Нечто похожее происходило и в других странах класса вертикального управления, в том числе и в России, которую также стоит относить к этой группе, с чем мы согласны от рождения. В связи с индийской парадигмой припомним у нас сожжение царём Фёдором Алексеевичем в 1682 году местнических справочников, именуемых: «Книга перечневая для скорого прииску отеческих дел, для укоризны отечеству и потерьки их, у кого с кем будет в отечестве счёт и то писано в сей книге имянно. Роды по статьям и в тех статьях под главами тех родов потерьки всякому роду, по своему прозванию. Выписано из разрядных книг, и из Посольского приказа, и из иных приказов из дел, тому всему именные статьи и в сей книге писано имянно по годам, кто преж сего у каких дел с кем бывали, и в каких чинах, и в которых годах». На основании этого опуса не только спесиво щёки надувались, но и принимались весьма серьёзные управленческие решения государственного масштаба! И даже несмотря на уничтожение сего масштабного по форме и уважаемого по содержанию уложения, ситуация менялась мало вплоть до возмужания Петра Великого, а в целом же в той или иной форме местничество дворянской знати существовало вплоть до Октябрьской революции. Чем не кастовость даже в правящей элите?
* * *
Разумеется, у нас достаточно и ярких примеров того, какими были взаимные отношения между иерархическими слоями, при наличии всё ж договорных отношений, и речь идёт не только о крепостных крестьянах и помещиках. Так известный всем Ерофей Павлович Хабаров, чьим именем названа станция на Транссибе, а фамилией аж столица субъекта Федерации, может называться землепроходцем и путешественником лишь формально, на самом же деле судьбина у скитальца оказалась весьма неприглядна, во всяком случае, в первых третях его жизни! Будучи человеком небогатым, но решительным он отправился мыть золотишко на север Урала, где и преуспел, оформив соответствующим образов земельный надел и основав некое поселение, однако дела шли настолько хорошо, что к нему в долю попросился воевода тех краёв – царский, между прочим, чиновник! Дело дошло до прямого противостояния со стрельбой и некоторыми жертвами, что поставило крест на затеи предпринимателя, который то ли попал за решётку, то ли отправился в Москву с челобитной на самоуправство и мздоимство местного администратора, то ли отбыл в столицу после отсидки, что неважно.
В любом случае вопрос был решён не в пользу Ерофея Павловича, и тот выдвинулся, правда, самостоятельно, а не в кандалах на совсем уж далёкую реку Лену, где, наняв людишек, принялся соль варить да хлеба растить, в чём опять же добился успеха. И – внимание! – всё вновь происходило на самых законных основаниях и при уплате положенных налогов – по договору с действовавшей на тот момент властью. Но и тут появился свой алчущий воевода, в результате чего дядька опять оказался не у дел и попал-таки в острог уже совершенно точно, а поставленное немалыми трудами дело отошло в загребущие пятерни известно кого! Выйдя на волю, вторично разорённый Хабаров, не надеясь уже на возможную челобитную царю, которую ещё собственноручно требовалось доставить ко двору, на что ушло бы много средств и пропасть времени, отправился с приличной ватагой таких же как сам авантюристов на тот самый Амур, где ныне и стоит Хабаровск. И вот ведь смешно, но он опять угадил в застенок, и это после нескольких лет тяжёлого похода по непроходимым местам, встречая вооружённое сопротивление со стороны маньчжуров империи Цин – китайцев по-нашему. Его тюремщик, вёзшие несчастного в Москву, не только ограбил первопроходца, отобрав всё нажитое и добытое, но ещё зачем-то садистски избивал его. Разбирательство в столице шло достаточно долго, но благодаря встречной челобитной с жалобой на неподобающее поведение царского чиновника, конвоировавшего предпринимателя с Амура, тому удалось дело выиграть, однако – опять внимание! – имущество Ерофею Павловичу таки не вернули.
В его случае жизнь как-то наладилась, правда, уже без особо ярких событий и потрясений имперского масштаба, но при заслуженных сытости и уюте, чего, очевидно, не получили многие, кто не смог отстоять своё право на безбедное забвение… Так в материалах о походе Хабарова до великой реки на востоке упоминается, как бы невзначай, о том, что дауров – народ живший в тех местах – о приближении отряда предупредили некие русские промышленники, дабы аборигены скрылись и не платили в казну ясак – налог. А это, между прочим, сотни и сотни километров от Якутска, от места сбора бродяг – то есть там уже кто-то из наших жил постоянно или относительно постоянно. И чего так-то и чем бытие их земное окончилось?
