себя.
Он сдержал.
–Молодец, – похвалил Сиире. Голос его был отчего-то очень напряжённым.
–Итак? – Томас не сводил глаз с Романа. Он видел как жадно затрепетали крылья его носа, как яростно сверкнуло, на короткое, незаметное человеку мгновение, красным в его глазах и угасло.
Томас не был человеком и видел больше, но пока не спешил открывать этого Роману.
–А…– гость взял себя в руки, вспомнил, зачем явился, – простите, брат Томас, там женщина…Эльмина. Она сказала, что видела огромную крылатую тень. Как летучая мышь, только много больше.
У Томаса возникло стремительное, совершенно глупое желание посоветовать, именно посоветовать, а не пригласить Роману перейти за порог своей комнаты и понаблюдать, как тот будет мяться. Но желание было глупым. Оно вело к разоблачению вампира, а к чему разоблачение, если этот вампир мог стать чем-то большим?
–Иду, – решил Томас.
Гвиди был уже на месте. Рядом с ним плакала женщина. Красивое лицо, сдобное пышное тело, и совершенно несчастный вид. Она плакала.
–Напугалась, – коротко объяснил Гвиди, мельком оценив внешний вид Томаса. Вот кто угодно, но только не он, нет, не Томас, мог прийти в рубашке. Даже в ночной час Томас всегда появлялся в своём походном плаще или мантии служителя и никогда не был так небрежен к себе. Но Гвиди ничего не сказал на этот счёт. Он не был идиотом, он умел наблюдать и собирать все собранные наблюдения в одну цепочку. Звено за звеном, аккуратно, понемногу…
–Расскажите что случилось! – велел Томас, жестом приглашая за собой топтавшегося неловко у порога Романа. – Заменишь моего псаря, не стой столбом!
И это Гвиди тоже заметил.
–Я-я…– женщина сбивалась и тянула гласные буквы протяжно, – вышла-а, а он тут. Страшны-ый…
Томас покачал головой: нет, никогда эти люди не научатся быть полезными.
–Как зовут? Кто ты? Чем занимаешься? Почему вышла? Что видела? Что слышала? – холодно спросил Томас. Эти вопросы были наводящими и, на взгляд самого Томаса, очевидными. Но по опыту выходило, что ни разу не очевидными. Люди говорили всё что угодно, кроме нужного и несущего информацию.
–Эльмина я, – женщину вопросы, а главное строгость тона Томаса заставили собраться. – Прачка.
–Трое детей, девочка неделю назад билась в лихорадке. Муж занят на каменоломне в городе, приезжает раз в месяц, – Гвиди сократил путь для женщины и для себя. Терпеть завывания было тяжеловато.
–Лихорадка? – Томас глянул на помощника.
–Они всей семьей переболели за месяц до того, но девочка тогда не подхватила, слегла позже.
Эти сведения не имели особенной ценности, но возможно могли указать на что-то. Томас не знал пока их веса, но сделал знак Роману записать.
–Да-да, – подтверждала Эльмина. – Ночью… шум был. Как крыльями кто.
–И обязательно надо выйти посмотреть? – поинтересовался Томас. – Не в вашей же деревне объявлен час непосещений! Не в вашей же деревне убили Регину с сыном и с ума чуть не свели её дочь!
«Надо бы узнать как девочка…» – подумал Томас, но при мысли о девочке добрее не стал.
–У вас трое детей и муж в городе! Вы чем думали? Во имя креста, что вас понесло на улицу? Вы идиотка? Вы не понимаете, что существо, расправившись с вами, нападет на ваших детей, если оно там, за окном? Вы полагаете, что Регину с сыном заяц выпил? А мы, служители Святого Престола, здесь так, по грибы приехали?
–Так не сезон…- невовремя влез Гвиди, но осёкся. Он был согласен с Томасом.
Роман не записал гневной отповеди Томаса, хотя и он был согласен с вампиром. По его мнению, женщина была неразумной. Как и все люди. Больше его потрясли слова Томаса, который так яростно, явно переживая за глупость людскую, накинулся на неё с обвинением.
–Вот же истеричка…– ответствовал голос Сиире, но Роман лишь дёрнулся от недовольства его присутствием.
