Николай опустил голову пытаясь рассмотреть, куда предстоит приземляться и только сейчас поразился всей нереальности картины внизу. От чёртовой грозы и следа не осталось! Но слышался чуть приглушённый грохот, в котором искушённый уже пилот сразу признал то стихающую, то усиливающуюся артиллерийскую канонаду. Судя по солнцу уже начинавшемуся клониться в закату, грохотало на востоке. Оттуда над зеленеющим лесом и видневшимися сверху вдалеке домами какого-то городка или большого села, поднимался жирный, чёрный дым многочисленных пожаров.
В который раз за день, Благовский выматерился, помянув в заковыристых выражениях развратных, дешёвых шлюх, и их половые органы. Несколько минут назад, он отбомбился на Западной Украине, а сейчас опускался на парашюте практически на ЛБС, которая должна была находится километрах в девятистах, а то и больше! Как это случилось, в голове совершенно не укладывалось! Хотя… если этот блядский комплекс «Туман» мог менять положение штурмовика за мгновение на несколько сотен метров, может и тут не обошлось без этой штуковины?! Не…вряд ли! Чертовщина какая то!
Если что-то пошло через задницу, то идёт через задницу уже всё! Главное начать! Как Благовский не старался стравливать стропы что бы сесть на более-менее ровном месте, его угораздило попасть на какое то дерево. Запутаться там. И потом отстегнув карабины ремней, избавившись от кресла, он не удержался и сшибая мелкие ветки полетел вниз, сильно приложившись коленом о какую то корягу на земле.
Сейчас Николай сидел под деревом, то ли вязом, то ли тополем, никогда он не был силён в ботанике, поглаживал стреляющее болью колено и с тоской задрав голову пытался разглядеть высоко в листве ящик с НАЗ[32] где среди прочего остались и лекарства.
-«Что же за блядство такое?!» - прошептал капитан, пытаясь встать, опираясь на ствол дерева и тут же застонал от боль в ноге. Он отстегнул ремешок, стянув с головы, и отбросил в кусты шлем.
Плен…неужели всё таки плен… Вот ведь!!! Капитан опять опустился на землю и сел у злощастного дерева прижавшись к нему спиной.
Смерти он не боялся. Относился философски. Каждому рождённому, суждено умереть! Но душу скрутила тоска… Вспомнилась жена Маринка, дети… И ещё, Благовский, до спазмов в живот боялся боли. С детства. И ничего с собой поделать не мог. Хотя почему, мог, он всегда мог держать этот страх под контролем, но сейчас страх начал овладевать мужчиной. Как холод от земли, по теле, всё выше разливалась противная мелкая дрожь, начавшая выступать холодным потом на спине и выдавать себя тремором рук.
Хохлы лётчиков если и брали в плен, то уж точно не меняли, как простую пехтуру или мазуту[33]. Слишком дорого и долго обучать военного лётчика, а в штурмовики без проблем загонят мобика или вообще зека с зоны. А чаще всего лётчиков хохлы кончали там же где и брали. И далеко не сразу. Отыгрываясь за бессилие остановить постоянные бомбёжки и обстрелы. Причём делали это с самой садистской жестокостью.
Полбеды – оказаться сбитым в глубоком тылу. Там шанс уцелеть был. Тыловики не такие кровожадные, как те кто на передовой ежедневно терял друзей и соратников. Убивал сам и постоянно ждал смерти, был к ней готов.
А ты, Благовский, неким дьявольским образом оказался в самой глубокой заднице! На самой, будь она не ладна, линии боевого соприкосновения!
Погоди…. А я ведь, в этой самой… как её, в «серой зоне»[34]! Нужно собрать яйца в кулак, прекратить ныть и хромать на восток. Может повезти наткнуться на своих.
Капитан вновь поднялся, сдерживая стон, попробовал опереться на ногу и поморщился. Но боль вроде как стала поменьше, наверное, просто ушиб, а не перелом. Он сориентировался по солнцу почти уже скрывшемуся за верхушками деревьев и припадая на больную ногу, пошатываясь от дерева к дереву, двинулся в сторону канонады.
Далеко уйти не получилось. Позади и откуда-то сбоку раздались неразборчивые голоса, треск кустов. Благовский замер, стиснув зубы подавил стон и неловко упал за ближайший ствол, трясущимися руками выхватывая из нагрудной кобуры штатного «Стечкина»[35].
Кто?! Наши или хохлы? А может наёмники? Но тоже, хрен редьки не слаще!
-« Гей, де ти там? Якщо німець, то Хенде Хох! Війна капут! Здавайся! Якщо наш, то все одно виходь з піднятими руками!» - раздалось метрах в десяти из кустарника.
