по простой мужской причине: она помоложе, посимпатичней и с косой. Длинные волосы он находил сексуально привлекательным элементом в женском облике.
Азартное возбуждение в стане мужчин-наблюдателей сразу спало. Из неистовых, по-юношески задорных болельщиков они превратились обратно в достопочтенных месье: поправили пиджаки, манжеты, галстуки, Каддафи - съехавшую на ухо фуражку, и бесцельно разбрелись по залу. Пыл соперниц тоже угас. Приведя в порядок разметавшиеся лохмы и сдвинувшиеся с места платья, дамы улыбнулись друг другу, взялись под ручку и отправились к столу, по-приятельски болтая. Удивительно было смотреть на их моментально восстановившееся перемирие.
- Здорово у тебя получилось с томагавком, - похвалила графиня. - Где научилась метать?
- Да меня Чингачгук научил, еще в позапрошлом веке, когда европейцы прибыли осваивать Америку. Попросил, чтобы при случае помогла им отбиться. Только не успела: завоеватели индейцев в спешном темпе вырезали и отстрелили. Оставшихся согнали в резервации и запретили сопротивляться под угрозой лишить лицензий на ловлю китов-горбунов.
- Что-то я ни разу не слышала, чтобы индейцы на китов охотились.
- Они и не охотились. А угрозы все равно испугались.
- Знаешь что, у меня идея! В следующий раз будем на шпагах фехтовать. Не забудь подучиться у Д’Артаньяна и трех мушкетеров. Только не пользуй в побочных целях сразу всех и одновременно! – предупредила Эржбета и погрозила пальчиком. - Иначе у них на преподавание сил не останется.
- Ладно. Ограничусь на сей раз одним Портосом, - согласилась Дарья.
- Почему им, а не Арамисом? Он покрасивее будет.
- А Портос поаппетитнее. Сто пятьдесят килограммов мяса, крови и костей!
Разместились за столом следующим образом: на торце – де Лаваль, справа – Жаннет, рядом – Генри Говард. Он давно делал молчаливые намеки глазами, что желает сесть рядом, и девушка так же молчаливо не возражала.
Из всех пятерых, жаждавших ее крови, именно Холмс жаждал наименнее кровожадно, не клыками, вилками, кинжалом или битой, а деликатно – только желанием подтолкнуть в пропасть. Ненавязчиво и негрубо. С оправданием, вроде: я не виноват. Жанна сама предложила на башню подняться, я только дорогу показал. За последствия чужого необдуманного шага не отвечаю. Ну, упала бы девушка в верхотуры, ее вина, должна была осторожнее с дверьми в тупики и лестницами к смерти...
Каддафи проявил самодеятельность, как монарх, не огранченный в правах конституцией, не привычный считаться с мнением других. Взял стул, стоявший сбоку, поставил с другого торца. Уселся нагло - прямо напротив барона.
Хотя это не было его постоянным местом: слишком много чести, считал Жиль, но в данном случае против не возразил. Он относился к диктатору толерантно, как к равному себе - по злому гению и общественному положению. Старался мелочами отношений не портить, прилюдно в конфликт не вступать.
Каждый обитатель Тиффожа, коренной и приглашенный, знал его секрет: диктатор прикладывает титанические усилия обзавестись портативной атомной бомбой. Вдруг удастся? Тогда с Каддафи лучше шутки не шутить и лишний раз не связываться. От задумки насчет бомбы только на первый взгляд веяло психушкой. В том, что рано или поздно цель его осуществится, мало кто сомневался - с его-то деньгами!
По левую руку от барона, благодарно-кокетливо поиграв глазами, села Дарья. Рядом, улыбаясь как ни в чем не бывало, устроилась недавняя врагиня, а теперь снова подруга – Эржбета. Хитрец Капоне, отплевавшись от ядовитой верблюжьей слюны и вытеревшись холмсовской шляпой, пожелал остаться в одиночестве. Сел отдельно - в кресле перед камином.
