Антоху.
Девятиклассники осторожно потянулись в школу, с трудом переваривая увиденное, плохо соображая, изредка матом полушепотом выражая удивление:
- Что это было?
- Это полный капец.
- Обалдеть - не встать.
...
Слух по школе разлетелся мгновенно. Казалось, с каждым часом он обрастал новыми подробностями и страхами.
Смирнова избила Антона Савельева. С младшим братом. И ещё несколько одноклассников Савельева. Смирнова мастер спорта и чемпионка по кикбоксингу. Она обещала привести своих друзей и избить всех…
Слухи дошли до учительской. Завуч и учителя были невероятно встревожены – привычный статус-кво нарушен. А если Савельев захочет отомстить, приведет дружков? А если Смирнова приведет своих? Кто там у неё? Боксёры? А если родители начнут вмешиваться? Или жаловаться и писать «наверх»? Смирнова – проблема. Она устроила большую проблему. Как нарочно, нагло носит поло с соответствующей надписью.
Классная вызвала отца Смирновой в школу и долго с ним беседовала.
Одиннадцатиклассники, как в музей на экскурсию поглядеть на дивный экспонат, на переменах специально подходили к девятому В классу, где училась Смирнова, и шептались между собой:
- Вот эта что ли? Нифига себе.
- Кто? Да, ладно!
- Обалдеть.
- Ого.
Однако никакого продолжения, никаких последствий не случилось.
Савельев долго ходил с огромным синяком на левой стороне лица – который был сначала синий, потом черный и лишь дней через десять стал желтеть. Он не пытался отомстить. Никто Смирновой ничего не говорил, не обещал, не угрожал.
...
Постепенно в школе начали вырисовываться новые неписанные правила. Точнее старые правила остались, но с одной важной поправкой – они не распространялись на девятый В. А также в том числе - в буфете и столовой никто не мог влезть в очередь перед Смирновой. Даже одиннадцатиклассники. А сама она никогда не лезла вперёд. До смешного – стоят десять карапузов, за ними Смирнова, и никто не может взять раньше неё и их. Возмущения и любые доводы старшеклассников она разбивала простой убийственной фразой – «ну и что».
- Послушай, Смирнова, ты чего? Успеют они поесть.
- Нет. Так мелкаши никогда не пожрут.
- Мы все пропускали старших, когда сами маленькими были.
- Ну и что. Становись за мной.
- Ты неправа вообще.
- Ну и что. Мне плевать. Передо мной не лезь! Ты не возьмешь раньше меня! – это звучало зловеще с недвусмысленным оттенком.
- Так возьми сама, они не против.
- Нет. Пусть мелкие едят.
И одиннадцатиклассники, на два года старшие, давали задний ход. Просто уходили. Но впереди «мелкашей» не лезли. Потому что тем, как сказала Наташка, нужно «пожрать».
Никто не был готов бросить ей вызов. У неё отец – боксер профессионал. У неё куча друзей боксеров, и, если она их позовёт, будет много проблем.
Ну, и самой главной причиной была сама Смирнова.
Дело может не дойти ни до друзей, ни до отца - от неё самой можно запросто отгрести.
Да, мальчики на год или два года старше девочки обязательно будут сильнее её. Скорее всего. Девяносто девять и девять десятых процентов. Если это не Смирнова. Которая то ли мастер спорта, то ли кандидат в мастера по боксу. Которая реально завалила серьезного пацана старше.
А ведь за два прошедших года после первого случая Слава мог вспомнить только ещё один раз, когда Смирнова участвовала в какой-либо разборке-потасовке, выяснении отношений силой. Снова парень на год старше и Смирнова словесно не на шутку сцепились на перемене. Они вышли куда-то без свидетелей – вроде бы в актовый зал, - а когда вернулись у парня рубашка оказалась без единой пуговицы, и сам он, хоть и без синяков на лице, был неприлично помят и весь в пылище, как будто им вытирали грязную улицу. Парень ушёл домой, а Смирнова весь день сидела на уроках хмурая и неразговорчивая – боялась, что опять дойдёт до учительской.
