Бедолагами – у меня просто духу не хватит!
– Аналогично, подруга.
– Хорошо, девочки. Не хочу напоминать – вы сами хотели посмотреть. Посмотрели?
– Да…
– Ну, тогда – выбирайтесь назад. Попробуем заночевать прямо на перроне. А мы с Михаилом попробуем, пока ещё есть свет от сумерек – поохотиться. Ну а здесь…
Пока вряд ли что случится. Успеем осмотреть и позже. Когда вернёмся.
На «улице» уже действительно сгустились сумерки. Имелись и редкие облачка, частично скрывавшие горизонт.
Влад, традиционно лезший первым, буркнул вполголоса:
– Всё верно. Вон она – Венера… А вон – и Полярная.
Михаил вдруг взял его за локоть. Прошипел:
– Тише! Вон идёт наш ужин!
И точно: Влад увидел небольшой силуэт кого-то чёрного, выделявшегося на столь же сейчас чёрном общем фоне только потому, что двигался! Он пожал в ответ локоть Михаила. Прошептал тому на ухо:
– Стреляй ты! Мне всё равно видно плохо.
Михаил лёг, магазин упёр в оказавшийся поблизости камень. Целился недолго.
Выстрел, даже утихомиренный глушителем, прозвучал в абсолютном безмолвии ночи – не пели даже сверчки! – как гром! И вспышка из ствола уж точно обозначила их местонахождение. Но за выстрелом ничего не последовало: всё так и оставалось безмолвным, как на кладбище.
Впрочем, почему – как?..
Силуэт, осторожно пробиравшийся поперёк улицы в ста с лишним шагах от них, зашатался, дёрнулся было вперёд. Но затем рухнул наземь!
Не сговариваясь они ломанули к нему на полном ходу. Правда, уже включив выключенные ещё в коридоре фонарики: переломать ноги или оббить пальцы не хотелось!
12. Катакомбы
Подбежав, обнаружили ещё слабо трепыхавшееся в агонии тело кого-то вроде маленькой антилопы.
В области центра грудины, за передней ногой, имелось отверстие, из которого толчками изливалась чёрная в свете фонаря кровь – пуля, похоже, прошла насквозь. Кажется, она перебила какую-то важную артерию.
Пахло тело медью, навозом и травой. И глиной: от намокшей пыли под животным. Вид которого казался незнакомым. Не то газель, не то – серна?
Однако Влад, присмотревшись внимательней к покрытой полностью чёрной шёрсткой непривычно выглядящей туше размером с большую овчарку, удивлённо прошипел:
– Чтоб мне провалиться! Это же – корова!
Михаил недоверчиво посмотрел на него. Покачал головой. Говорил тоже вполголоса:
– Ты это брось. Какая это, на …й, корова?!
– Нормальная. Мутировавшая. И отобранная, так сказать, «естественным отбором». Поскольку тех, кто был крупнее, и медленней, наверняка уже всех пообнаруживали, переловили, и сожрали.
– Кто?
– Вот уж не знаю. Да и знать, если честно, не хочу. Но то, что это – корова – у меня лично сомнений не вызывает. Рога, конечно, у неё покруче и покрупнее – видать, чтоб отбиваться от кого-то. Тоже – небольшого. Иначе смысла бы в них не было. Ну и ноги выглядят покрепче – почти как у, вот именно, газелей и антилоп. Небось, прыгала, если приспичивало – будь здоров! Метров на пять! Зато почти не изменились пропорции головы… Да и вымя. Вон: четыре соска!
– Чёрт. Получается, мы завалили чью-то мать. Жаль её детишек…
– Нет, не думаю, что они у неё есть. Взгляни сам: вымя абсолютно пустое.
– А, может, это от того, что она – голодная? Ведь у наших коров тоже с утра – ну, пока на выпас не выгнали, или в стойле комбикорма не подкинули – тоже – того? Пустые!
– Забыл ты, Михаил, одну простую вещь. Наших коров отбирали селекцией. На большие удои. И если их, вот именно, не выдаивать каждый день – они могут и просто умереть! От разрыва вот этого дела! – Влад ногой потыкал в указанный предмет, на ощупь напоминавший мягкую прорезиненную тряпочку, – А тут – всё естественное. То есть – вымя наполняется только тогда, когда есть телята.
Ладно. Не будем тормозить и трепаться – возни много. Приступим к разделке.
– Погоди-ка. Ты что же? Предлагаешь её выпотрошить?
– Ну да. Выпотрошить. Снять шкуру. Отрезать копыта. И всё такое прочее – чтоб не тащить лишнее и несъедобное. А сама туша – небольшая. Унесём запросто. А что?