Эльмина ахнула и залилась ещё больше слезами. Томас мрачно взирал на неё. Он не понимал почему люди так стремятся плакать. Это непродуктивно. Важнее получить от неё сведения, а дальше пусть сама грызёт себя чувством вины.
–Вышла она на шум, увидела летучую мышь. Размером с человека, – объяснил Гвиди, – мышь, вроде бы с красными глазами была.
–Ой дура-а я…господи, прости! прости меня, грешную! – выла Эльмина, именно выла, а уже не рыдала.
–Молчите, – попросил Томас, – бог сохранил тебе жизнь, глупая женщина, чтобы ты помогла нам поймать это чудовище, если оно, конечно, было.
Равнодушный холод возвращался к нему.
Эльмина мелко закивала и согласилась сотрудничать. По её рассказу выходило, что мышь имела большие размеры.
–Просто вот…и даже больше! – объясняла она, показывая руками это «вот».
В целом показания были безнадёжны. Летучая мышь, красные глаза, чёрная дымчатая шерсть – это если верить Эльмине. Прилетела, полетала над огородом и у её дома, Эльмина вышла, мышь посмотрела…
–Она усмехнулась! – Эльмина вошла во вкус. Видимо, прежде внимания ей было мало, и она сейчас чувствовала себя удивительно, даже страх отступил. – Ну словно как человек!
–А дальше? – Гвиди не скрывал иронии в голосе.
–Улетела, – призналась Эльмина. – Но она прямо вся такая…ну вот! Глазища – во!
И она снова принялась показывать «вот» и «во».
–Ну хватит, – велел Томас. Голос его был прежним – холодным, бесстрастным, равнодушным, – мы вас поняли. Значит, сделаем так. Вы сейчас идёте домой, успокаиваете детей. И в следующий раз думаете о них. Если есть возможность провести следующую ночь с ними у соседей – воспользуйтесь ею. На улицу ночами не ходим, с летучими мышами не водимся. Завтра воздайте молитву господу за сохранение вашей глупой жизни. Вас проводят.
Томас сделал знак одному из слуг креста и Эльмину, хлопающую глазами, растерянную, повели прочь.
–Думаешь, это был вампир? – спросил Гвиди, когда шаги Эльмины стихли на улице.
–Может быть, – Томас сел. Но сделал это он резко и пожалел тотчас. Руку свело болью, он дернулся, но всё прошло вроде бы незаметно для других. – Может быть да, а может быть и нет. Меня пугает и приводит в негодование другое – совершенная беспечность местных. Недавно убили жительницу их же поселения, убили жестоко. Так что же?
–Идиоты, – отозвался Гвиди. – Всегда такие есть и будут.
–Они идиоты, – согласился Томас, – но нам отвечать за их души. Завтра же…брат Роман, напомни мне завтра выпустить новое обращение к местным. Отныне ночной час будет строже.
–А за нарушение? – тихо спросил Гвиди. – Они же все нарушать полезут.
–За нарушение плети. От десяти ударов, – ответил Томас. Он не задумывался надолго, он и сам понимал, что для быстрого увещевания нужны настоящие меры. Нужен страх. Он не хотел принимать на себя эту роль, но если местные не понимали что подвергают себя опасности, их надо было спасать! Ценой их же боли спасать.
Воистину, не бойтесь боли – она учитель, она спаситель, и только глупец отвергнет это!
–Вот же садист. Так оно и начнётся. Сначала плети. Потом за дурное слово клеймо. Затем за дурной взгляд на костёр! – Сиире, конечно, был тут как тут. Он всё видел и слышал, если ему было нужно.
Варгоши не был этому рад. Сейчас он был согласен с Томасом. На его месте он, пожалуй, поступил бы также. Если надо спасти стадо, которое неумолимо выходит за забор в волчий час, что делать, как не наколоть на забор шипы?
–Это ради их блага, – мысленно сказал Роман, не зная, услышит его Сиире или нет.
–Конечно, ради всеобщего блага. Людского блага! – Сиире глухо хохотал где-то в разуме Варгоши. – Ох, молод ты ещё, преступно молод, не знаешь, что людским благом прикрыты все дурные идеи. И, помяни моё слово, не раз ещё под этим соусом будут поданы! Всё оно начинается как рдение за благо ближнего, а обращается светом костров, наживой и борьбой за власть!
