катаннского.
Она даже не чувствует боли,
Тогда почему её руки кровоточат?
Это кровотечение души.
Это она разрывалась.
Разрывалась от того, что её нахождение в этом теле бессмысленно.
Разрывалась от того, что этой физической оболочки слишком мало.
Разрывалась от простой невозможности.
От невозможности донести желаемое, хотя это самое желаемое уже давно кануло в лету.
Она подвела все, что только можно подвести, и в первую очередь себя.
Но это не так сильно её беспокоило, как сам факт её ненужного существования.
Её трясло от тревоги, от такого тёплого холода её бы не трясло.
Лбом она уперлась в периллу балкона, руки её кровоточили, но она этого не чувствовала.
Ей не хватало воздуха.
Хотя в её лицо дуло столько ветра.
Она встала выпрямившись.
Если ей и вправду больше нечего принести в этот мир, если её существования и правда бессмысленна, как и её истина,
Тогда почему она до сих пор тут стоит?
Ничего не поменяется тогда.
Мир продолжит быть таким же бессмысленным, как и она.
Ладно она просто бы бессмысленно существовала, так еще существование доставляло ей ужасную боль.
Ужасную тревогу.
Ужасное чувство фрустрации.
Катаннцы не чувствуют физической боли — поэтому они остро чувствуют душевную.
Поэтому её душа разрывалась.
Кровоточила.
Поэтому её сознание уже всхлопнулось, перетянутое крепко-накрепко, вдоль и поперек белыми нитями.
Кровоточило.
Поэтому она пыталась доказать себе, что она ещё что-то чувствует, что она ещё может найти истину, что она способна её донести.
Поэтому её руки кровоточили.
Воздух кончился.
Она не могла дышать от тревоги.
Она так ничего и не почувствовала.
Она не способна продолжать поиск.
Ей больно.
Она не видит смысла.
По её щеками бегут слезы, по её ногам бегут мурашки, по её рукам бегут струйки крови.
Она встала на периллу балкона.
На бессмысленную периллу балкона.
Она не смогла вырастить новый цветок вместо увядшего — семенам не прорасти.
Она не смогла зажечь этот огонь снова — зажигалка издаёт лишь искры.
А может, она просто боится сильнее надавить на колесико?
Чего ей уже боятся.
Она сделала свой выбор.
Она сделала шаг.
***
И почувствовала руки за своей спиной.
Твёрдые, но мягкие и теплые.
Она посмотрела на них.
Подняла голову и разглядела лицо Лео.
Её это, разумеется, не устраивало:
- Отпусти меня, отпусти! — она переходила в истеричный крик, задыхаясь слезами и пытаясь вырваться из этих тёплых и крепких объятий, — Выпусти меня!
Он ответил ей спокойно:
- Ни за что.
Взял на руки и унес, шепча ей, брыкающейся: "Тише, тише."
Тише.
***
Девушка долго не могла успокоиться и просто злилась на Лео, плача ему в грудь и иногда ударяя ее кулаком.
Юноша удерживал её, усевшись на подоконник и ласково снимал её волосы.
Он сверлил взглядом темноту: ему было страшно и непонятно происходящее.
Он был дереализован, но Лику все равно держал в своих руках, на своих коленях.
Он молчал.
А Лика на него ругалась.
- Слушай, — он наконец подобрал хоть какие-то слова, — Ты пережила смерть матери, переезд, неприятие со стороны барканцев, шесть охот и по прибытии на другую планету смогла встать сама и поставить меня на ноги.
Лика молча слушала его, а он продолжал, глядя ей в глаза:
- И ты думаешь, что после этого ты не найдешь какую-то истину?
Лика молчала.
Ничего не говорила.
Лео решил продолжить:
- Понимаешь, — ему становилось труднее подбирать слова, — У тебя уже было нехорошее время в жизни и ты его пережила, — он нежно приобнял её. Сердце его колотилось, — Переживешь и это.
И будешь счастлива, вот увидишь.
***
Лику пришлось вывести на улицу, забежать в аптеку и перевязать её раны.
А потом долго гулять с ней, чтобы успокоить её и успокоить свои бешеные чувства.
Сердце его колотилось так быстро, что это доставляло почти физическую боль.
