Кого выбирает жизнь?

находится в таком же придушенном положении. Тут Хохлов нужен, с его напором, с его умом и воспаленной от несправедливости совестью…
Видимо, все в палате выговорились, или спорить ни о чём надоело, тем не менее, в возникшей тишине меня снова взял в оборот Андреич:
– Слушай, профессор…
– Александр Фёдорович! – поправил я его, надавив голосом на отчество, однако он пропустил это мимо ушей, возобновив своё фамильярное обращение.
– Пусть так! А почему бы нам про настоящую жизнь не поговорить? Что теперь творится, разобраться бы, да каким боком оно к нам потом повернется?
Я промолчал, понимая, что от меня потребуется чересчур «умный» разговор ни о чём, от которого невозможно отвертеться, но спасла заскочившая в палату старшая медсестра:
– Ага! Белянин – хорошо, что на месте! Никак вас не отловлю…
– Очень этому рад! – парировал я. – Давно ни от кого убежать не получалось!
– Будет вам, Белянин, упражняться в красноречии. Мне приказали вас к выписке назавтра готовить, а у вас в истории болезни ни флюорографии, ни лора, ни мочи, ни стоматолога… Где вы только раньше были? В общем, я с трудом договорилась! Сейчас всех ускоренно оббежим! Никуда не уходите, я скоро буду!
– Всё, уважаемые господа и товарищи! Меня зовут в поход совсем иные трубы! – обрадовался я уважительной причине.
– Да не переживай ты так! С ней всё мухой проскочишь! – подбодрили меня однопалатчики.
– Положим, скакать я еще долго не смогу! Но диспут наш вам лучше и не продолжать! – заметил я.
– Это ничего! Мы разберёмся! – успокоили меня голоса с разных сторон.
*
Измученный хождением по коридорам, по этажам и ординаторским разных отделений большой больницы, испытывающий немыслимую потребность отлежаться, я только перед ужином свалился на свою постель и закрыл, наконец глаза.
– Глядите, как нашего профессора ухандокали! – посмеялся надо мной кто-то.
– Не тронь хорошего человека – больной ведь, профессор, а на нем старшая сестра как на тракторе каталась! – раздался голос в мою защиту. – Тренируй терпелку; потом спросишь!
Меня не тревожили, занимаясь, кто-чем. Но скоро до нас донеслось эхо пробежавшей по коридору санитарки:
– У-ж-и-н! Все на у-ж-и-н! У-ж-и-н! Все на ужин…
Полежав немного, я выбрался из мигом опустевшей палаты и заплетающимися ногами зашаркал в конец коридора в сторону характерно шумевшей столовой. «Война войной, а ужин по распорядку!»
*
– Ну, что, Фёдорович, – отлежался? Теперь удовлетворишь наше любопытство? – стал меня раскачивать кто-то слева, заметив, что я не сплю. – Война-то будет? Как считаешь?
– Кому что, а вшивому баня! – тут же ущипнули и его. – Нарожал себе детей кучу не ко времени, а теперь дрожит за них! И без профессора ведь ясно, что войны быть не может! Американцы не совсем ошпаренные, чтобы на наш ядерный ответ нарываться! Им бы как попроще хочется! Да и разве мало им того, что наши негодяи, что ни день, туда перекачивают? Правильно я мыслю, Александр Фёдорович?
«Лучше мне в эту бодягу не ввязываться или хотя бы оттянуть!» – держался я до последнего, понимая, что всё равно вовлекут, даже если прикинусь спящим.
Так и вышло.
– Помолчал бы ты хоть немного, коль за всех всё знаешь! Не тебя же спрашивают! Скажи нам, Фёдорович, так будет или нет?
«Ладно, отвечу как можно короче. Тогда от меня отстанут, а то ведь свою дискуссию они до ночи продолжать будут!» – сдался я.
– Если сравнивать с Великой отечественной, то такой долгой и ожесточенной войны действительно не будет.
– Ну, вот! Говорили же тебе! – обрадовался кто-то у окна, никогда не встававший.
