Кого выбирает жизнь?

где стал артиллеристом и младшим командиром. А потом пришла война, на которой короткая жизнь Николая Сиротинина оборвалась, но навеки осталась в памяти соотечественников. Они его не забыли. Есть и памятник с пушкой на месте боя, есть и музей Героя, есть и внимание людей к его подвигу. Но всё это слишком уж местно, не широко…
В конце 60-х, узнав подробности того неравного смертоносного боя, всем известный Константин Симонов обратился в правительство с ходатайством о присвоении старшему сержанту Сиротинину Николаю Владимировичу вполне заслуженного им звания Героя Советского Союза, посмертно. Обратился, но получил отписку, в которой отказ объяснялся нарушением установленного порядка присвоения высокого звания. Мол, требовалось, чтобы кандидат был представлен к награде обязательно его командованием и еще во время войны.
Как говорится, у нормальных людей не нашлось слов…

Между прочим, Никита Хрущев оказался более гибким в таких вопросах, когда присвоил звание Героя своему «другу» президенту Египта Гамалю Абдель Насеру. А потом и Федору Полетаеву, сбежавшему из немецкого концлагеря и организовавшему в Альпах партизанский отряд из итальянцев (посмертно). И Рихарду Зорге, советско-германскому разведчику, ставшему не по заслугам широко известным, только благодаря Хрущеву (тоже посмертно).
Неужели и о присвоении звания этой троице ходатайствовало их командование? Конечно же, нет! У Насера такого командования и быть-то не могло. Так же как и у Фёдора Полетаева, о существовании и героической роли которого в СССР узнали только от руководства Италии через несколько лет после войны.
А вот разведчика Рихарда Зорге советское командование вполне могло представить к высокому званию по линии внешней разведки, но тогда оно не считало его донесения особо ценными. Донесения действительно были весьма противоречивы. И это, в общем-то, не удивляет, ведь немецкий журналист Рихард Зорге, аккредитованный гитлеровской Германией в Японии, одновременно являлся и разведчиком воевавшей с нами Германии, и даже разведчиком США. Прямо-таки, супермен! Возможно, потому в 1943 году, когда японцы его арестовали, СССР официально своим разведчиком Зорге не признал.
Кстати, щедро награжденный Насер очень скоро переметнулся от СССР к США, и наш народ на это молниеносно отреагировал, сочинив язвительный стишок о нём и о дальновидности Хрущёва: «Лежит на солнце, грея пузо, полуфашист, полуэсер, Герой Советского Союза Гамаль Адбель на всех Насер!»
Я же думаю, что в деле награждения более всего важен не официальный порядок присвоения звания, а необходимость высочайшим образом выделить беспримерный подвиг красноармейца! Считаю, что присвоить звание Героя Советского Союза старшему сержанту Сиротинину Николаю Владимировичу было совершенно необходимо для нас всех, ныне живущих. Хоть так отблагодарили бы человека, сделавшего для нашего спасения много более своих скромных человеческих сил. Но не отблагодарили!
Я пытался это понять и, в конце концов, придумал для себя такое оправдание отказа брежневских чиновников.
В семидесятые годы в огромном количестве увидела свет информация не только об ужасах, но и о героях прошедшей не так уж давно войны. И стало очевидно, что высокого звания Героя Советского Союза достойны не только одиннадцать тысяч ранее награжденных, но, возможно, еще столько же, а, может быть, и сто тысяч соотечественников, совершивших свои высокие подвиги, но оставшихся в тени. Да и тех, кого представляли к званию Героя во время войны, наградили ведь далеко не всех. По разным причинам. И не обязательно, по неуважительным. Мне лично знакомы два очень достойных человека, которых во время войны представляли к столь высокому званию, но наградили только орденами из-за того, что их близкие родственники находились в немецкой оккупации. Во время войны считалось, будто в этом они сами и виноваты.
Так или иначе, но чиновники, от которых зависело награждение, вполне обосновано обеспокоились. Если продолжать массовые награждения всех выявленных героев, то весомость звания Героя Советского Союза в глазах населения значительно снизится, чего, разумеется, допускать нельзя. И тогда решили без разбора наградить всех фронтовиков орденом «Отечественной войны», что и сделали к тридцатилетию со дня победы.
Что из этого вышло? Хорошего вышло мало. Статус боевого ордена обесценился до уровня юбилейного знака, и многих фронтовиков, награжденных им не в связи с юбилеем, а еще в ходе войны за совершенные подвиги, это покоробило.
И что же в итоге получилось с награждением настоящего героя войны Николая Сиротинина? А ничего не получилось! Отклонили и забыли!
Как же так? Ведь в наградном отделе при Верховном Совете СССР работали, конечно же, компетентные люди. Они не могли не сознавать, что героический подвиг Николая Сиротинина по своему статусу явно выходил за рамки других известных подвигов советских героев Великой Отечественной войны. Этот подвиг безусловно должен быть отмечен самой высокой наградой, как наиболее выдающийся, но…
Так почему? Почему?
Меня всегда будоражит это воспоминание. Я давно ищу объяснение столь неприемлемого и несправедливого результата. И, кажется, я его нашел. Дело в том, что в наградном отделе работали обыкновенные чиновники, то есть безынициативные и, в общем-то, безответственные, если судить по большому счету, исполнители. Истории множества героев им давно приелись – сколько этих историй через них прошло! Они всем оформляли документы для награждения, а сами ничего не заслужили. А ведь так хотелось считать себя людьми выдающимися! Так хотелось, чтобы всем было понятно, насколько же они, чиновники, являются вершителями судеб! Они могут наградить, а могут отклонить!
В действительности от них не столь уж много зависело, но кое-что они, конечно же, могли. Но когда им приказал Хрущёв наградить президента Египта Гамаля Абдель Насера, разведчика Рихарда Зорге или организатора партизанского сопротивления Федора Полетаева, они ослушаться не могли. Это же очень высокий для них уровень! Зато когда поступило обращение какого-то там Симонова, да еще широко известного в СССР, то на нем просто отыгрались, а подвиг Николая Сиротинина в том случае вообще не имел для них никакого значения. Просто надо было Симонову показать, кто он, а кто они, чиновники!
Вот и вся суть того дела, как мне кажется. И хотя формально решения о каждом награждении принимались Президиумом Верховного Совета СССР, но ведь документы можно было подготовить итак и эдак!