Он держал унылую Лику за руку.
Он позволил себе представить, будто она тоже его любит, и сейчас, как ответственному партнеру, после бесцельной ходьбы в ночной тьме и долгих разговорах о тревогах, ему нужно было что-то предпринять.
Только он совсем не знал что.
Её глаза больше не искрились.
Улыбка не была лучезарной.
Он, кажется понял, что бы он сделал, будь он и вправду её партнёром.
Увидев большие — большие качели в этом Богом забытом районе, он усадил её на них.
И обнял.
Крепко — крепко.
И молчал, просто прижав её к своему телу.
Лика так мягко устроилась в этих объятиях, так проницательно посмотрела на возрастающую Луну, что кажется, что-то почувствовала.
Как будто истина была так близко — либо под ногами, либо над ногами, либо в его тревожных глазах.
Либо после его неуверенного:
- Ты аккуратнее с этим. Вот не будет тебя, потому что у тебя нет смысла, тогда и... — он остановился, выдыхая, — Тогда и меня не будет, потому что у меня нет смысла.
Она взглянула ему в глаза и он затаил дыхание.
Ему не хватало воздуха.
- Так что осторожнее. Ты единственная такая.
Лео смущенно отвернулся, а Лика разглядывала необычный свет Луны.
И бинтики на руках под этим светом.
И к чему этот свет?
И к чему эти слова?
И к чему эти бинтики?
- Чего так поздно гуляете, ребята, — голос незнакомца заставил их обернуться. То был человек в форме, который долго вглядывался в них, а после произнёс, — У-у... Пройдемте.
***
- Мне просто нужно было перевязать ей раны, её сильно поцарапал кот.
Шел час или уже второй.
Люди долго спрашивали несчастных барканцев, но сейчас зашептались, что было слышно лишь "нет" и "нет".
- Ладно, — задержавший их тяжело выдохнул, — Осторожнее в следующий раз.
Они ушли попрощавшись.
Ушли спать.
- Это просто случайность, — задержавший их вздохнул.
Глава 7 -- Решительность
Целую неделю они отдыхали.
Лео высказал свои мысли насчет воздуха, но увидев, в каком полусонном состоянии находятся его друзья, он заботливо решил перенести стройку на следующую неделю, чтобы все успели прийти в себя и набраться сил. Тем более, ребята продолжали ходить в школу, что тоже чертовски утомляло.
***
Всю эту неделю Лео гулял с Ликой.
Они просто бродили по городу.
Утром, вечером, днём.
В совершенно разное время и погоду.
Лика делилась с ним своими размышлениями: от поиска новой истины до бытовых тревог.
И с первым она стала справляться куда лучше.
***
Кажется, это был конец рабочей недели.
Впереди еще выходные.
Лика снова говорила.
Он слушал.
Он слушал, хотя она говорила ни о чем.
- Знаешь, — сказала она однажды, — А если любить себя, то выходит, что ты тоже несешь какую-то пользу.
Вечер проливался по знакомой улице.
Темнело быстро, но пока было достаточно светло.
Лео ухмыльнулся:
- И какая же с этого польза, кроме себя самого? — он посмотрел на небо, а потом на свои ноги.
К ней вернулось её обычное воодушевление:
- Если он любит себя, значит, он счастлив, ведь любовь состоит из счастья. Он будет нести призыв любить себя или просто будет вести себя вызывающе. И каждый увидит, какое это счастье — в банальной любви к банальному себе и тоже захотят быть счастливыми. В этом ведь смысл каждого существа, разве нет?
Лео молча и завороженно слушал её.
Кажется, она появилась.
***
Холодный ветер задувал, становилось совсем темно.
Они уже приближались к дому, когда их встретил странный мужчина и поздоровался.
- А кто вы? — Лео первый ответил на его приветствия.
- Я... — мужчина был как будто растерян, — Я свидетель. Я знаю, что было неделю назад. И я вынужден доложить общественности об этом случае, поэтому пришёл предупредить вас, чтобы позже не возникло недопониманий.
Лео поморгал глазами:
- Не стоит никому докладывать, — он взял Лику за руку, — Это слишком личное.
