Молодость навсегда

на всю жизнь. Она отняла мой покой. Мысль о том, что я потерял её, сводила меня с ума. Внезапной кончиной Нэтти я был обречен больше никогда её не увидеть, но она преследовала меня всю жизнь…

Часть2. Лиза
1955 год. Я не щадил себя. Работал на износ, чтобы у меня не было сил ни думать, ни чувствовать. За годы упорного труда я сильно запустил здоровье. Старые раны, полученные на войне, частенько давали о себе знать. Особенно та, которая была в области груди. Врачи боялись, что если не укрепить сердечную мышцу, поврежденную тогда, то мне не дожить до осени. Они запретили мне работать и дали мне направление в санаторий. Я отказался ехать, но начальство настояло, убеждая меня, что я ценный ученый и сотрудник. С пожеланиями скорейшего выздоровления, коллектив отправил меня на отдых. Я знал, что сердце у меня дай бог каждому, но вынужден был подчиниться.
Дорогу помню плохо, потому что проспал большую её часть. Приехал я в санаторий ранним утром. Солнце поднималось, протягивая лучи во все просторы цветущего мая. Вокруг царили тишина и покой. Комплекс санатория, включающий в себя основное кирпичное здание и близлежащие домики для отдыхающих, разместилось весьма уютно на лоне природы так, что приезжие гости сразу же попадали в атмосферу, располагающую к отдыху и покою. А мне было особенно приятно, что, кроме двух медсестёр, вокруг не было ни души. Одна из них проводила меня в дом, где я должен был отдыхать (меня уже ждали).
В доме было несколько комнат. Я решил, распаковать чемодан и осмотреться вокруг, но вместо этого уснул, даже не разувшись. Дорога меня всегда выматывала. Из-за этого я старался свести к минимуму все свои дальние поездки, и особенно командировки.
***
Каждый раз, стоило мне закрыть глаза, я выходил из заросшей тропинки к дому профессор Лижина, где впервые увидел ее. Вновь и вновь она проявлялась из черного проема двери, словно сказочная принцесса. Так же, как тогда пели птицы, падала листва, пахло мхом. Но на этот раз все было иначе, и мы были счастливы вдвоем.
Но бывали и другие сны, когда я реально осознавал, что ее больше нет, что она УМЕРЛА. Тогда я плакал, плакал навзрыд, и подушка к утру была влажной от слез, и день был серым, и я презирал всех и все вокруг.
Нэтти, почему ты оставила меня одного? Вновь и вновь я задавался этим вопросом. А она молчала в ответ, и только ярко-оранжевые цветы цвели на мелком шахматном фоне ее блузки. Ветер развевал ее волосы, а время, стремительно протекая, безжалостно стирало ее образ из моей жизни, не оставляя мне надежды, не давая мне шанса. Тогда я мысленно возвращался на тропинку, чтобы на мгновение вернуть ее себе…
***
Меня разбудил стук в дверь. Недовольная медсестра, с носиком сильно вздёрнутым верх, потребовала, чтобы я немедленно отправлялся к врачу. Мне пришлось повиноваться и последовать за ней.
Врач заглянул в направление, осмотрел меня и успокоил, что очень скоро поправит мне здоровье. От него я буквально бежал в полдневную жару. Вокруг были незнакомые люди, которые, словно требовали общения. За годы уединения я так отвык от общества, что мне хотелось поскорее от них скрыться. Я все пытался вспомнить, где расположен был тот дом, в котором я остановился, как чей-то знакомый голос окликнул меня:
— Тагиев? Меджнун, какими судьбами?
— Профессор Лижин? Сколько же лет прошло? — спросил я, не веря своим глазам.
— Много, сынок, много. — Он подал мне руку, но этого нам оказалось мало, и мы обнялись, как старые друзья.
— Как вы поживаете, как Лидия Петровна? — поинтересовался я.
— Да вот, стареем потихоньку. Она будет очень рада повидать тебя снова. Ты непременно должен поужинать с нами сегодня. Мы остановились вон в тех домиках — указал он на домики у самого леса. — №12. Приходи, как только освободишься.