– Тебя я ещё не слушал, молокосос! – огрызнулся слева тот, кто этот вопрос вначале и задал. – Не мешай профессору! А вы говорите, Александр Фёдорович, говорите! Выходит, будет она всё же, проклятая, но другая, да? Вот и я так же понимаю… Всё потому, что силу мы потеряли! У нас уже не армия, а потешные войска для фанерных парадов! Всё самое мощное, чего американцы когда-то боялись, Горбачев, Ельцин да Путин по очень убедительной просьбе америкосов всё под корень извели. Вон, в СССР только ударных атомных подлодок шестьдесят было, а теперь-то сколько? Семь, кажется! Да, НАТО, когда вздумает, их как в аквариуме переловит, и рыпнуться не успеют! Так, что ли, Александр Фёдорович?
Опять кто-то зло включился со стороны:
– Завёл любимую пластинку! Что ты знаешь? Вспомни лучше, как наши себя в Сирии показали, а потом и болтай!
– Ну и как? Весьма позорно показали! Один аэродром себе устроили, забаррикадировавшись со всех сторон, и бомбили как в тире тех, у кого никакой авиации нет! А когда случайно встретились с парой турецких истребителей, так тут же – нам гробы на родину… Вояки!
– Это точно! – поддержал кто-то. – Ресурс самолетов растранжирили, весь запас боеприпасов по пустыням раскидали, всю горючку сожгли, денег ушло немерено… А взамен сожженного теперь ничего не будет, раз производство своё угробили! Сирию они, видите, защищают! А чем себя защищать собираются? Самолетов-то, раз и обчелся, но и они на треть без летчиков! А откуда летчикам взяться, если в армию только бабы рвутся, поскольку им хоть какие-то деньги там платят, а военные училища разогнали!
Народ в палате стал быстро распаляться, не то, что бы несогласный друг с другом, но из-за желания излить душу и внести свою лепту в будораживший всех вопрос, который, как я понял, здесь обсуждался неоднократно. «Хорошо, – подумал я, – хоть меня в покое оставили!» Но, нет! Ошибся, опять зацепили.
– Тихо, вы все! – грубо прокричал Виктор. – Наговоритесь еще! Дайте профессора послушать! – он обернулся на меня приглашающе, и все замолчали, также, уставившись на меня в ожидании. При таком внимании пришлось подключаться.
– Ладно, и я скажу! Но сразу предупреждаю, это сугубо личная точка зрения. Я хоть и служил когда-то в ракетных войсках, но специалистом в военных вопросах себя не считаю. Просто меня, как и вас, этот вопрос по понятным причинам давно волнует, вот я и задумался как-то, что из всего этого выйдет! И получилось у меня слишком грустно. Потому и спрашиваю вас теперь: «Может, закончим этот разговор, пока и вам грустно не стало?»
– Э, нет! – зашумели со всех сторон. – Нас, после всего, что пережили, уже ничем не удивишь и ничем не напугаешь! Слушаем тебя, профессор! Давай, образовывай!
– Как хотите! Тогда, во-первых, боевые действия против нас, как мне представляется, рано или поздно будут обязательно! Их никак не избежать! Запад что-то, да придумает! – начал я и, судя по их лицам, сразу ошарашил собравшихся. – Но будут они, как мне кажется, практически, односторонними. У меня сформировались два варианта возможных событий. Первый пройдет для НАТО чуть ли не под фанфары! Это возможно, если нас здесь предадут полностью и окончательно, не оказывая интервенционным силам НАТО должного сопротивления. Конечно, всё будет сделано под флагом освобождения нашего народа от вековой тирании и преподнесения ему на блюдечке долгожданной «свободы и демократии», будь они не ладны!
– А наши… А армия-то как? – удивился кто-то. – Не может сдаться так просто!