Он давно почуял жареное, только не от топора для разделки ребер, который попал в камин и сгорел без остатка. Еще раньше, когда Жаннет вовсеуслышание обвинила их в попытке каннибализма. Хозяин пообещал жестоко разобраться, а он слов на ветер не бросает.
Хоть и был Альфонсо бравым, неустрашимым мафиозо, реальность опасности прекрасно осознал. Лучшие дни его в качестве главаря головорезов прошли. Теперь не то, что в банде шишку держать, за себя заступиться не получится: здоровье подорвано - сифилисом, инфарктом, лишним весом и беспорядочными половыми связями. Драка с профессиональным средневековым рыцарем окончится не в его пользу. Один раз голову потерял, второй неохота.
Не стоит без нужды попадаться барону на глаза и под горячую руку с мечом. Желательно бы вообще исчезнуть отсюда бесследно, но этакий демонстративный демарш будет выглядеть слишком вызывающе и породит вопросы. «Да-а, здесь тебе не там, в Чикаго тридцатых годов, в благословенные времена расцвета мафиозного движения», - огорченно подумал гангстер. Съежившись в клубок, спрятался за спинку кресла, желая, чтобы о нем начисто забыли. На сегодняшний вечер хотя бы.
Маскировка под невидимку не помогла. Ни одна мелочь не ускользала от внимания хозяина замка.
- Почему от общества отделяетесь, месье Капоне? – строго спросил он.
- Э-э... я... э-э... неважно себя чувствую последние два дня, - нашелся Аль соврать. – Упадок психо-соматических сил. Тяжесть на мозгах, недержание слез в глазах, тошнотворное настроение в желудке... Наверное, съел что-нибудь, зараженное ботулизмом. Мне требуется поближе к двери сидеть, чтобы при нужде в туалет успеть. Вы уж простите, я тут отдельно покукую... – промямлил вслух, а подумал: «посижу, потом незаметно улизну» - ...чтобы не портить вам аппетит признаками дизентерии. Не обращайте на меня внимания, пройдет, это несмертельно.
Причина выглядела уважительной. Вопросы отпали сами собой. Жиль кивнул Прелати, который стоял в поле зрения хозяина, всегда готовый прислуживать.
- Несите меню, Франческо.
22.
Тот немедля вытащил из-за спины богато украшенную золотыми вензелями по коричневому полю, продолговатую книжку меню и подал барону. Тот раскрыл, приготовившись делать выбор, один за всех. Внутри, однако, ничего написанного не оказалось, ни страниц, ни вкладышей, одни пустые обложки. Де Рэ посмотрел в отсутствующий текст, удивился и захлопнул меню.
- Что нам сегодня предлагает шеф-кок? – не обидевшись, вопросил он.
Подняв взгляд к бездонному потолку, Прелати начал перечислять по памяти и монотонно:
- Суп Буйабес из рыбы, крем-суп из корня сельдерея с мятой, Киш Лоренс с томатами Черри и куриной грудкой, десерт из шоколадного фондана, не путать с фонтаном из того же продукта: фондан – это шоколадный кекс с жидкой серединкой и вишенками сверху...
- Ой, обожаю вишенки на выпечке, - томно проговорила Эржбета и от предвкушения шумно проглотила слюну.
- Давненько мы не пробовали столь расширенного меню, - сказал Холмс, облизнувшись.
- Курица полезна для желудка. Мое любимое мясо. После человечинки, конечно, - призналась Салтычиха.
- Смотри свинины мне не подложи, подлец! – пригрозил Каддафи. – Я твою жульническую натуру знаю.
- А мне ликеру с клубникой и анисом и эскарго с виноградными улитками! – крикнул из своего убежища Аль Капоне.
Он собирался сидеть тихо, как мышь, но при перечислении изысканных блюд ощутил зверский голод. Рискнул объявиться.
