Вся наша банда взрывается хохотом, после рассказанного мной свежего анекдота. Белобрысый Жека всегда смеётся одинаково, растирая маленькими кулачками нос. Макс ржёт заразительнее всех. Его смех всегда начинается с громкого визга, и потом он протяжно хохочет – «А-ха-а-ха-а-ха-а» - словно завывает какая-то баба. Этот смех взрывает даже тех, кто смеяться и не собирался. Вован хихикает отрывисто и как-то неестественно. Мне кажется, что он не понял юмора и просто смеётся за компанию. Димон, тот вообще согнулся и присел, словно смех вызвал спазм в его животе. Теперь голая худая коленка высунулась из рваной дыры на его триколях.
Наши велики костром валяются в траве, рядом с детской площадкой с железным каркасом ракеты и маленькой вечно скрипящей каруселью. Вокруг всё белое. Нет, это не зима, просто всё усыпано тополиным пухом. Лето, разгар школьных каникул и мы как обычно маемся бездельем, придумывая каких бы проблем наскрести на свои пятые точки. Жека, нагнувшись так, что половина белой жопы показалась из под безразмерных шорт, сделанных видимо из батиных джинс, пытается поджечь пух. Вспышка и огненные ручейки растекаются по всей детской площадке.
‒ Жека, хорош газ тратить! Чем потом прикуривать будем? – стонет Димон.
‒ У меня ещё спички есть, - пищит тонким голоском Жека.
‒ Так и поджигал бы от спичек!
‒ Так прикольнее.
Пацан в белой панамке тащится на велике по аллее вдоль серого панельного дома. Заметив нас, он останавливается припадая на правую ногу, потом отталкивается и развернувшись едет назад. Пацан совершил непростительную ошибку. Проедь он просто мимо, мы могли бы не обратить внимание, но сейчас словно по команде, мы вскакиваем и разбираем свои велики.
‒ Давай быстрее, пацаны! Он не местный с Площади, или с Пентагона. – кричит Димон, оседлывая свою «Каму».
‒ Вы видели, у него там катафот полно! – это уже я ору, разгоняясь на «Уральце» без рамы.
‒ Какие катафоты, я щас с ним великом махнусь. – кряхтит Вован, плетясь позади, под рамой своего огромного «Урала».
Мы с Димоном отрываемся от всех и уже огибаем дом, за который юркнул чужак.
‒ Вон он! – Я показываю пальцем на мелькающую в кустах белую футболку. Пацан пересекал небольшой сквер, засаженный кустами акации. Он едет по единственной бетонной дорожке, которая вся в пузырях и трещинах, так, что сильно и не разгонишься. Чтобы его догнать, нужно наддать, объезжая огромные трещины по траве, рискуя перелететь через руль. Димон на своей «Каме» вырывается вперёд. Моему «Уральцу» далеко до «Камы», да ещё и цепь проскальзывает, поэтому я начинаю отставать.
‒ Димон, жми его к мосту! – истошно воплю я, понимая, что если чужаку отрезать путь направо во дворы, он окажется в ловушке, так как слева находится виадук.
Димон проделывает всё чётко. Свистя и улюлюкая, он продирается через кустистый парк, отрезая чужаку путь. Тот вынужден свернуть направо, и едет вдоль насыпи моста, по дороге, которая вот-вот упрётся в железку. Теперь ему не уйти. Я, прыгая через кочки, выезжаю к насыпи, справа едет сделавший небольшой крюк Димон. Спина чужака мелькает не более, чем в ста метрах от меня, так что я вижу овальное пятнышко пота, выступившее на его футболке. Вот он притормаживает, понимая, что загнан в ловушку. Нет, чё он делает? Я вижу, как он изо всех сил штурмует пологий склон, ведущий на мост. Об этом мы не подумали. По мосту он попадёт прямо в Пентагон, а это уже не наша территория. Остаётся одно, нагнать его на мосту. Я с пробуксовкой медленно забираюсь по пыльному грунтовому склону. Меня обгоняет Димон, а сзади уже слышится лязганье великов остальных пацанов. Когда я взбираюсь на горб моста, Димон уже достаточно далеко. Я вижу, что чужаку не удалось далеко уехать и есть все шансы его догнать хотя бы на середине моста. Разгоняясь по пешеходной дорожке идущей сбоку моста, я начинаю свистеть и улюлюкать. Пацаны сзади и Димон подхватывают боевой клич. Теперь мы как стая индейцев, пустившаяся в погоню за бледнолицым. Вдруг пацан, или устав от погони, или испугавшись нашего свиста, останавливается и перекидывает велик, через грязно серый железный отбойник.
