будем наблюдать.
-А почему пять месяцев?
-К этому времени плоду будет уже семь месяцев. А этого срока достаточно, чтобы ребенок родился живым и нормальным.
«Вот паразит Вовка! – подумала Кира, когда покинула ординаторскую. – Уже растрепался родителям, что мы подали заявление в ЗАГС. Сегодня же намылю голову!»
Голову не намылила, конечно, а предложила будущему мужу съездить к родителям и по-человечески поговорить относительно предстоящей свадьбы.
После августовского путча Исаевы жили, в основном, на даче. А что им оставалось делать, когда в высших эшелонах власти творился полный раздрай?
По сути, в стране образовалось двоевластие, которое вообще никак не властвовало, а делило портфели и страну. Официальным Президентом СССР был пока еще Горбачев. Совместно с полуживым Верховным Советом СССР он издавал указы, из которых исполненными были указы от 22 августа 1991 г. о смещении с постов премьер-министра СССР Валентина Павлова, министра обороны Советского Союза Дмитрия Язова, председателя КГБ СССР В. Крючкова и некоторых других министров. Параллельная власть принадлежала лидерам РСФСР, главой которой был Б.Н.Ельцин, а председателем Верховного Совета РСФСР - Руслан Хасбулатов. И если в первые дни после путча обе власти мирно сосуществовали, к середине осени стало понятно, что власть Ельцина приобретает гораздо бОльшую популярность в народе.
Страна в условиях двоевластия, а точнее, безвластия, как-то еще жила. По инерции исправно функционировали важнейшие отрасли экономики, ходил транспорт, работали больницы, школы и все государственные учреждения. При этом цены везде и всюду беспредельно вздулись и с каждым днем поднимались выше. Зарплаты оставались прежними, да и те почему-то работодатели стали задерживать.
Павел Владимирович выжидал, чья власть возьмет, чтобы примкнуть к ней наверняка. Он, конечно, хотел бы работать в команде Ельцина, поскольку понимал, что эпоха Горбачева закономерно приближается к закату. Да и какой он руководитель? Пустобрех какой-то. Разве такой лидер должен быть у огромного государства? Другое дело – Ельцин: сильный, напористый. Много, правда, в нем авантюризма, но это, может, и хорошо. «А пока, – думал Исаев, – подождем. Сына, вот, женить надо. Самое время, пока дел нет». Будущая невестка Павлу Владимировичу очень понравилась: скромная, умная, красивая. Главное, способна мальчишку прибрать к рукам. А то вырос барчуком, цены ни в чем не знает. Надо женить! Не стоит затягивать с этим. Они уж и сами, по всему видать, созрели для такого решения. И сестру невесты, конечно же, надо вытащить из беды. В качестве свадебного подарка. С крупными-то подарками повременить надобно. Времена сейчас нестабильные.
В начале зимы Кира с Владимиром сообщили Марине, что собираются устроить небольшое семейное торжество по случаю их бракосочетания. Торжество планируется состояться на даче в Клину перед новогодними праздниками. Будут только свои. Марину отпустили на время из стационара. Здесь же, в онкологии, Павел Владимирович нанял сиделку-медсестру, которую рекомендовал лечащий врач. Медсестра обязана была выполнять всё назначенное врачом лечение и ежедневно отзваниваться о состоянии больной. (Слава богу, пока оно было стабильным). В конце каждой недели шофер отвозил медсестру в онкоцентр с пробирками крови, которую она брала у Марины для анализов.
Свадьба, действительно, была скромной: собрались только свои: сам Павел Владимирович с женой, молодые, Марина с медсестрой и родители Киры, которых пригласили в Клин сразу же, как только определились со временем и местом свадьбы. Собственно, это и не свадьба была в ее традиционном виде, а так, просто семейный ужин с последующими тихими завтраками, обедами и ужинами, затянувшимися на неделю, пока гостили Водопьяновы. Особого торжества не было, поскольку время такое, что не до праздников. В новогоднюю ночь россиян поздравил юморист Михаил Задорнов, и граждане страны с горечью приняли этот факт как предвестие грандиозного трагикомедийного фарса, которое начиналось разворачиваться на просторах развалившегося в одночасье государства.
Сваты с первой же встречи нашли общий язык. Водопьяновы, приглашая своих новых родственников в гости, рассказали о нынешней несладкой жизни в колхозе. Этим летом колхоз собрал приличный урожай зерновых, с весны прибавилось поголовье скота и надой молока. Но государство почему-то отказалось покупать у колхоза зерновые, пришлось частью продать спекулянтам за гроши, а часть просто раздать колхозникам, которые тоже повезли зерно на рынок. Осенью государство отказалось также продать колхозам корма, а те корма, которые предлагали все те же спекулянты, были колхозникам не по карману. Пришлось половину поголовья пустить под нож, чтобы хотя бы мясом получить хоть какой-то доход.
-Разваливается колхоз на глазах, – с тоской сообщил отец Киры, который тут же добавил, что теперь у него работы, в общем-то, нет. Зарплаты тоже. Надежда Григорьевна тоже, скорее всего,окажется не у дел, поскольку сельский совет теперь ликвидируют. А какая власть теперь будет у них в селе, никто не знает. Надо скорее ехать домой.
-Ну, мы там в селе как-то еще переждем, – сказала Надежда Григорьевна. – У нас во дворах куры, гуси, утки. С огорода урожай соберем. Не пропадем с голоду. А как же вы тут в городе? Смотрели мы, что творится у магазинов и внутри. Как же так? Урожай собрали приличный, а хлебобулочных изделий не хватает. А что есть, так втридорога продают.
