торпедировали, господин Центнер?
– Нет. Швигер берёг торпеды для более серьёзных целей. Это же торговые суда были. Мы просто всплывали рядом и сигналили, чтоб торгаши остановились. Капитан всегда говорил, что надо соблюдать морской кодекс чести. И мы давали десять минут, чтобы экипаж покинул судно. Потом топили из пушки или поднимались к ним на борт и открывали кингстоны.
– Их команда плавала в воде – по ним не стреляли?
– Ну что вы! Капитан наш был из тех, про которых говорят, что мухи не обидят. Мягкий по характеру. И он мечтал о крупной дичи, с большим тоннажем. Потому и брал на базе лишнюю торпеду.
– Для неё находилось место на субмарине? Сразу две в торпедный аппарат ведь не загонишь...
– Это так. Пришлось разместить её в кубрике. Я пристроил её у себя на койке и спал рядом. Кэп шутил: «Ты, Рудик Центнер, спишь с центнером взрывчатки!». А что, вполне терпимая соседка! С одного бока – прохладная торпеда, с другого – тёплый щенок. У нас на лодке всегда были собаки, Швигер любил животных. Одну таксу он назвал Люси. Словно знал, что в пятнадцатом году мы потопим «Лузитанию».
– Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее…
– У нас до этой пятницы седьмого мая был неплохой улов, три судна за два дня. Четыре торпеды израсходовали. А тут снова дымы на горизонте. Сначала наш капитан подумал, что это идут несколько судов – сразу четыре трубы, диковинка же. Потом посмотрел по справочнику, кричит: «Это “Люси”!» Но скорость у лайнера в два раза больше нашей. Вся надежда была, что «Лузитания» повернёт к ирландскому берегу. И она вдруг повернула.
– Вы стреляли торпедой из подводного положения?
– Торпеду Швигер приказал установить на углубление три метра. Мы подошли на очень удобную позицию и выстрелили одной торпедой с близкого расстояния. Торпеда попала прямо в середину лайнера. Взрыв вырвал капитанский мостик, обломки взлетали выше труб. И тут же мы услышали второй взрыв, мощнее первого. Кэп решил всплыть. Я стоял рядом с ним в боевой рубке.
– То, что вы увидели, поразило вас?
– Да, это было жалкое, душераздирающее зрелище, просто кошмар. Корабль как бы горел. Он быстро сваливался на правый борт, одновременно погружаясь носом. Похоже было, что он скоро перевернется. Шлюпки правого борта, полностью забитые людьми, падали в воду и опрокидывались. Шлюпки по левому борту не могли быть спущены из-за дифферента. Корабль завалился так сильно, что видны были днище и киль. Над морем стоял дикий рёв. Головы сотен людей качались в воде, а с верхней палубы сплошным потоком катились полураздетые люди. У киля они резко останавливались, перелезали через него и продолжали скользить, пока не сваливались в воду, поднимая брызги. Помню, я подумал тогда, что они могут пораниться, когда доедут до ракушек, которыми обросло дно ниже ватерлинии.
– Субмарина не подобрала никого из тонущих?
– Нет, это не в наших правилах. Какой-то потерпевший в спасательном жилете близко подплыл к нашей лодке. Увидев его, Швигер скомандовал в переговорную трубу: «Лодка, погружение!». Мужчина в жёлтом жилете заорал: «Я убью тебя, лодочник!». Он ещё что-то кричал, но капитан, повернувшись ко мне, сказал тихо: «Боже, покарай Англию!». Мы с ним спустились вниз.
– И это всё? Вы, похоже, расстроены?
– Как бы да, расстроен. Я же не зверь какой-то немилосердный, не убийца безжалостный. Всё. Мне больше нечего рассказать вам. Уходите, пожалуйста. Не хочу ничего вспоминать. До свидания…
Автор (из-за кулис): Лайнер «Лузитания» затонул за 18 минут в восьми милях от ирландского берега. Из 1959 пассажиров и членов экипажа 1198 погибли. Большинство из них умерли от переохлаждения. Несколько часов люди пытались доплыть до берега, но удалось это лишь единицам.