Но в этот раз всё осталось незамеченным для учителей.
Это были два совершенно разных человека – Смирнова, когда рядом только девятый В, и Смирнова вне класса. Весёлая, с которой – и даже чуть-чуть над которой - можно поприкалываться, посмеяться, поржать, поболтать обо всём, с которой легко и без напрягов – для своих. И крутая девчонка, которая, казалось, взглядом может согнуть арматуру, в глазах которой никто не видел страх или сомнения, которая отвечает за слова, хоть и не разбрасывается ими, которая обязательно полезет заступаться за своих, неважно кто прав, кто виноват – для всех остальных.
В категорию «свои» попадала также Вера.
Слава помнил Наташкино удивленно-умилённое, даже слегка мимимишное выражение лица, когда та узнала, что, оказывается, Слава и Вера – пара. Вера Степанова маленькая и хрупкая. Наташка рядом с ней как львица с красивым котенком - «это мой котёнок, хорошенький, умненький, не дай Бог кто тронет, порву!» Слава знал, что Смирнова приглядывала за ними, за Верой. Хоть и старалась это не показывать. Если они в зоне видимости Смирновой - нет-нет, и та стрельнёт взглядом, проверит, где Слава-Вера.
Вера как-то рассказала о случае, произошедшем, когда его, Славы, не было рядом.
- Стёпка, не опоздай на химию, - дерзко бросил Вере на перемене её одноклассник, проходя мимо со своим другом и соседом по последней парте, и громко, вызывающе засмеялся.
Смирнова была не близко, но услышала это. Вера видела, как она вздрогнула, нахмурилась и после некоторого замешательства и размышлений с расстроенным видом подошла.
- Вера, как дела? Норм всё?
- Да, привет.
- Слушай, пойдем зайдем к тебе в класс, покажешь, где ты сидишь, - как бы невзначай предложила Смирнова.
В школе было непринято заходить в чужие классы, это считалось неприличным, даже вызовом – почти как в гости в чужой дом без приглашения. Но у Смирновой свои правила.
- Пойдем, - кивнула Вера.
Вместе со всем восьмым Б, Наташа и Вера зашли в класс.
- О, первый вариант у тебя, - сказала Наташа, когда они были возле парты, где сидела Вера. – А я там сижу, - Наташа показала на своё место. – Второй вариант. Второй вариант, наверное, полегче, чем первый.
- Ну, вряд ли так уж и легче, - улыбнулась Вера.
- Ручки-карандаши-линейки не забыла?
- Всё есть.
В классе было шумно, перемена, никто не слышал, о чем тихо разговаривают эти две девчонки, хотя всё внимание было приковано к ним. Смирнова. Проблема здесь. Так мило болтает со Степановой. Улыбаются. Подружки что ли?
Вдруг Смирнова изменилась в лице, резко развернулась и направилась к последней парте. Где сидели пацаны, которые только что обозвали Веру Стёпкой. Вот и Проблема. Она принялась нагло рассматривать с ног до головы пацанов с последней парты. С крайне злой, уничтожающей улыбкой. И уже было ясно, что сейчас не стоит вопрос – придерётся она к ним или не придерётся. Сейчас вопрос – к чему она придерётся, за что и как придётся отвечать пацанам. То ли за прикид, то ли за слова. Вероятнее всего за слова… Плечи Смирновой едва заметно подергивались – правое чуть назад, а левое чуть вперёд. Именно так разворачивают корпус, когда хотят ударить правой рукой. Неужели она будет их бить прямо в классе? «Но что такого мы сказали?» Страх в глазах у обоих парней был приличный и неподдельный.
Зазвенел звонок.
Смирнова, чуть помедлив, просто пошла на выход, по ходу кивнув Вере и тронув её плечо:
- Удачки.
После этого никто никогда не называл Веру Степашкой, Стёпкой или дядей Степой, как бывало раньше.