– Да вот мне в голову пришло немного другое. Соображение. Если мы её сейчас разделаем, так, как ты предлагаешь, то это займёт много времени. И, главное – измажемся и сами, и с неё будет капать кровь… И какие-нибудь гады, ну, которые – местные хищники, могут нас банально вынюхать. И полезть за нами в метро! А там – нечем забаррикадироваться, если вспомнишь!
И драпать некуда! Разве что – по путям до следующей станции.
– Хм. Звучит логично. А что предлагаешь ты?
– Давай по-быстрому отпилим обе задние, мясистые, ноги. Спустим кровь. Да уволоктим их, завернув в халат. Тем более, что на остальной туше, на мой взгляд, и есть-то нечего! Кожа да кости! Она тут явно не шиковала… Но зато тогда все местные хищники и падальщики займутся тем немногим, что останется. И про нас и не узнают. Надеюсь.
– Мысль понятна. Согласен: ты прав. При «моём» варианте вымажемся. И провоняем. И, если уж совсем честно, не люблю я всех этих дел. Ну, то есть – потрошения…
Отпилить их фирменными армейскими ножами обе задние ноги удалось легко.
Проблема возникла только с суставами. Но Влад подержал за ноги, так, чтоб туша оказалась на весу, а Михаил перерезал сухожилия и распотрошил суставные сумки.
Крови из окорочков, положенных тут же, наземь, вылилось немного. Похоже, вся она вытекла через пулевые отверстия.
Влад снял халат, и они завернули ноги в ткань, так, чтоб раны оказались прикрыты несколькими слоями. Затем он взвалил ношу на плечо, Михаил же, оглядывавшийся во все стороны, прикрывал отход к жерлу их «пещеры». Поскольку Влад, как ни старался, не мог привыкнуть к ночному освещению – ни фига дальше десяти шагов он не видел.
Когда спустились на первые тридцать ступеней, Влад буркнул:
– Вот только сейчас мне пришла в голову «умная» мысль. Мы шашлык-то – на чём жарить будем?
– Ну, я надеюсь, Пётр с разжиганием-то костра как-нибудь справился!
– Я на это тоже надеюсь. Но я не об этом. На что кусочки-то нанизывать будем?
– Вот блин… Об этом я тоже – только сейчас вспомнил. Где бы веточек каких, или прутиков наломать?
– Да в том-то и дело, что здесь – только дохленькие кустики. А у них все веточки мало, что тонюсенькие, так ещё и колюченькие!
– Твоя правда. Может, затащим наши ножки, да пойдём поищем чего?
– Может. Но сначала давай затащим. И посмотрим. Может, наш предусмотрительный Петя уже чего придумал?
Петя придумал.
Возле потрескивавшего в центре перрона костерка сидели на подложенных халатах девочки, тихо матерясь и ворча. Они что-то делали. Петра нигде видно не было.
Подойдя, Влад спросил:
– С разжиганием проблем не было?
– Вот уж нет! – Лена пожала плечами, – Петя сразу использовал почти половину нашего запаса ваты, и ещё – настрогал тонких щепочек из этих досок, – она кивнула за спину, где в паре шагов лежали сваленные грудой оставшиеся доски, – Ну а с расчленением досочек на отдельные поленья никаких сложностей тоже не возникло. Я у тебя – тот ещё «ценный кадр»! Наломала всё с помощью карате и традиционной русской матери!
– Отлично. – Влад приблизился уже настолько, что не без интереса смотрел на руки их боевых подруг, – А что это вы сейчас делаете?
– Шампуры готовим, будь они неладны! Пётр нашёл целый ворох каких-то стальных шпилек… ну, или штырей – там, за стеной. В «служебной» части, под лестницей. Так что если вы не принесли ничего на пропитание, я вам обеим пинков надаю! За напрасно потерянное время, и ободранные при очистке от ржавчины руки! – Лена показала действительно сильно грязные рыжие руки и испачканный нож.
– Не гневайся, о, сокровище моего сердца! Вот она: добыча. И даже вполне, насколько разумею, съедобная! – Влад положил возле Лены на перрон свёрток, и развернул его. Лена заметно приободрилась:
– Ух ты! Прямо как от антилопы какой отпилили!
– Заслуга целиком – Михаила. Это он эту животину заметил первым. Он же и пристрелил – мне в темноте её вообще видно не было. Шерсть у неё чёрная…
Надя встала с пола, и чмокнула своего героя в щёку, держа грязные руки на весу:
– Молодец! Настоящий великий охотник! Сим нарекаю тебя «Тигр, видящий в непроглядной темноте»! И… Положенные удовольствия тебе сегодня ночью гарантированы!
Лена подошла к делу куда практичней:
– Ну а всё-таки. Кого это мы будем есть?
Влад ухмыльнулся, выбрав из пачки, и одев новый