–Это не так. Нужно защитить людей. Он поступает так, потому что…
–Потому что ты ничего не знаешь. Радуйся, Варгоши, что в нашем посмертии нет церкви. У нас свобода и правит Тёмный Закон. Общий. Не нарушай и всё будет хорошо, будешь существовать долго и сладко.
–Брат Роман? – от противного голоса Сиире Романа отвлекли. Зрение стало острее и Варгоши осознал, что перед ним неизвестно сколько стоит Томас. Гвиди уже не было в комнате.
–А? простите, я…– Роман не знал как оправдаться. Он не знал, что сказать и как показать Томасу, что он не опасен, а просто ушёл в свои мысли. Давно он не делал этого, не лгал смертному.
–Ушёл в размышления? – Томас пришёл на помощь.
–Да, я ушёл в размышления, да…– Роман кивнул. – Простите, брат Томас, а долг я был в размышлениях?
Томас не ответил. Он оглядел лицо Варгоши и Варгоши почувствовал себя неуютно. У него возникло глупое ощущение, что Томас видит его насквозь и вот-вот заорёт, что Роман – вампир, а не слуга креста и надо сжечь его и запылает ночь костром.
–Вы поняли, что я ранен? – вместо этого Томас сказал совсем другое. – Вы увидели моё плечо, что оно причиняет мне неудобства.
–Я…– Роман нервно сглотнул. Этот человек был непонятен. – Да, мне показалось, что я вижу на вашей рубашке кровь. Позвать брата Гвиди или лекарей?
–Я не нуждаюсь в лечении, – заверил Томас. – Знаете, как я получил рану?
Роман не знал этого. Не знал он и того – хочет ли он вообще знать что-либо от Томаса. Странный это был человек, какой-то очень уж жуткий, холодный и от него шла опасность.
–Нет, брат Томас, я не знаю этого.
–Я обжёг себя освящённой свечой, – ответил Томас, при этом голос его не изменился, точно они о погоде говорили.
–Мне жаль.
–Почему? – удивился Томас. – Я сделал это нарочно.
–Что-то даже я нервничаю, – признался Сиире в голове Романа Варгоши. – Может вытянуть тебя…
–Нет! – вдруг ответил Роман, сам поражаясь своей смелости. Ответ его был послан и Сиире, и Томасу. И если Сиире понял это, то Томас не мог. Пришлось выкручиваться: – нет, это невозможно! Неужели вы хотели сделать себе больно?
Томас отошёл от Романа и сел на своё место. Теперь он устроился с удобством, ему было удобно смотреть на вытянувшегося по струнке Романа Варгоши, ошалевшего от сумасшествия людей.
–Брат Роман, ты знаешь признаки глупости? – спросил Томас спокойно.
–Чего? – Роман совсем потерялся. В глубине души он надеялся, что Сиире ему что-то подскажет, но и тот молчал – или обиделся, или не знал, как ответить. – Ну, наверное, неумение читать, говорить…
–Это не глупость, а необразованность, – поправил Томас. – Её легко создать и легко искоренить. К тому же, как известно, даже тот, кто не умеет читать и писать, а иной раз и говорить, может быть весьма умён в бытовом плане и сметлив. Я вот знал одного поэта… он не прочёл за свою жизнь и двух строк, букв вообще не знал, но он складывал потрясающие, умные стихи, потому что был слугой народа.
Правда, это не помешало Томасу однажды перекусить горло этому поэту, но это уже неважно.
–И я сталкивался, – признался Варгоши, – много раз. У моего отца была служанка. Она не умела писать и читать, была стара, её обязанность была следить за мной какое-то время, но она умела слушать природу и всегда могла приготовить отвары из трав…
Правда, потом эту служанку его же отец и порвал в клочья, когда впал в кровавое безумство, но это сейчас неважно.
–А ты разве не из деревни? – поинтересовался Сиире. – Идиота кусок!
Роман спохватился и в страхе глянул на Томаса – в самом деле, каким надо было быть
