умничаньем, другие, напротив, взламывают форму и калечат содержание. Одни воспевают щемящую печаль уходящего в ночь огня, другие глушат эту самую печаль натужным смехом. Усилиями коммерсантов литература стала подобна универсаму, где имеются продукты на любой вкус. Писатели стали заложниками вавилонского столпотворения вкусов и литературных теорий, буквально высосанных из пальца. Полно манерных, надуманных текстов, с искусственными, лишенными чувства конструкциями - текстов, написанных не сердцем, а головой. Прислушаемся же к В.Набокову:
"Я убежден, что литература не исчерпывается понятиями хорошей книги и хорошего читателя, но всегда лучше идти прямо к сути, к тексту, к источнику, к главному — и только потом развивать теории, которые могут соблазнить философа или историка или попросту прийтись ко двору. Читатели рождаются свободными и должны свободными оставаться"
Сегодняшняя литература подобна моде: каждый сезон от нее требуют новой коллекции мыслей, нового набора слов, и не ее беда, что потеряв способность к деторождению, она воспитывает заграничных отпрысков. Нет смысла упрекать ее в бесплодности и потере ориентиров. В ее поступательном движении, как и в истории человечества, нет ни прогресса, ни регресса, а есть лишь слепой вектор тяги, и о том, куда он нас заведет, расскажут пришельцам развалины нашей цивилизации. Остается только надеяться, что перед этим литература успеет вернуть себе главное - слово, чувство и сочувствие.
Февраль 2019г.
PS: После 24 февраля 2022 года у русской литературы появился шанс на Ренессанс. Нам необходимы новые источники света – мощные, ясные, пронзительные, патриотичные - взамен тех тусклых, ядовитых, обманных лучин либеральной отравы, что до сих пор чадят и портят воздух и эстетическое обоняние. Не кажется ли вам, что первейшим ресурсом здесь – недра сетевой (читай: загнанной в сеть) литературы? Так и хочется спросить словами А.Рембо: «В них, бездонных ли ты затаилась, благая, птиц златых
Не без претензии на многозначительность.