Суммировав сей дивный факт со злоключениями Ерофея Павловича, можно предположить, что в силу межсословной недоговороспособности отечественных властей любых уровней, наиболее проворная публика от народа российского как раз и занималась освоением тех самых огромных пространств Евразии, откуда торчит ныне знаменитая нефтяная игла РФ – дай бог ей устойчивой проходимости и долгих лет! Поэтому, видимо, мы столь мягко входили в территории, которые наши недоброжелатели пытаются назвать колониями Российской империи, что совершенно не соответствует действительности! Это за спиной у Васко да Гама стоял король Португалии с подписанным договором на долю в добыче, а у конкистадоров испанская и та же португальская короны, и шли они изначально завоёвывать, чтобы управлять, во что идальго, будучи господами по рождению и в основном отпрысками знатных, но обедневших родов, свято верили! В то время как наши предки с окружающим миром издревле сосуществовали в режиме соседской общины, это заставляло договариваться ради спокойствия жизни и давало опыт по поиску общего языка, особенно если инородцев в разы больше, нежели нас любимых, как в случае продвижения соотечественников к туманным берегам Тихого океана. Это уже потом, иногда через столетия, появлялись стрельцы да воеводы с губернаторами, а прежде с аборигенами знакомились подлинные первопроходцы, чьих имён не узнать, но то были совершенно простые люди – и скитальцы, бежавшие от произвола властей, и пассионарии из купеческой братии, и те же загадочные промышленники из истории с Хабаровым. Однако исторической правды ради стоит упомянуть, что Ерофей Павлович всё же не отличался особой покладистостью и трепет наводил как на народности Дальнего востока, встречавшиеся на пути, так и на собственную ватагу, на чём и погорел, собственно. Похоже, что официальное вхождение новых земель в состав государства Российского часто означало юридическое закрепление фактического состояния дел на сопредельных прежде территориях.
Подобные рассуждения о путях освоения Сибири нашими предками, конечно, не отличаются особой новизной, но в данном тексте они важны в качестве иллюстрации процессов по управлению страной, при которых отсутствовали взаимовыгодные, взаимообязывающие договорные коммуникации между различными её слоями, что нас и отличало от колониальных государств западной Европы, где в основе всегда лежало соглашение. Упомянутые выше конкистадоры, а также и иные колонизаторы почти всегда относились к структурам негосударственным и действовали в основном автономно, но от его имени, получая впоследствии серьёзные преференции от королевской власти за свою деятельность, включавшие и налоговые послабления, и поместья, превосходившие зачастую землевладения серьёзных феодалов в метрополии. У нас же Иван Васильевич, по сей день именуемый Грозным, за Сибирское ханство, брошенное к его ногам Ермаком Тимофеевичем, одарил того аж двумя кольчугами, правда, приличного качества! И дело тут вовсе не в какой-то особой чёрствости или самодурстве российских правителей и высокой культурности и просвещённости властителей Испании и иже с ними – одна Варфоломеевская ночь чего стоит, не говоря о форменном геноциде тех же индейцев – нет, дело как раз в структуре взаимодействия между сословиями, когда в вертикальной системе, олицетворением чего является Россия, любые добытые земли всегда и полностью уходили в доход государства, а их добытчик, невзирая на степень участия, мог рассчитывать на поощрение, но не на долю в добыче, как у наших западных соседей по континенту. Конечно, уже впоследствии цари и императоры могли наделять своих подданных деревеньками да угодьями, но это уже очень после бывало и, как правило, редко относилось к героическим первопроходцам и завоевателям.
[justify] Можно, конечно, и посетовать на несправедливость российского устройства, однако это уже будет вопрос принципиальный, ведь именно подобное положение вещей не позволило в прошлом нашей великой родине фрагментироваться до состояния десятков стран прочей Европы, скопом занимающих площадь в разы меньшую нашей державы даже, увы, куцей, урезанной от