- Я обязан, — он вскинул руки, — Вы ведь ещё дети, — он задумался, — А, впрочем, идем тогда за мной, раз просите не говорить.
Они перепугались, но за незнакомцем последовали.
Сейчас им было все равно; главное, чтобы про ликин невроз и их небольшое преступление никто не узнал.
Он вёл их в непонятное здание, на самый последний этаж.
Свет был выключен.
Незнакомец велел присаживаться на пол.
Барканцы все еще держались за руки, когда в один момент Лика услышала удар чем-то тяжёлым и сдавленное подобие крика.
Она зажгла огонек на пальце.
И увидела, что мужчина ударил Лео чем-то неизвестным по спине.
- Докладывай тогда уж, — она подняла своего товарища.
- Ну же, — он остановил девушку, — Если я расскажу, то вы не сможете вернуться. Ни в этот дом, ни в Баркацну.
Лика обомлела.
Лео спросил серьезно:
- Кто ты?
Он ответил:
- Сейчас никто, — и напряженно улыбнулся.
***
Иногда они собирались гулять всей компанией, а иногда Сима и Петя сидели у себя, по разным причинам.
Но сегодня у них была назначена встреча после симиной тренировки.
Сначала они подумали, что ребята опаздывают.
Но их не было уже час, полтора...
Они пришли к их дому, позвонили в дверь.
Постучали.
Никто не открыл.
- И где они тогда могут быть? — Петя расхаживал по коридору.
- Ладно, — Сима тревожно вздохнула, — Может спят.
Она посмотрела на него:
- Проводишь меня?
Им нечего было делать, кроме как отправиться к Симе домой.
***
Его тело было уже измученно.
Лика пыталась его прикрыть.
Он их пытал. Пытал ради мучительной смерти наследника.
Чтобы занять его место.
Поэтому она его прикрывала.
Поэтому она выставляла свою больную душу напоказ.
Он хрипел.
Он был истерзан.
Потому что он защищал её.
Прикрывал её.
Потому что он любит её.
Но больше он не мог.
Она боли не чувствовала.
Она говорила ему бежать, но у него не было сил.
Поэтому она терпела.
Стояла.
Все ей было нипочем.
Она пыталась дать отпор.
Иногда.
И иногда успешно
Но большинство её попыток были ничтожны.
Что-то с ужасным грохотом прилетело в голову мучителя.
Раздался чей-то громкий крик.
И они увидели свет.
***
- Он сильно ранен, его нужно вывести на улицу
- Ты на себя посмотри, господи, что с твоими руками...
- Лика права, ему как-то совсем не круто
- Да все в норме, — он медленно оглядывался по сторонам, когда ребята вышли на улицу, где его вытошнило.
Лика устало облокотилась на Петю, прикрывая глаза.
Глава 8 -- Момент
Пока Петя заботливо бинтовал Лику, Серафима сидела рядом с Лео и держала лёд. Юноша же спрашивал:
- Что, черт возьми, произошло?
- Покушение, — отвечала Сима, — На ваши жизни.
- А потом?
- А потом мы услышали странный крик в подвале моего дома, — Сима смотрела с сожалением на происходящее, — Мы решили зайти.
Лика подошла и стала обрабатывать его раны кем-то принесенным йодом, на что он тихо ойкал и закрывал глаза. Её руки были криво забинтованы до самых плеч, её ноги были покрыты синяками и у неё практически не было сил, поэтому аккуратно заклеив пластырем его небольшую рану на щеке, она сразу же прошла к своей кровати, закуталась в тёплое одеяло и тут же уснула.
Петя сидел и ничего не делал, так как после ликиной перевязки, ему перестали доверять хоть что-то, поэтому из всего хлама когда-то принесенных ими вещей он нашел розовый плед и накинул его на плечи пострадавшего. А после он встал над ликиной кроватью, желая ей самого спокойного сна и кутая её ещё крепче.
Лео же закутался в плед сильнее и повернулся к стене.
Может, в нём закипала злость, только у него совсем не было сил для того, чтобы испытывать её в полной мере.
- Может, приступим к сборке через другую недельку? — Петя схватил Симу за руку.
- Да, — он промямлил, — Да, пожалуй.
И