— Обязательно буду, — обещал я ему вдогонку, когда какой-то врач увёл его под руку.

***
Долго не решался я отправиться на ужин. Но потом собрал всё свое мужество, и… Я был рад, что встретил профессора и очень хотел увидеть его жену. Я был привязан к ним потому, что они были частью Нэтти. Но после её смерти, я не виделся с ними, так уж сложилась судьба. Где-то в глубине души я всё же надеялся, что она жива. О чем я буду с ними говорить? О ней, непременно о ней!
Дорогу мне подсказали отдыхающие, как я понял, здесь почти все знали друг друга.
Лидия Петровна встречала меня у дома. Она расцеловала меня; расплакалась, растрогав до глубины души. Если профессор не сильно изменился; из лысеющего мужчины он превратился в лысого, и бородка стала седой, то Лидия Петровна располнела и несколько изменилась в лице. Лишь позднее я понял, что она начала стареть.
Она пригласила меня в дом, где ждал меня профессор. Лидия Петровна подробно расспрашивала меня, чем я всё это время занимался, удивлялась, как же сильно я изменился:
— Ты так возмужал, дорогой Меджнун. Когда я видела тебя в последний раз, ты был мальчиком. Бедная Аннет, — на её глаза навернулись слезы, мне стало не по себе, — ведь вы были почти ровесниками, — закончила она срывающимся голосом.
— Ну, что ты Лидусь, — начал ее уговаривать профессор, — сейчас Лизонька вернётся, давай лучше чай попьём.
— Да, конечно, — быстро вытирая слёзы, засуетилась хозяйка.
— Ты ведь не знаком с нашей внучкой Лизой, — продолжал профессор, — с дочкой Нэтти.
— Нет, я её не видел, — отозвался я, почему-то пряча глаза.
— Она у нас красавица, — поправил свои круглые очки профессор, — вот только с сердцем у неё плоховато, почти с рождения. Сюда мы приехали на лечение.
Я только успел подумать, как это ужасно, когда ребёнок болеет, как вдруг профессор оживленно произнес:
— А вот и она.
Сердце больно сжалось от желания поскорее увидеть дочь Нэтти, хотя она могла и не быть похожа на свою мать. Но какие-то её черты обязательно напоминали бы Нэтти. Когда открылась дверь, от неожиданности я вскочил на ноги. На пороге, как бы это не казалось невероятным, стояла сама Нэтти.
— Нэтти! — хотел воскликнуть я, когда профессор опередил меня:
— Лиза, наконец-то. Познакомься с Меджнуном. Он наш старый знакомый.
— Очень приятно, — снова, как во снах произнесла Нэтти и протянула мне свою крохотную ладонь. Но сейчас это не было сном, это была она, из плоти и крови. Она вернулась. Я молча пожал её руку, отказываясь верить своим глазам.
— Как же так, — набрался духа я, — я думал она ребёнок.
— Она ребёнок, — обняла свою внучку Лидия Петровна, — ей всего шестнадцать.
Весь вечер я незаметно наблюдал за Лизой.… Тот же взмах ресниц, те же волосы, те же движения, у меня не осталось сомнений, передо мной была Нэтти. Мои молитвы были услышаны, я не грезил, она явилась ко мне наяву. Вернулась, когда я отчаялся увидеть её снова; вернулась, чтобы вдохнуть в меня жизнь. Огонь, тлевший во мне все эти годы, вспыхнул с неистовой силой, человек, в которого я превратился, дал трещину, и из его глубин восстал прежний, юный Меджнун. Я оживленно беседовал, шутил, как никогда, а моя душа ликовала.
Когда я понял, что пришло время откланяться, я почувствовал слабость, безволие. Но бремя воспитания, которое уже не скинуть, взяло вверх, и я неохотно простился с Лижиными. От них я шёл в ночь, не понимая — где я, и что я. Всё о чём я мог думать: неужели судьба была так благосклонна ко мне, что дала мне еще один шанс? Я вновь обретал крылья. Пережитые страдания, как острова в океане, окутал туман забвения, а меня влекла путеводная звезда моей воскресшей любви.
