того, как из этого водоворота сумрака могут выбраться несколько звеньев внутреннего наблюдения.
Подобное состояние маххи продолжалось до тех самых пор, пока, с пробившими полночь курантами, не вернулась малышка Джонс, в чьих силах было растрясти соседку для продолжения их вчерашнего затяжного разговора :
— Давай рассуждать логически. Хотя бы попробуем, — лидерски распределяя единственный свидетельский ресурс, говорила Арика, — Ты видела и слышала нечто весьма и весьма подозрительное…
— Да…
—… И я тебе верю… Тупо просто потому, что ничем иным мне заняться нечем…
— Выходит так…
—… Тогда чего мы ждем?
— А?
— Во всех крутых мало-мальски шпионских книженциях, и фильмах, кстати, тоже, гг-шки делают что? Правильно. Фото и видео того, чем они хотят прижучить гада… Или в нашем случае гадов…
— Но как же? У нас ведь нет камеры!
— Гыгы, — победно ухмылялся подросток. Пока ее подруга обреченно причитала, та успела покопаться в недрах наматрасника и извлечь оттуда маленькую коробочку с сенсорным экраном, — Акация, — ласково проговорила она, помахивая ею, — Ты наивно полагала, что мои любящие па́ и ма́, любят меня НАСТОЛЬКО мало, чтобы не удовлетворить моей крохотной просьбы?
— Ну… Хммм, теперь уже нет, — усмехнулась напуганная женщина. Теперь к ней вернулась истинная цель, по которой она пыталась выжить в бетонных стенах. Она желала расследовать причину и пропажу дорогого друга, а какое-то жалкое самочувствие вынудило ее впасть в уныние.
— Честно признаюсь, — с печальной завистью глядя на смартфон, протянула девушка, — Хотела назаказывать всякого… Быть самой неотразимой, охмурить доктора «душку», а потом с блеском выписаться, размазав тем самым завистливых сверстниц. Но все же… Это гораздо важнее. Помогу тебе собрать доказательства, чтобы ночную тишь этого червивого улья разразили мигалки и сирены машин правоохранительных служб.
— Помочь? Разве ты можешь сделать что-то лучшее, чем даль мне свой телефон?
— Ооо, — горделиво выпрямилась Арика, — Я — махх или кто? Моя маххия — наваждение морока. Могу заморочить кого или что угодно. Напущу немного тумана в коридор — ты и проскочишь до кабинета на третьем этаже, а оттуда — к кабинету главврача. Слышала, что у него есть компутер с выходом в Паутину.
— Тогда… Чего мы ждем?
— Гы, начнем заварушку прямо сейчас?
— Лучшего часа для чаровства нет, чем полночь. Ты так не думаешь?...
###
Любой костер разгорается хорошо, если в его основе лежит правильная затравка. Вот и тут вышло примерно так.
Минутами позже намётки всех этапов и ходов их мини-заговора, девушки разминулись у дверей палаты №10 : Арика начала ворожить еще в комнате. Ее истошные крики о начавшемся пожаре, сидящие рядом, няньки расценили правильно и идущий из-под дверей сизый дым разом занял и их, и тех, что сидели да глаза выпучивали, наблюдая через хитроумную механическую призму разнообразнейшие видения и галлюцинации. Во время этакого замешательства, женщина, крепко сжимая в руке заветный пропуск на мирные улицы, неслась по проторённым путям, всем своим, пораженным навязанной болезнью, сердцем надеясь, что ей удастся собрать доказательства и предать мерзавцев наказанию.
К ее большому удивлению, нооо… Все получилось. У нее все получилось, причем самым лучшим из лучших вариантов. Охраны у кабинета по-прежнему не было, сами ученые и в речах и в действиях были столь открытыми и беззащитными, что умелой Акации их стало даже немного жаль.
Фото белой комнаты, со всеми ее врачами, злодейскими махинациями и опасными вирусами… Фото и видео всего этого безобразия… Были сохранены и покоились в галерее творения изобретательской мысли, ожидая своего блистательного мига.
Изо всех сил женщина перебирала истощенными лечением ногами. Старалась уже из тех сил, которых ей-таки и не доставало.
Поворот налево, затем еще один и вот уже видно дверь с золочеными буквами «доктор Дюн», но…
… Как не странно… Удача и неудача идут, цепляясь рука об руку, а потому…
За ее спиной раздался какой-то странный звук. Ухо успело его считать, а вот она сама — нет. Чья-то рука с силой сдавила ее затылок и нечто отвратительное, металлически скользкое проткнуло шею.
За считанные мгновения по всему телу разнеслось тягучее сонное ощущение; руки и ноги онемели и тут же подкосились, скидывая свою обладательницу на пол. Уже и сознание начало покидать ее, а в голове гвоздем застряла мысль :
«Кто же меня предал?...»
Как и ее муж, Акация просто не успела чего-то понять. К худу или нет?
Высушенный мешок костей и органов грузно осел на продолжающем пахнуть хлоркой и моющим средством линолеуме. Игла шприца справилась со своей задачей, а мастер медицины, держащий флакончик со снотворным, с досадой покачал головой. Словно не он только что оборвал очередную жизнь. Словно не он провернул оправдываемое им одним преступление в который раз… Идеально.
— Как же глупо, — скривился он, — Можно подумать ты, или этот идиот — Мавик, — будто бы в ваших хотелках было что-то сделать. Нет, лишь в моих силах изменить пропахший смертью мир. Мир, что так жесток к своим созданиям. Я сумею излечить маххов, и роли не играет, скольких моих хороших знакомых мне придется убить…
Где-то вдали лязгнула старая дверь, однако Акации уже было не до этого. Она лежала на разделочном столе в отделении-крематории. Лежала и терпеливо ждала своей очереди. Вместе с одеждой у нее отобрали и имя, а вместе с именем — возможность вернуться наконец-то домой. Уже совсем скоро она станет с другими людьми единой серой массой, какой, собственно, и была жалкими неделями ранее…
Белесая рука в латексной перчатке привычно повернула небольшой рубильничек. Где-то в недрах огнеупорной камеры заплясали язычки желтоватого пламени.
Через несколько минут им будет чем заняться, а он же продолжит сидеть в своем кабинете, в удобном кресле, заполняя бумажки и готовясь соболезновать безутешным родственникам, чьи болезные ушли из этого края слишком «рано».
Осматривая смартфон и стирая одну фотографию за другой, Альф Дункельхет не мог отделаться от мысли, что вот уж который его кошмар подряд… Сбылся. С точностью до миллиметра.
И мальчик с ворсистым кардиганом был, и фиолетово-зеленые кляксы цветущих прерий больничной территории, и девушка с русыми волосами… Ее коса тоже лопнула. Точнее он отрезал ее, чтобы ощутить их вес своими руками, чтобы понять, чего стоила жизнь, сумевшая отрастить волосы такими длинными.
Сейчас, повязанная простенькой женской резинкой, кипа светлых волосинок лежала на его столе, на расстоянии вытянутой руки. Они были холодными и, лишь едва прикоснувшись к ним, доктор сильно пожалел об одной только идее театрально «оскальпить» своего противника.
Они были такими же отвратительными, как и все то, что приходилось мужчине делать, оправдывая ему одному известные мотивы.