– Я же говорю! Если нас в кремле опять предадут, договорившись в самых высоких кабинетах с американцами! Так уже было с Ираком. Их армия считалась весьма боеспособной, но подкупленные американцами иракские генералы с первых минут войны оставили войска без управления. Исход был предопределен! Отдельные герои и малочисленные очаги сопротивления общую картину разгрома страны принципиально не изменили!
– У нас так не будет! – уверенно возразил Виктор.
– Почему? – пришлось остановить его мне. – Так же происходило в Чечне. Да и в районе Ульяновска давно существует американская база, полная их вооружений и войск. Как она там, вражеская, оказалась? Может, объясните мне? Разве не в результате предательства страны ее руководством? А еще есть американская авиабаза в Москве, на которую не допускаются даже самые авторитетные наши авиационные специалисты, например, летчик-испытатель генерал-майор Толбоев. Герой, между прочим! От него я об этом и узнал! Но и это не всё! Оказалось, давно подписано секретное межправительственное соглашение о беспрепятственном пропуске на нашу территорию войск НАТО. Когда подписано и когда случится? Я не знаю! Очевидно, когда им заблагорассудится! То есть, РФ сама обязалась сдаться и не противодействовать оккупантам! И после такого факта вы по-прежнему уверены, что предательство невозможно? А я думаю, это основной вариант, который могут приурочить к массовому протесту населения, например, по случаю очередной фальсификации выборов или возмущений необъятной коррупцией! Своя-то армия народ очень рьяно расстреливать не станет, а только слегка, для порядка, но чужая – бойне на нашей территории лишь обрадуется! Фронта, как такового, не будет! Ответного удара по США и Европе тоже не будет! Для всех, кроме нашего несчастного населения, конечно, будет полная идиллия, а не война! И среди наших сразу проявится много изменников, готовых за подачку на любую подлость против своего народа!
– Ну, ты даёшь, профессор! Уж лучше бы ты молчал! Разве можно перед сном так бить по голове? – подавленно вмешался Андреич.
– Так что? Второй вариант вам всё ещё интересен или будем спать? – подколол я, и сам распалившись.
– Валяй уж! Всё заодно перемелем! – ответил за всех Виктор.
– Как знаете! – согласился я. – Впрочем, ничего хорошего и во втором случае не предполагается! Если не будет добровольной сдачи нашей территории, то на первом этапе точечными ударами ракет будут поражены наши основные средства ПВО и ПРО, стратегические ракеты в шахтах и на позициях, радиолокационные средства и объекты космической разведки, командные пункты военных округов, важнейшие политические и экономические объекты, стратегические склады топлива, продовольствия, боеприпасов и базы с резервным вооружением. Особого отпора наши не составят… Примерно так, я думаю!
– Нет, ты только посмотри, что эти тупые америкосы творят! – возмутился кто-то.
– Ну, да! – возразили ему из дальнего угла. – Это мы уже слышали! Как и то, что они все тупые, а живут, как умные! А вы все умные, а живете хуже, чем тупые!
– Во-во! – обиженно отбился голос из угла. – Вам бы только сказки пострашнее, да после каждой пьянки кулаками помахать!
– Это на что же ты, гад эдакий, намекаешь? Что мы вчера своё здоровье слегка поправили? Так не твоё же пили! Или, может, уже заложил нас, гнида подколодная? Придётся проверить! Тогда, приятель, ты уж не взыщи!
«Еще чуток, – подумал я, – и дойдет до мордобоя! Уж лучше на себя удар принять, пока не началось побоище».
– Так вот, господа хорошие! – переключил я общее внимание. – После завершения этого этапа наша страна будет не способной на ответный удар. На втором этапе противник введет свои сухопутные силы на нашу территорию, на которой спокойно и обоснуется! Правда, некоторое время ему придется кое-кого отлавливать и расстреливать, из числа активно противодействующих, но это продлится недолго! Стадо успокоится и станет жевать то, что ему дадут! Да и коллаборационисты помогут! Среди «наших», как показала немецкая оккупация, столько подонков затаилось, что американцам самим и пачкаться не придется. Вот и все наши перспективы, как я их