идиотом, чтобы забыть о подложной биографии?
Но Томас молчал и на лице его было благосклонное любопытство.
«Не заметил!» – обрадовался наивный Роман Варгоши.
–Ну-ну…– отозвался Сиире.
–Так что с признаками глупости? – напомнил Томас. – Если это не необразованность, то что тогда?
–Безверие? – предположил Роман. Разговор его неожиданно увлёк. Это был простой разговор, не о насущном, не о масштабном, а размышление, но было интересно.
–Безверие – это всего лишь точка зрения, – и на это Томас возразил.
–Тогда…– Роман сдался, – тогда я не знаю, брат Томас.
–У глупости есть три признака, – Томас улыбнулся, но глаза его остались холодными. – Первый – это нетерпеливость. Человек забывает о том, что душа его вечна и стремится следовать за телом, а тело стареет и умирает. Человек, помня об этом, превращается в глупое, суетливое животное.
Роман молчал. Начало ему не нравилось.
–Второй признак – это нарочитость, отсутствие скрытности там, где она должна быть. Это когда кто-то, таясь от очевидного неприятия, не заботится о том, что нужно скрываться особенно тщательно.
Роман почувствовал в горле знакомый комок. Он не знал – это камень в его сторону, мол, я всё знаю, в следующий раз ври лучше? К чему разговор? К чему эти странные речи?
–И, наконец, третий, – Томас поднялся, теперь он снова оказался рядом с Романом, но на этот раз никакого благосклонного любопытства в его чертах и близко не было – один холод, камень, смерть, – самый важный признак – страх перед болью. Боль проходит, но оставляет память. Боль учит. Боль напоминает. Боль не оставляет нас никогда, и не должна оставлять, если мы не хотим потерять смысл.
Роман испуганно молчал. Третий признак был ещё страннее предыдущего. Он не понимал, чего хочет от него добиться брат Томас. Понял ли? Пугает? Подозревает? Или это просто их стиль общения? Роман плохо знал людское общество с точки зрения сосуществования, а не гастрономического потребления.
–И я спрашиваю вас, – Томас понизил голос до шёпота, – вернее, нет, не так. Я предлагаю вам, да, так точнее, предлагаю подумать, брат Роман – глупец ли вы? Глупы ли вы настолько, чтобы быть пешком в чужих играх до своего бесславного, а я вас уверяю, что он будет бесславным, исхода?
Всё. Теперь у Романа не оставалось сомнений. Он растерялся. Напасть? Вырваться? Что делать-то?
–Уходи! – велел Сиире.
–Ответьте себе на вопрос, брат Роман. Если вы хотите покинуть эту деревню, вас никто не станет держать. Но если вы хотите подняться над собственной глупостью, то оставайтесь, – Томас легко отпихнул Романа Варгоши со своего пути и скрылся за дверью, шаги его быстро стихли.
–Уходи, немедленно уходи! – Сиире орал ему прямо в сознание. – Он приведёт тебя на костер. Он всё понял!
«Мне всё равно… они все хотят моей смерти. Я всё равно ничтожен», – мысли путались. Роман понимал что останется вопреки воли принца Сиире, вопреки здравомыслию. Просто потому что он не хочет быть пешкой в их играх. А ещё потому что для Романа приоткрылся странный, непознанный, незнакомый прежде мир. И что-то таилось, ждало его прихода на дорогах этого мира.
–Да, гибель!
Роман был согласен – гибель была очевидна. Но если нет? в конце концов, как его задержит какой-то человек? да хоть двое или десяток. Он вампир, а вампир сильнее, вампир – это вершина…
–Как же я ненавижу идиотов, – ответствовал принц Сиире мрачно-ехидно и его голос истаял в сознании Романа Варгоши, посмертие которого стремительно раскалывалось на «до» и «после».