«Чё он творит?». Мы наддаем скорости и визга! Охота в финальной стадии. Стая почти настигла добычу. Я вижу, как он вскакивает на велик, и несётся прямо поперёк проезжей части. Он хочет добраться до разделительной полосы. А потом пересечь ещё две полосы и он окажется на другой стороне. Это очень плохая идея потому что…
Я замираю, застыв как вкопанный, там впереди замирает Димон. Сзади слышится бряканье падающих великов и мат пацанов.
«Бля-я!»
Огромный камаз с оранжевым кузовом находится на том месте, где только что был пацан. Свист тормозов я услышу позднее.
« Что это? Что произошло? Куда пропал пацан?» - Я вижу какой то предмет, корявую каракатицу, которая подпрыгнув несколько раз замирает, прислонившись к отбойнику. Приглядевшись, я вижу, что это смятое словно пережёванное и выплюнутое великаном велосипедное колесо.
Димон врезается в меня на всей скорости, вырывая из оцепенения.
‒ Шухер! Быстрее валим отсюда! – орёт он, и, не дожидаясь моей реакции, отталкивает меня локтём и несётся в обратном направлении.
‒ Ва-алим! – кричит он застывшим пацанам и те, словно отмерев, по команде кидаются за ним. Я еду последним и с трудом пытаюсь разогнаться, так как ноги, крутящие педали, становятся ватными.
‒ Мой друг, который ехал впереди видел всё. Пацан попал прямо под переднее колесо камаза. Его просто размазало по асфальту. Сначала мы умотали куда глаза глядят аж за три квартала. Через час, отдышавшись и придя в себя, решили вернуться. Любопытство взяло верх. Мы стояли снизу под насыпью и смотрели на скопление машин и суетящихся людей там на мосту. Громкие визги сирены, мигающие маячки и огромная прорва машин. Я ещё ни разу не видел, чтобы на мосту скапливалось столько машин, тогда ведь ещё не было пробок. Тогда я не мог поверить, что всё это наших рук дело. Димон предложил подняться и посмотреть поближе. «Мы уже типа не при делах» говорил он, и в его голосе не было сожаления, или вины, он просто немного вибрировал от страха. Парни оставили велики внизу и поползли на насыпь, а я остался. Может я был самым впечатлительным из них, но тогда просто не смог сдвинуться с места. Они вернулись через пятнадцать минут оживлённые с выпученными глазами и наперебой рассказывали об увиденном. Они словно хотели поделиться впечатлениями от американского фильма, на который им удалось попасть в отличие от меня.
‒ Он просто в лепёшку! ‒ кричал Женька.
‒У него нога отдельно сбоку лежит ‒ пытался перекричать его Вован.
Никто из них даже не подумал, что этот пацан, размазанный по дороге, наших рук дело. А я думал об этом постоянно. Мне кажется, что после этого случая краски жизни немного потускнели, я стал больше тревожиться впадать в депрессию и думать о смерти. Нет не о самоубийстве, а о возможности своей физической смерти и это меня сильно тревожило. А тогда я решился подняться на мост только на следующий день вечером. Всё равно меня тянуло туда, как преступника тянет на место преступления. Огромное бурое пятно так и осталось на дороге, как его не пытались смыть из пожарного шланга. А ещё я увидел катафоту. Она лежала в пыли у бордюра, переливаясь и поблёскивая в лучах солнца. Тогда я подумал, что из-за этого несчастного кусочка стекла мы загнали пацана прямо в лапы смерти.
