всего остального мира? А? А? – вопросил он два раза, повернувшись сначала к Франки, потом обратно к Жаннет.
Никто не ответил. Капоне, видимо, удовлетворился их молчаливым согласием и продолжил ворчать, постепенно успокаиваясь:
- Вот так-то... А то Капоне тут, Капоне там. Я, между прочим, интеллектуал в первом поколении. Исключительно интеллигентным умом обладаю.
Где-то Жаннет уже слышала подобное утверждение...
- Если бы закончил школу, профессором стал.
- Ха! Почему же не закончил? – Франки не выдержал, чтобы не поддеть приятеля, и опять пьяно усмехнулся. – Выгнали, небось. За систематическую неуспеваемость. Потому не успел получить профессорское звание. Ты бы по-другому сделал. Грохнул какого-нибудь ученого, а его степень себе присвоил, вроде как по наследству. Ха-ха!
Бросив на приятеля недовольный взгляд, Капоне пожевал губами и замолчал. Посмотрел на новый стакан, который бармен - за разговорами не забывая об обязанностях, поставил на стойку, щедро сыпанув туда льда и ливанув напитка. Взял стакан и заговорил короткими предложениями, делая паузы, чтобы приложиться к бурбону. Чередовал: предложение – глоток. Еще предложение – еще глоток. Выходило со значением.
- Школу не закончил. Потому что выгнали. По собственному желанию. Директора школы. Потому что подрался. С учительницей-ирландкой.
- Ты этих рыжых недоумков прямо-таки печенкой не перевариваешь, - проговорил Франки и тут же предложил: - А знаешь про них самый короткий анекдот? Слушай. Проходит ирландец мимо бара... Ха-ха-ха! Где ты видел ирландцев, проходящих мимо питейного заведения? Ха-ха-ха!
- Не в национальности дело. – Капоне на шутку не улыбнулся. – Я не расист. Ты же знаешь, моя жена – тоже ирландка... Нет. Учительница ошибку сделала - ударила меня по щеке. Я ответил тем же. Меня папа так учил. Никто не смеет бить Капоне по щекам. Даже если ему только четырнадцать, - по-шекспировски трагическим тоном закончил Аль и затянулся алкоголем.
- Да, ты с пеленок умел постоять за себя... – проговорил с притворным уважением бармен и хихикнул. Он что сегодня – в приподнятом настроении? Как бы оно не стоило ему головы.
- И почему вы подумали, что стали бы профессором? – вставила вопрос Жаннет.
Спросила, чтобы напомнить о себе. Создалось впечатление, что чем дольше она сидела молча, тем меньше ее уважали в компании гангстеров. Спросила еще по практической причине. Надеялась, что подвыпивший мафиозо выдаст побольше информации, которую Жаннет сможет использовать в личных целях. Хотя Капоне пьяным не выглядел, но кто знает...
- Я много чего в жизни изобрел, прямо-таки на профессорском уровне, - охотно ответил Капоне. Разговаривать о себе он любил. – Например, блестяще решил проблему превращения денег, добытых не совсем честным путем, во вполне законные. То есть из грязных – в белые. Чтобы легализовать подпольные доходы, я ввел систему дешевых общественных прачечных. Отсюда пошло выражение «отмывать деньги», которое сейчас используют на каждом шагу.
Моя самая эффектная идея - способ избавления от конкурентов путем подложения взрывчатки под корпус автомобиля. Фильмы про мафию не обходятся без этой сцены: человек садится за руль, поворачивает ключ и – бабах! Вместе со всем хозяйством взлетает на воздух. Сцена, ставшая шаблоном Голливуда. Изящно придумано, согласитесь: дает стопроцентный результат и не оставляет ни одной улики. Авторство изобретения – мое.
Еще одно новшество, изобретенное сугубо в целях личной безопасности и которое потом подхватили все бандиты. Вы же понимаете: столь талантливый и многогранный человек, как я, всегда имел завистников и конкурентов. Чтобы не попасть под их обстрел, я велел построить бронированный, пуленепробиваемый лимузин - впервые в истории автомобилестроения. Настолько он был надежен, что мой лимузин потом президент Эйзенхауер использовал...
Рассказывая о собственных достижениях, Аль хотел произвести впечатление на девушку. Он сидел к ней полубоком – в правой руке держал стакан, регулярно наполняемый барменом, другую упер в колено. Во время рассказа Капоне подолгу задерживал взгляд на Жаннет, но она смотрела в другую сторону.
Пришлось ему дальше рисоваться перед Франки, который тоже имел к самовосхвалению приятеля мало интереса: наклонив голову, занимался насыпанием льда и наливанием бурбона в собственный бокал. Ничего не попишешь, придется говорить в воздух, может, кто-нибудь услышит, восхитится, испугается. Или позавидует - прошлой удачливости.
- Вот вам еще одна блестящая придумка. Я ввел систему рэкета, которую стал использовать в качестве третьестепенного бизнеса после игорных домов и торговли нелегальным алкоголем. Отличный дополнительный способ получения дохода. Самый ненапрягающий. И недоказуемый.
- Рэкет? – переспросила Жаннет, сделав ударение по-французски на последний слог. - Никогда не слышала такого слова, - призналась девушка. Оказывается, она все-таки прислушивалась к разговору, хотя не подавала виду.
- Я и слово придумал, и дело. Удивляюсь, как до этого раньше никто не додумался? Схема до смешного проста. Приходишь к хозяину магазинчика, предлагаешь помощь в охране. Небесплатно, за тридцать процентов выручки. Если он заартачится, громишь его добро, а на следующий день приходишь с тем же предложением. Только теперь за пятьдесят процентов. Второй раз еще никто не отказался. Гениально, правда? Ха-ха-ха!