Глава 23. Она не верила
Для Марии Лоу вампирская жизнь была настоящим даром. Даже в минуты особенно тяжкого голода или бессилия перед солнечным днём, она никогда не жаловалась. О прошлом её мало что было известно – да оно и не могло быть известно, ведь вампирская благодетельница Мария Лоу жила свою людскую жизнь совершенно незаметно.
Что могло быть заметного, или хоть сколько-нибудь интересного в простой кармелитке, заброшенной в монастыре с глаз долой? Её родители были бедны и не могли позволить себе содержать троих дочерей в равной степени довольства – пришлось делать выбор…
Мария проигрывала про красоте своим сёстрам Луизе и Терезе, более того – она немного прихрамывала после неудачного падения в далёком, непомнящем детстве. Иными словами – она была обузой. Так её было решено отправить в монастырь, чтобы не тратиться на содержание и представление ко двору, на сбор приданого и всё прочее, на что полагается тратиться заботливым родителям, выстраивая будущее своей дочери.
Мария не плакала. Она пыталась улыбаться матери, что обнимала её на прощание и шептала ей что-то успокаивающее про то, что это временно и что Мария получит там образование, что нанять для неё домашнего учителя невозможно, и она обязательно вернётся домой…
Мария пыталась верить. Она пыталась себя убедить в том, что всё происходящее – это действительно временно, ведь так говорит мама, а мама не может обмануть, но разум говорил ей, что это навсегда, и что она покидает отчий дом, что от неё просто избавляются и никогда она не вернётся.
Уже тогда её разум не верил чувству и чужим словам.
Так и случилось. Мария попала домой только через пятьдесят лет. Уже вампиром. Прежде было не до того, совсем не до того. Её сестра Луиза, которая, как оказалось, жила богатой вдовой последние лет десять, ушла в могилу незадолго до возвращения Марии в дом. Зато теперь в родовом замке обитала Тереза с племянниками и детьми.
–Ты не изменилась, – сказала Тереза вместо приветствия. – Ты молода…
В голосе сестры не было страха или обиды. Была констатация факта – безжалостная, полная отвращения. Разумеется, Тереза кое-что уже слышала о своей сестре, учинившей в монастыре кармелиток пару скандалов с каким-то забредшим монахом и что-то ещё про пожар, но отказывалась верить.
Теперь она видела молодую сестру и понимала, что глаза не лгут ей, а вот Мария…
–Кто это, тётушка? – люди, незнакомые люди, сколько их было? Мария, сменившая теперь своё родовое имя на местечко обитания монастыря – Лоу – не узнавала никого и не могла даже толком сосчитать всех любопытных обитателей семейного замка.
Её захватило воспоминаниями и слабой надеждой – сердце, или что там вместо него – омертвевающее, отжившее свою людскую жизнь, говорила, что сейчас всё будет хорошо, что сейчас Тереза назовёт её близкой родственницей и Мария останется, останется с ними всеми и будет постигать тут многое.
Но она не верила омертвелому. Она знала, что не была нужна своей семьей даже когда ещё была человеком, на кой чёрт она им теперь?
–Это внучка одной маминой подруги, – объяснила Тереза. Назвать молодую женщину своей сестрой она не могла. Назвать её своей родственницей тоже. Надо было отвести подозрения. – Франческа, Элиза, попросите слуг устроить гостевую комнату!
Две хорошенькие светловолосые девушки умчались тут же, с интересом оглянувшись на Марию.
–Твои племянницы, – объяснила Тереза тихо. – Но им не следует об этом знать.
–Стыдишься? – усмехнулась Мария, которая, конечно, всё понимала.
–Есть что-то дьявольское в твоём виде и в твоей молодости. Не место тебе здесь, Мария. Уезжай. Во имя нашей семьи уезжай.
Мари стало обидно. Вампирская суть призывала её тут же совершить месть за такие слова, призвать на помощь всё то уязвлённое прозябанием в монастыре и ненужностью, но…
Людское ещё жило. Не могла Мария устроить кровавую резню в своём доме. Не могла убить всех, кто приходился ей родственником, пусть того и не знал.