12
Первое, что я увидел, когда очнулся это большой палец Длинного, двигающий одну за другой бусинки чёток. Щёлк-щёлк-щёлк, словно продавщица подводит итог покупкам, щёлкая костяшками счёт. Я не мог понять, что это было? Либо я просто был погружён в нарисованную мной картину, либо рассказывал её Длинному. На какое-то время я выпал из реальности, перенёсся из нашего бункера в свой старый двор, переместился на пятнадцать лет назад.
‒ Грустная история! – Эта фраза Длинного, говорила о том, что я всё таки рассказал эту историю вслух.
‒ А почему она?
‒ Что она?
‒ Почему именно эта история? Я спросил тебя, почему ты потерял ноги, и ты привёл эту историю. Почему?
‒ Да потому что это первое, что пришло мне в голову…сам же сказал…
‒ Ну значит всё так и есть. Это самый правильный и точный ответ на вопрос. Щёлк-щёлк-щёлк – клацнули бусинки. – Теперь ты знаешь причину и поверь, от этого будет только легче. Ты заплатил по счетам. – Щёлк-щёлк-щёлк. – Вы в полном расчете с этим пацаном.
Длинный вытянул обе руки вверх, а потом развёл их в стороны и снова соединил у себя на коленях.
‒ Ну, раз всё теперь ясно, можно забыться здоровым богатырским сном. – простонал он, широко улыбнувшись.
Но теперь уже я не хотел спать. Я знал, что не усну, пока не получу ответ на свой следующий вопрос, а за ним будет ещё один и ещё…скорее всего я не усну никогда, пока со мной рядом этот человек.
‒ Погоди со сном, дружище! – Я положил руку ему на запястье. – Всё таки я не совсем догоняю…что то не сходится в твоей теории про бумеранги. Да, допустим в моей ситуации всё чётко: есть причина и есть следствие. Но если следовать этому правилу у нас бо̀льшая половина человечества должна быть безрукая и безногая. Вот хотя бы эти мои дружки, они все сейчас в полном порядке. Димон так тот вообще крупным бизнесом рулит и о той истории забыл на следующий же день.
‒ Эх, дружище! Да если бы всё в этой жизни было так очевидно. – Длинный оттолкнулся от моего плеча и сделал оборот на коляске вокруг своей оси, словно элегантный танцор исполнил пируэт. – Если бы каждый точно знал, что за воровство потеряет правую руку, за ложь левую, за убийство и предательство обе ноги, преступлений жестокости и подлости было бы гораздо меньше. Их было бы меньше во внешних проявлениях, но это не значит, что люди стали бы другими. Все пороки сидели бы глубоко внутри и это только из страха. Это похоже на цивилизованное общество, где все отношения регулируются законом. Чем жёстче законы, тем правильнее и послушнее общество. Но законы не делают людей лучше, они под страхом кары заставляют их скрывать пороки, и чем неотвратимее наказание, тем меньше будет проявлений этих самых пороков. Но люди от этого не становятся лучше, или хуже, они перестают быть собой. Они надевают маски. И вот если наступит какая-то форс-мажорная ситуация, типа бедствия, или войны, где законы перестают действовать, вот тогда они снимут свои маски. И это будет страшно. Я был на войне и видел людей без масок, думаю, что и ты повидал их тоже.
‒ Судя по твоим словам, этот закон…бумеранга, применим только к тебе, или ко мне, все остальные могут жить, спокойно творя подлости и не ждать возмездия.
‒ Ты всё правильно понял, Саня. Этот закон применим к небольшой категории людей. К избранным счастливчикам, коими мы с тобой являемся!
‒ И в чём же наше счастье?
‒ А в том, что