Супруги барон и баронесса де Лаваль от комментариев воздержались. Как потом оказалось, весьма благоразумно.
Прелати продолжил:
- Простите, господа, вы не дослушали. Я хотел сказать: все вышеуказанные деликатесы, в том числе улитки с ликером, - последнее было брошено в адрес мафиозо, - в сегодняшнем меню отсутствуют!
Общий разочарованный вздох пронесся по гостиной. Каждый подумал одно и то же: отъявленный мошенник, и на сей раз одурачил, ни дня не может без выкрутасов, черт бы его поскорее к себе забрал и на сковородке зажарил без наркоза! Вслух высказывать недовольство поосторожничали, все-таки, он правая рука хозяина. Стали выжидать. Для чего-то же их усадили за стол. Значит, подадут пищу.
Не деликатесы, так хоть пиццу. Пусть не ручного изготовления, ну и ширпотребная сойдет, когда другого сотни лет не видели...
- А что присутствует? – терпеливо спросил де Рэ без признаков голодной нетерпеливости или недовольства обслуживанием.
- Все самое свежее, что удалось найти, не покидая крепости, - ответил лакей-мошенник. - На холодную закуску - личинки майского жука под блевотным соусом...
- Чья блевотина? – со знанием дела спросил Холмс.
- Бешеной собаки Найды.
- Ой, а после нее не заставят делать сорок уколов в живот? – озаботилась помещица Дарья. – Я шприцов боюсь до потери сознания.
- Сорок не заставят. Отделаетесь тридцатью восемью.
- Ну, успокоили, - невнятно проговорила дворянка. Было неясно, действительно она успокоилась или только сделала вид.
- Следующее блюдо. Холодный суп из потрохов земляной лягушки.
- Лягушка хорошо питалась? – спросил кто-то слишком уж разборчивый.
- Самыми отборными продуктами – насекомыми и членистоногими. Пауками, тараканами и даже кротами – самолично для нее ловил.
- Ну, начет кротов загнул, - не поверил кто-то.
- Загнул, - тотчас согласился лакей. – А в остальном не соврал. Перечисляю дальше. Кровяная колбаса в оболочке из слизи дождевых червей.
- Что за кровь? – поинтересовался Каддафи, для которого главное было – не допустить в организм нечистоты. – Свежевыжатая, детская, зараженная спидом, генномодифицированная?
- Порченая. Закисла и заплесневела по причине неизлечимой злобы носителя.
- Хорошо. Продолжайте.
- На горячее: протухшие на открытом воздухе овощи - с яйцами и пенисами убитых на корриде...
- Тореодоров? – встряла Жаннет и замерла.
- Нет, быков, - успокоил Франческо.
- А что такое пенис? – громко спросила Салтычиха, не скрывая невежества в половом вопросе.
Минута молчания.
Неудобного, потому что такие вопросы в обществе не задают. От коллективной растерянности присутствующие смутились, опустили стесненно глаза под стол. Никто не знал – что сказать или подумать.
Спасти положение взялась Эржбета, как самая опытная в поднятой проблеме. Она наклонилась к подруге и шепотом, но так, чтобы услышал даже прятавшийся за креслом Капоне, пояснила:
- Пенис – это фаллос.
Дарья сделала непонимающее лицо. Эржбета продолжила просвещать:
- Фаллос – это... как бы поделикатнее... мужское достоинство.
Дарья вопросительно подняла брови. Эржбета сказала:
- Это половой имитатор.
Дарья покачала головой. Молча.
- Разъясняю поподробнее. Фаллос – это имитатор детородного органа. На батарейках и с подогревом. – Графиня изощрялась в объяснениях. - Ну, вибратор, то есть. Только у живого мужчины.
Поскольку Салтычиха упорно продолжала не понимать, вмешались остальные. Не по-деликатному, а по-простецки - без выкрутасов и