Мария не осталась на ночь. И даже на ужин. Она уехала в тот же час, теперь уже точно одинокая и ненужная, теперь уже точно неверящая ни во что.
С годами, наблюдая за угасанием своих племянников, Мария переосмыслила это неверие и ненужность, она обратила это в очередной дар и извлекла урок – спасение в себе самой.
Вот себе можно верить – своим глазам, мыслям, планам, своему слуху и своему чутью. А другим, даже близким, нельзя.
Именно по этой причине, получив такой вывод в посмертии, Мария Лоу никогда не делилась своими планами и находками в полной мере с Советом. И сейчас, когда фигура слуги креста Томаса была всё более мрачной и всё более зловещей тенью повисала над их миром, Лоу снова действовала в одиночку, отмахиваясь от Совета обыденными, лишёнными настоящей ценности, выводами.
Она утверждала в Совете, что Томас мог быть вооружён по заказу Святого Престола, что может иметь шпионов среди вампиров, но для себя давно остановилась на одном: он сам вампир.
Другой вопрос – что он делает возле Престола? Престол не может не знать его сути, значит что – одобряет? Принял? А как он вооружил его крестом, если само прикосновение святынь для вампира губительно?
Эти вопросы были для Марии интереснее, чем допросы прислужников-вампиров пропавшего лорда Агареса или попытки Совета раскопать биографию Томаса. Лоу пошла по другому пути – она направилась в архивы Престола.
Пришлось, конечно, раздать взяток, а пару жизней и забрать тихой сапой – не верила Лоу в то, что людишки смогут промолчать и не похвастаться тем, что к ним обратились вампиры! Но зато Мария получила доступ в архивы Престола и крепко задумалась о том, с чего ей начать поиск информации.
Разумеется, над Томасом, который был и остаётся вампиром, провели какой-то обряд – иначе те же костры, кресты и святая вода со Святой Книгой его самого бы сожгли. Доступ к такого рода обрядам может быть только в архивах, и то – чёрт его знает на каком уровне…
А уровней, без малого, пять – три наземных, два подземных. А зная паранойю Престола, кто гарантирует то, что информация где-то в залах именно архива, а не ещё в каком-то тайнике? По-хорошему, надо бы разделить с кем-то поиск, но у недоверия есть один большой минус – одиночество. Выбирая себя, доверяя только себе и ища спасение в себе, ты и будешь всегда один.
–Два минуса, – возразили Марии из полумрака архива. Мария дёрнулась, не закричала, конечно – это было бы совсем дурно и глупо, но вскинула боевой щит, готовясь драться.
Драться не пришлось – из полумрака сверкнули глаза Зенуним.
–У недоверия два минуса, – спокойно сказала вампирша, – первый – одиночество, второй – недооценка. Ты полагала что никто не догадается до того, до чего догадалась ты, ты полагала, что другие глупее?
–С кем ты в сговоре? – Мария опустила руки, показывая, что драться не намерена, но и вступать в беседу с противной советницей тоже не желала.
–А ты? – поинтересовалась Зенуним, – или так, от любопытства забрела в архивы Престола?
Напряжение стало невыносимым. Зенуним откровенно издевалась, показывала своё бесстрашие и явную осведомлённость – будь на месте Марии Лоу какой-нибудь герцог Гриморрэ – Зенуним вылетела бы сквозь стену.
Но Мария Лоу не верила вспышкам гнева – она верила в своё чутье и в факты, которые постигала сама.
–Чего ты хочешь? – спросила Лоу как можно дружелюбнее.
–Того же что и ты, – отозвалась Зенуним лениво, – я хочу найти информацию о том, как из нормального вампира сделать ненормального служителя креста.
Будь они людьми, Мария стала бы возмущаться, мол, с чего тебе в голову взбрело, что я ищу именно это, и почему ты думаешь, что можешь мне хоть чем-нибудь помочь, и кто ты такая, чтобы следовать