Проблема не сказала одноклассникам Веры ни слова. Но, оказалось, слова были и не нужны. Всё и так ясно. Лучше не трогать Степанову – ни словесно, ни вообще как-либо. А то ведь можно найти много неприятностей. Даже если это и не прям сломанный нос или выбитый зуб, то и просто, весёлого мало, когда с собственной рубашкой на голове тебя таскают по всему актовому залу, и ты штанами и собой вытираешь пол и собираешь всю пыль.
...
Было известно, что у Наташки Смирновой мать – учительница. Это оказывало приличное давление на неё. До сверхъестественного. Ругаться с учителями, пререкаться, говорить вызывающе с ними – для неё было табу. Казалось, Наташа Смирнова проецировала свое поведение на поведение хулиганов и других учеников, которым преподает её мама. На уровне мистики. Как будто прямо сейчас, в эту же минуту с её мамой точно также будет разговаривать и вести себя какой-то там непонятный несовершеннолетний, наглый тинейджер. Мысли о маме и её учениках не позволяли ей вообще хоть что-то – вне темы уроков и заданий – отвечать учителям.
В один день химица опаздывала на урок. Решили, что подождут пять минут, и если химица не появится, то всем классом уйдут с урока. Через пять минут все поднялись. А Смирнова осталась.
- Наташка, пойдем, ты чего?
- У меня мама учительница… - промямлила Смирнова и никуда не пошла.
И все остались. Опоздав на десять минут, химица провела урок, поставив две пятерки. За ответы, которые в другие дни потянули бы максимум на оценки четыре…
Если бы так себя повел кто-то другой, какой-нибудь «ботан», наверняка мог бы получить от своих, вплоть до бойкота и буллинга. Создать бойкот Проблеме, буллить Проблему было в принципе невозможно. Даже если бы кто-то вдруг и захотел. Понятия «бойкот» и «буллинг» были несовместимы, не могли стоять рядом с понятием «Проблема».
Никто из девятого В и не собирался буллить Смирнову. Даже не высказал претензии. В том числе и из-за всех её заслуг перед классом. Три минуты грусти, что не удалось сбежать с химии, и все вернулись в обычное для урока состояние. Тем более двум ученикам это даже очень пошло на пользу в плане оценок.
Через день на классном часе классная предложила сделать Смирнову старостой класса. Возражений не было. Все ученики девятого В подумали, до чего же хитрая классная. Мудрая.
...
Во второй четверти уже десятого класса беспросветная троечница Смирнова на всеобщее удивление начала получать четверки по русскому языку и математике. За которыми потянулись хоть и редкие, но честные четверки по физике и химии. Оказалось, что с сентября Смирнова серьезно засела за учебники, начала посещать репетиторов и курсы при каком-то лицее – именно по русскому языку и математике.
В феврале, уже в третьей четверти, математица Лидия Петровна раздавала тетрадки после проверки контрольной по алгебре. Она вызывала ученика, делала короткий комментарий, объявляла оценку и отдавала тетрадку. Лидии Петровне было под шестьдесят. Старой закалки. Жёсткая, могла на любого повысить голос, выгнать с урока. Требовательная, но справедливая. Математику любила и знала прекрасно, объясняла материал очень чётко и доходчиво.
Лидия Петровна недолюбливала Смирнову. Как назло, как только Смирнова на перемене несла какую-нибудь дичь, иногда разбавляя её матерными словами, шумела, громко смеялась, тут же откуда ни возьмись появлялась Лидия Петровна. Она зло буравила взглядом Смирнову, но ничего не говорила – наверняка, думая, что это бесполезно, Смирнову ничем не исправить…
Раздав пару тетрадей, Лидия Петровна не выдержала, и, покопавшись в стопке, достала ту, что искала:
- Смирнова. Встань.
Смирнова, нахмурившись, поднялась со своего места.
- Танцуй.
Всё также хмуро, до морщин на лбу, главная хулиганка школы поставила руки на пояс и, хоть и ужасно коряво,