А то, что я рассказал о героях, свидетельствует лишь об одном. Наша молодежь во время войны показала себя с самой лучшей стороны. Да и после войны заслуженно называлась героической!
Казалось бы, народ с такой молодежью победить невозможно! Разумеется, невозможно!
Но нас-то всё равно победили. А как и почему? Да только потому, что народ стал совсем другим! Далеко не тем, уже не сталинским, не героическим. Он переродился, оказавшись тем, что сейчас собой и представляет! Запуганный, униженный, жалкий, расслоившийся на людей, ещё как-то сохранивших честь и совесть, и на воров, полуворов и прочих негодяев (не перечисляю всех, ибо понадобился бы огромный список, так называемых профессий или, как теперь говорят, – занятий), участвующих в групповом разграблении родины.
В общем, я думаю так! Мы все сами виновны в том, куда мы заехали и безнадёжно забуксовали под сказки о светлом капиталистическом будущем! Виноваты, поскольку народ, который хребтом своим ощущает, что его целенаправленно добивают и, тем не менее, не защищается, не борется, не тянет за собой в могилу своих убийц, это уже не народ! Это – не более чем жалкое разрозненное население. Причем, то население, которое доброго слова, в общем-то, не заслуживает!
Вот, я ещё совсем недавно ругал молодежь, но о стариках моё мнение и того хуже. И каким оно может быть, когда я вижу, как эти старики загибаются от нищеты, но упорно ползут на избирательные участки, чтобы поддержать тех, кто их втаптывает в грязь! О чем они думают? Видимо, мозги у них есть, но в виде субпродуктов. Понимаю, что это звучит пакостно! Согласен! Зато без обманчивых розовых тонов!
И всё это так лишь потому, что вместо бывшего когда-то народа, созидавшего, имевшего достоинство, теперь повсеместно распространено население – жалкое, тупое, неорганизованное, аполитичное, запуганное. Из-за него, не сумевшего защитить свою страну от упырей, и нет у нас ее – той страны, которой по праву можно было гордиться!
Я хорошо понимаю, что сформулировал весьма неприятное обвинение своему народу, частью которого сам и являюсь, и тем самым, будто противопоставил себя ему. Похоже теперь оказалось, будто народ плохой, а я один хороший!
Но, нет, нет и нет! Я никак не противопоставляю себя народу – в нем всякие люди имеются, – но понимаю, что с таким населением не только имею слишком мало общего, но и не хочу с ним что-то иметь! Ведь оно, это родственное мне население, не желая того, не понимая того, что оно вершит, тупо рубит сук, на котором сидит, и на котором сижу я и все те, кто что-то понимает и что-то пытается исправить, кто еще достоин уважения! Но силы наши не равны. Инертная масса своей абсолютной несостоятельностью не только затягивает страну в пропасть, но очень многие помогают ей в этом извне, да и те, местные, кто кормятся здесь, а нацелены туда, к врагам нашим.
Стоп! Это куда же меня занесло?
От слов своих не отрекаюсь, только не вижу смысла в них особого… Ни к чему они – ни мне, ни населению нашему, с коим, каким бы оно ни было, перебиваться мне теперь до смерти своей, ибо оно уже от недугов своих не оправится, а я никуда от него не сбегу… Одна с ним у нас участь, хоть и не согласен я с тем, что так глупо из-за него все сгинем. Но моя земля здесь! Не народ, оказавшийся нежизнеспособным! Именно земля… Она единственная есть то, что вечно, что незыблемо, что защищать нам следует, вцепившись в нее зубами, покуда мы живы!
*
Между прочим, несмотря ни на что, я не считаю, будто Демон всемогущ. Не считаю, будто он никогда не ошибается, не проигрывает, хотя его сила обеспечивается целой армией повсюду внедренных им Демонят, с виду, нормальных людей, неплохо образованных, энергичных, занимающих всевозможные руководящие должности. Они рулят в политике, они рулят в силовых структурах, в образовании и науке, во всех отраслях промышленности и в сельском хозяйстве, в воспитании молодежи...
Эти Демонята выпрыгивают из штанов, лишь бы угодить шефу, хотя тем самым вредят своему народу. И это у них получается очень хорошо. Сказывается тщательность кадрового отбора!
Теперь перед глазами маячат многие мои коллеги – преподаватели, доценты и профессора. И наш юный декан, избранный почти единогласно моими коллегами, живущий по принципу «Что изволите?», и иных принципов не имеющий. И наш ректор, при котором сданы все основополагающие позиции нашего высшего учебного заведения, но к этому чинуше, тем не менее, на козе не подъехать, таким он стал важным…
Разве по сути своей все они не есть сущие Демонята?
Как бы ни так! Они самые! Но если бы лишь они… Всех даже вспоминать тошно!
*
А если мне пощупать интернет, без которого