-Да мы-то с Пашей как раз не бедствуем, – ответила Исаева. – Павел Владимирович на днях приступил к работе в новом правительстве. Покупаем все по спецталонам в наших точках да на рынках, хотя там цены сильно кусаются. А народ жалко. Крутится, кто как может. Что дальше будет, одному богу известно.
Прощаясь, Водопьяновы строго-настрого приказали Марине ехать в Степной сразу же, как только станет на ноги.
-Малыша твоего, дорогая Мариночка, мы уж как-нибудь все гуртом вырастим. Не дадим в обиду ни тебя, ни его, – заверила Надежда Григорьевна.
Марина Ивановна отдыхала душой и телом. В Клину она задержалась до января. Новый год надо встречать всем вместе в семейном кругу, постановили родители.
Ей было хорошо в кругу хороших людей. О военном городке в Дорохово она вспоминала как о страшном сне. «Там нет ничего настоящего и постоянного, кроме кладбища и мемориала».
Ночью, когда оставалась одна в отведенной ей комнатке, она все больше задумывалась о том, что есть такое русские люди? Русский народ с тем самым загадочным характером. Почему этот самый народ такой разный в разных местах и слоях? Большущая разница проявляется между простыми тружениками и служащими, представителями так называемой интеллигенции.
Работяги в селе, да и в городе, большей частью простые, открытые, искренние люди. У них, как говорится, что на уме, то и на языке. Стараются держаться в семье, в коллективе, в любой общности. Здесь все равны, все ценны, каждый человек – маленькая частица единого целого, общего организма, в котором, как в теле живого существа, всякий орган важен, потому что необходим для поддержания здоровья существа. Поэтому семьи у работяг редко распадаются, в коллективах (и в городе и на селе) текучки кадров почти не бывает, а если кто переходит с места на место, то чаще внутри коллектива. Людей сплачивает тяжелый физический труд, плоды которого рождаются в результате совместной работы многих людей, объединившихся в рабочую общность. И в этой прочной общности всё и все на виду. И все радости и горести, согласие и разногласия переживаются коллективно – равнодушных нет. Если праздник – то на всю улицу, или на весь двор, если драка – то стенка на стенку. Кто выделился из коллектива в хорошую или плохую сторону, того всем цехом, или колхозом распотрошат до последней нитки. Детей и молодежь наставляют всем миром. «Ты что же это, бисов сын, маленького обижаешь?», – может крикнуть на драчуна какая-нибудь бабка из соседней улицы. «И не стыдно тебе с цигаркой в зубах про меж людей шляться? – может на улице пристыдить подростка совсем посторонний мужик. И ничего – все это в порядке вещей среди своих.
В среде служащих, особенно чиновничьей категории, жизнь совсем иная. Здесь каждый сам за себя и каждый сам по себе. У каждого на уме – устроиться хорошо, тепло и быстро, чтобы, не дай бог, не опередил какой-нибудь ушлый соперник. Расталкивать всех вокруг себя локтями – обычное дело всех, кто «в должности». За должность цепляется каждый, как может. Здесь не нужны помощники и друзья. А если таковые появляются, то на время, да и то для достижения каких-то высших целей. Здесь люди большей частью не работают, а зарабатывают, и обязательно больше других, чтобы жить лучше других. Здесь не культивируется искреннее сострадание к чужому горю, сочувствие к ближнему и искреннее доверие к окружающим. Здесь все фальшиво и все напоказ. Эта, чиновничья, интеллигенция не способна консолидировать общество ни в каких направлениях жизни и сплотить народ во имя каких-то высоких целей. Единственным средством консолидации такого общества может быть только всеобщий страх перед угрозой существования самого общества.
«Неужели, сейчас как раз и наступает такая угроза? – пришла в голову мысль. – Это действительно страшно. Сможет ли народ противостоять этой угрозе?»
Ответов на эти вопросы у Марины не было.
*
Сразу же после новогодних каникул Исаевы повезли Марину вместе с медсестрой в онкодиспансер. Последние анализы были очень тревожные, дальше тянуть уже нельзя было. По дороге заехали к нотариусу. Исаев-старший посоветовал Марине оформить генеральную доверенность на Киру для дальнейшего оформления всяких справок и прочей документации. Марине предстояли довольно тяжелые испытания: не до чиновничьих кабинетов дело будет. Дай бог, чтобы роды прошли нормально, да еще химию надобно выдержать.
В диспансере консилиум врачей постановил отправить больную в роддом для проведения кесарева сечения, а потом уже здесь решать, как и чем лечить.
30 января 1992 года Марине сделали операцию кесарева сечения. Операция прошла без осложнений. Сразу же под наблюдением онколога было сделано переливание крови, и еще неделю Марина наблюдалась у гинекологов.
Родился здоровенький мальчик весом в 2 кг. Марина назвала его Юриком. Он будет, как и его отец, Юрием Викторовичем Рощиным. Юрика тут же отправили в бокс для двухмесячного содержания там. Перед отъездом в онкологию Марине показали сына, крохотного и беспомощного. Марина расплакалась. Очень ей не хотелось от него уезжать куда-то далеко. Но врачи уверили, что с ребенком все будет в порядке: он должен в боксе добрать то, что не добрал в утробе.
Потом была небольшая послеродовая реабилитация, а затем курс химии. Лечение давалось Марине очень тяжело, даже во время беременности ей не было так плохо. Но держалась она стойко. Все время думала о сыне, мечтала о том, как поведет его в садик, потом в школу... – всю свою дальнейшую жизнь она связывала теперь с этим мальчиком.
Первый курс химиотерапии по протоколу прошел к началу апреля. Стало легче. Гемоглобин