Я не спал; всю ночь я грезил о нас с Нэтти. Я был готов на всё, чтобы вновь не упустить своего счастья.
Стоило солнцу коснуться лучами горизонта, как я уже был на ногах. Я отправился на прогулку к озеру, любовался и убивал время, чтобы позднее случайно встретиться с Лизой. Моя интуиция не подвела меня, всё ещё борясь с приступами зевоты, Лиза возвращалась с утренних процедур. При встрече она заметно оживилась, и не скрывала, что рада видеть меня.
— Вдвоём нам будет легче разогнать скуку, — призналась она мне, — мы здесь приговорены к однообразному существованию, развлечения здесь подобны пытке.
Вскоре я обнаружил её тайное желание разузнать что-либо о матери. Она спрашивала о Нэтти, спрашивала, как хорошо я её знал. Хорошо ли я её знал, что я мог ей ответить?
— Я видел её лишь раз в жизни — только и сказал я.
— Какой она была? — интересовалась Лиза.
— Молодой, красивой. Знаешь, ты каждый день можешь её видеть в своём отражении.
Она улыбнулась. Похоже, ей понравился мой ответ.
Мы стали часто встречаться; по поводу и без повода, я преследовал её всюду, где бы она ни была. Но никогда не напрашивался на общение, напротив, стоило мне появиться, как она тут же брала меня под руку и уводила прочь, словно заявляя всем о своих правах на меня.
Моя жизнь обретала краски и смысл в её присутствие. Я не мог терять время, и даже по ночам подкрадывался к их домику, как вор, затаивался в кустах, как дикий зверь в надежде украсть ещё несколько мгновений общения с ней. Но, когда мне улыбалась удача и она выходила из дома, я не осмеливался нарушить её уединение. Я замирал в темноте, стараясь остаться незамеченным и пытаясь успокоить биение своего сердца. Она смотрела на луну, загадывала желания на падающую звезду и мечтала о чём-то о своём. А я не мог понять и укротить своей одержимости ею. Неуправляемая страсть обрекала меня на муки, но я готов был их сносить.
Наши прогулки доставляли удовольствие не только мне. Кроме бабушки с дедушкой Лиза практически ни с кем не виделась, она сама рассказала мне, как истосковалась по общению. Мы гуляли на лоне природы, которая опьяняла нас своей безукоризненностью и завершенностью, и не казались здесь чужаками. Во время наших прогулок мы много беседовали. Говорили обо всём, преимущественно я отвечал на вопросы. Лиза узнала моё мнение, на основе чего складывала своё обо мне. За короткое время я завоевал её доверие и стал лучшим другом, и это была моя роковая ошибка.
Став другом я обрёл право делить её секреты. Однажды, когда прогуливаясь мы отошли на довольно приличное расстояние от санатория, Лиза поведала мне свою тайну, которая вселила в меня на некоторое время пессимистичный дух. Она была влюблена. Какому-то юноше удалось завоевать её сердце. Он был сыном знакомых Лижиных и был вхож в дом. Его звали Андрей. Он был её первой любовью, которую она яро скрывала ото всех, и в которую она без утайки посвятила меня. Но её любовь была безответной. Андрей хорошо относился к ней, но Лизе хотелось взаимной, безумной любви, а таковой не было. Эта любовь явилась причиной недетских страданий и переживаний, она подорвала и без того слабое сердце и оказалась здесь. Андрею, как бы это ни было печально, я был обязан нашей встречей. Я тогда не понял, или не хотел понять, что снова опоздал, ибо мне пришлось бы принять горькую пилюлю действительности, я снова был не любим. Но об этом я думать не хотел, вместо этого я приложил все усилия, не желая осознавать их тщету, чтобы отвоевать Лизу у призрачного Андрея.
Лиза знала, что я в кого-то влюблен, знала, что безответно, но все мои намеки оставались непонятыми, а на попытки признаться у меня не хватало духа. Кроме того, все темы наших бесед