Николай похолодел и лихорадочно передёрнул затвор АПС. Блядство!!! Хохлы! Да ещё издеваются! Мрази бандеровские, под немцев косят! Он слышал, что у некоторых ВСУшников считалось особым шиком где то надыбать немецкую каску времён Второй Мировой и позировать в ней с засученными рукавами с немецким MG-42[36]. Наверное мрази из «Азова»[37] или какого-то блядского «Кракена»[38]!
-« Ну де ти там? Виходь! Шнеллер!!!» - вновь раздалось из кустов.
-«Ага, шас бля!!! Выйду! Обожди минутку!» - выкрикнул капитан не высовываясь из-за и дерева, поняв что его обнаружили.
Кроме АПС в разгрузке были ещё две гранаты, ребристую чугунную рубашку одной из которых он и сжал в руке. Успокойся! Живым им сдаваться нельзя, ты же понимаешь… Так… вдох, выдох… вдох, выдох… Летит в сторону кольцо, хлопок и граната брошена в кусты где уже кто то шумно продирается в его сторону. Взрыв! Крики! Благовский неумело перекатился чуть не взвыв от боли в колене и выпустив половину магазина «Стечкина», опять спрятался за ствол. Ну а теперь вторая граната для себя! Николай достал вторую лимонку, но не успел вырвать чеку, как на его навалились сверху, а потом сильный удар вырубил сознание.
Родину хотелось орать в голос! Вот оно надо ему было?! Он проклял тот миг, когда они со старшиной увидели тот парашют в небе! Как же так?! Что за кромешная глупость, а капитан?!
Позади, послышались шаги. Капитан обернулся. У раскидистого дуба потупив глаза, переминался сержант Башкатов.
-«Как там старшина?» - спросил Родин, хотя на пятом году войны, уже и сам знал ответ.
-«Кончился Микола, товарищ капитан…» - чуть слышно, прошептал Башкатов и тут же уже обычным голосом зачастил.
-«Ведь там как было… Когда этот летун на русском ответил, старшина из за дерева вышел, думал наш… а том ему гранату почти под ноги… а потом ещё стрелял, две пули попали..»
-«М-м-м….застонал капитан, опустив голову и прикрыв глаза ладонями. Боль в сердце была даже сильней, чем физическая, когда фриц-снайпер прострелил ему ногу полгода назад. Они с Миколой Зрябняком были более чем друзья, почти братья!
-«Мы ж договорились, что он ему крикнет, а мы с Зайцем со стороны обойдём. А он как по русски ответил, так старшина и подумал… русский мол. Кто ж его знал, что он, тот гад, власовцем окажется?! Это мы только потом как его скрутили, разобрались. Флаг их трёхцветный, царский, на куртке и вообще» - продолжал оправдываться сержант.
Капитан поднял голову и сержант Башкатов отпрянул. Он слишком хорошо знал, что когда голубые глаза Родина, кажутся двумя льдинками прихорошенными снегом, лучше держаться подальше?
-«Где он?» - выдавил сквозь стиснутые зубы капитан.
-«Кто?» - спросил обескураженный разведчик.
-«Хуй в пальто! Лётчик тот где?!» - заорал командир.
-«Там… Там… Заяц его охраняет! Я думал вы о старшине, так ребята сейчас могилу копают…
Мир капитана Благовского рухнул и разбился вдребезги! Он убил человека… Он убивал раньше. Он убил многих. Его ракеты и бомбы отправили к Бандере наверняка не один десяток его последователей, но вот так, как сегодня… Такого не было. А ещё к разбитому колену, судя по всему, прибавилась сломанная челюсть и подбитый глаз. Правым глазом он почти не видел, а опухшая и саднящая челюсть позволяла издавать только какие то нечленораздельные звуки, каждый из которых отдавался дергающей болью во все зубы нижней челюсти справа. И судя по всему, зубов тоже поубавилось.
Вот попал, так попал! Но самым сильным чувством после страха и досады, было изумление. Бойцы, в каком то странном с виду, зелёном камуфляже, которые начистили ему лицо и крепко связали содрав разгрузку, как то не очень походили на ВСУшников. Да и вообще, казались каким-то архаичным сбродом в старых касках, времён СССР и чуть ли не Великой Отечественной. У одного из солдат он увидел, кто бы мог подумать, прям глазам не верилось, – немецкий МР-40[39], а у второго похожий на Мосинку карабин[40].
[justify]Но самое главное – на том самом камуфляже незнакомцев, не было ни шевронов с трезубом, ни с жовто-блакитным украинским флагом. И в свою очередь, на пилотке одного солдата, вот ведь архаизм, капитан заметил красную звёздочку, как и у ещё двоих на их старых касках. Да и ни слова по украински, он больше не слышал. Говорили на русском, да ещё и ввёртывали такие выражения, поглядывая на него, что сомнений, что это родной язык с детства, не оставалось. Какой