- Ха-ха-ха! – весело поддержал Франки.
Жаннет промолчала. Альфонсо продолжил, обращаясь именно к ней:
- Выражение «Ничего личного, только бизнес» помнишь? Тоже мое. Его Голливуд беззастенчиво растиражировал, а авторство не указал. Он мне за это пожизненную пенсию должен платить. А особенно - за тот спецэффект со стартером. По миллиону за фильм.
- Лучше по два, - предложил щедрый Франки. – Они твои идеи эксплуатируют без зазренья совести, хоть бы наследникам отслюнявили немножно.
- Да я патент при жизни забыл оформить. А посмертно они не принимают.
- Жалко.
Тут в зале, куда постоянно отвлекался взгляд Жаннет, произошла суматоха среди клиентов, которые повскакали с мест и забегали туда-сюда. Послышались возбужденные голоса, испуганные женские вскрики, скрежет по полу резко передвигаемой мебели – типичные звуки начинавшейся потасовки. Когда с грохотом упал стул, Капоне развернулся посмотреть – в чем дело.
Увидел следующую картину. Возле одного из столиков приготовились к схватке двое мужчин: один в пиджаке и шляпе, другой в рубашке с надорванным рукавом и в галстуке, который сдвинулся набок. Набычившись и прижав кулаки к груди, мужчины по-боксерски подпрыгивали, примеривались, оценивали свои и чужие силы.
Сначала они помахались кулаками на расстоянии. Безрезультатно: оба были заметно не новички в поединках, умели от дальних ударов уклоняться. Потом перешли к ближнему бою - слились в тесных объятиях, сцепив руки на вражеской спине. Уперевшись ногами и пыхтя, борцы топтались на одном месте, наклоняясь то вправо, то влево, будто танцевали неумелое танго.
Потом каждый по очереди попытался поднять другого в воздух, чтобы бросить на лопатки.
Опять не получилось.
Потные, раздосадованные, мужчины как по команде расцепились и начали по-новой. Они пружинисто подпрыгивали и боксировали воздух перед носом противника, в надежде на успех – когда-нибудь достигнуть чувствительного места.
Поединок проходил с переменным успехом. То человек в шляпе заедет спарринг-партнеру по уху, то получит рукой в рваном рукаве ответный тычок в глаз.
Но все как-то неточно, вяло, неубедительно. С небольшим поражающим эффектом – к неудовольствию пробудившейся от пьяной спячки и трезвой меланхолии толпы. Которая бесновалась изо всех сил, с типично итальянским темпераментом подначивая драчунов. Некоторые, особо шустрые зрители занялись сбором денег, предлагая делать ставки на победителя.
Ставки делать никто не спешил, хотели оценить шансы.
Какое-то время шансы были равны. Драчующимся не удавалось наносить удары, способные привести противника в бессознательное состояние. Однажды даже показалось: борьба грозит закончиться примирением и совместным распитием спиртных напитков – к разочарованию публики. Посетители не торопились рисковать наличкой, честно добытой мафиозными способами: рэкетом - у владельцев лавок, вымогательством - у проституток, грабежом – у прохожих на улице.
Однако, повезло. Когда исчезли мешавшие детали: шляпа свалилась, рукав оторвался окончательно, борьба приняла более целенаправленный характер. В смысле точности применения кулаков.
Вскоре стало заметно: тот, кто поначалу был в шляпе, обладает кондицией покрепче. Его удары чаще достигали лица противника в болевых областях челюстей, переносицы, глаз и ушей. Те места покрылись синяками и ссадинами, из которых текла кровь, смешанная со струйками пота.
От очередного удара слева, которого почему-то не ожидал или ожидал в другом месте, парень с оторванным рукавом пошатнулся. Глаза закатились под лоб, руки безвольно упали, коленки перестали держать - он грохнулся спиной на ближайшую столешницу. У которой от испуга подломились тонкие, металлические ноги, и она вместе с пассажиром съехала на пол. Что спасло его от верной гибели: если бы он приземлился на пол сразу, череп не выдержал, раскололся бы как арбуз.
Падение оказалось по-киношному эффектным. Вставшие амфитеатром зрители восторженно загудели и захлопали вразнобой. Не победителю, а побежденному - что не подвел ожиданий, порадовал впечатляющей сценой, достойной первосортного боевика. Значит, не зря они сегодня в забегаловке собрались. А то скучно без драк и скандалов... Будет ли продолжение?
Будет! Победитель тоже мечтал о своей дозе аплодисментов, без которых миссию считал бы невыполненной. Сохраняя бойцовский задор, он обошел вокруг поверженного соперника, проверить - в сознании ли тот. Требовалось, чтобы был в сознании, а то неинтересно бить отключившегося, все равно что тряпичную куклу: ни стона не услышать, ни хруста сломанных костей. Попинал его легонько - тот не реагировал. Только верить лежачему нельзя. Может, сознательно притворяется бессознательным, чтобы оставили в покое...
Напрасные надежды! Победитель не проявит милость к падшему, не позволит отдыхать, приходить в себя, собираться с силами. Человек без шляпы не намерен останавливаться на полпути, оставлять жертву в состоянии полутрупа - так воспитывали его в сплоченной мафиозной группировке.
Заключительный акт представления он собирался оформить зрелищно. Подчеркнуто неторопливо наклонился за головным убором, отряхнул кончиками пальцев, водрузил на голову. Снял пиджак, отдал близстоявшей проститутке - ярко-рыжей, с окурком папиросы в зубах. Подошел к лежащему, занес ногу с железным каблуком над головой.
- Сейчас мы
