наибольшей степени вписывается в процесс Бытия, а потому и более приемлем в системе самой метафизики?
Начнем с Бытия как возникновения новизны в виде идеи. Если мы рассматриваем Истину в двух ее разных по смыслу значениях, а именно:
- истина как соответствие вида и, главное, сущности вещи тому представлению, которое мы о ней имеем,
- и Истина как несокрытость того сущего, которое ранее было сокрыто (то есть было потаенным), а попросту его еще не было в наличии,
то согласно нашему представлению о Бытии, как возникновению новизны, понятию Истины в полной мере соответствует Истина как непотаенность, что соответствует древнегреческому понятию Истины, выявленному Хайдеггером и принятому им в качестве основного понятия фундаментальной онтологии. Потому что в процессе нашего Бытия сущее (вещь, искомое сущее) является внове образуемым, то есть выходящим из сокрытости (потаенности) в несокрытость.
Причем, сама потаенность не есть сокрытость чего-то ранее возникшего в целостном виде, но нам еще неизвестного; потаенность есть то Ничто, из которого еще не было извлечено какого-либо смысла. Так, например, тяготение между объектами Вселенной существует испокон веков, а вот формула, описывающая гравитационное взаимодействие, открыта была только Ньютоном. Иначе говоря, закон (формула) тяготения, ранее бывший потаенным, был «извлечен» Ньютоном из сокрытости (леты) в не-сокрытость (а-летейю). Это и стало абсолютной Истиной гравитационного взаимодействия вплоть до появления общей теории относительности Эйнштейна. И только Ньютон был тем сущим, который подвергся воздействию Бытия, как процесса возникновения новизны в своем интеллекте.
Можно сказать, что Ничто-сущее есть несоединенность сущих метафизическими взаимосвязями (через их сущностные свойства). Сущие всегда есть, хотя бы в виде исходных сущих. (Не будь их, у нас не было бы даже намерения что-либо соединять). Нет взаимосвязанности их в определенные смыслы, то есть в идеи. Бытие как творчество в том и заключается, чтобы найти подходящие, готовые (исходные) сущие, соединить их взаимосвязями и вдруг обнаружить, какого же звена (сущего) нам не хватает для полной комплектации идеи. Вот таким недостающим звеном стала формула дальнодействия Ньютона. Она и была предметом открытия, соединив массы объектов, расстояние между ними и силу притяжения между этими массами в единый комплекс.
Что же касается упомянутой нами выше несоединенности сущих, то это и есть Хаос (или Ничто-сущее). Сущие из сферы Ничто – как готовые исходные сущие – идут на изначальную комплектацию идеи в процессе нашей рефлексии-1. Окончательная же комплектация идеи происходит в процессе рефлексии-11, когда мы, раскрывая смысл внове явленной идеи, обнаруживаем, какого же сущего нам недостает. Его-то мы и создаем в качестве искомого сущего. Ведь искомое сущее – это то сущее, которое мы ищем для того, чтобы произвести полное укомплектование идеи. (А признаком такого укомплектования является, во-первых, то, что все сущие взаимосвязаны между собой метафизическими взаимосвязями, а во-вторых, изъятие любого сущего из этого комплекса, любого сущностного свойства или любой взаимосвязи обессмысливает сам смысл идеи).
В то время как исходные сущие, предполагаемые на комплектацию, находятся нами в готовом к употреблению виде. Но найти их мы можем только в одном месте: они могут быть позаимствованы нами из сферы Хаоса. Преимущество такого заимствования – оно изложено нами в разделе выше – заключается в том, что эти сущие ранее уже были сформированы в составе соответствующих идей, а потому на их создание нам не нужно тратить своей умственной энергии. Да к тому же эти сущие служат, как мы уже отмечали ранее, тем «пьедесталом», на котором воздвигается (формируется) внове создаваемое нами искомое сущее вместе со своей сущностью.
Таким образом, только тогда, когда мы попытаемся соединить некоторое количество уже существующих исходных (готовых) сущих в комплекс (идею), обладающий вполне определенным смыслом, вот только тогда мы можем, – но уже после явления идеи в наше сознание и после раскрытия ее смысла – во-первых, увидеть, какого же сущего нам не хватает, а во-вторых, «извлечь» из этого смысла вид (эйдос) и сущностное свойство того сущего, – искомого сущего – которое нам надо создать внове, потому что без него нет полной комплектации, то есть соединенности всех сущих в единую и замкнутую цепь. Наличие последней есть непременное условие последующего формирования идеи, ее смысла (Истины), искомого сущего, подручного средства и Продукции, изготавливаемой с помощью последнего. (См. Р. S. 1).
Так, изобретатель кусочка мела, соединив вместе письменность, преподавателя, ученика и доску, увидел, что ему не хватает для комплектации идеи такого искомого сущего как кусочек мела, по идеальному образцу которого можно изготовить подручное средство в виде реального кусочка мела. Как видим, создание ранее не существовавшего ни в нашем представлении, ни в нашем обиходе кусочка мела можно представить как выход из потаенности (то есть из Ничто или, по-другому, из Хаоса) чего-то уже непотаенного, то есть реально существующего. Вот этот кусочек мела и оказался предметом изобретения (как некогда, в далекие времена, предметом изобретения (или открытия) стали и речь, и искусство, и письменность, и моральные принципы, и государственность, и телескоп, и гравитация, и кровать, и бесчисленное количество окружающих нас «рукотворимых» сущих). Остальные объекты-сущие уже существовали в готовом виде. Именно поэтому они вошли в комплект идеи в качестве исходных сущих. Так что внове образуемое искомое сущее, как и все уже существующее вокруг нас сущее, непременным образом – каждое в свое время, (время изобретения, открытия, сотворения) – проходит своеобразный обряд инициации, то есть обряд своего преображения, возникновения.
И никто другой – после досократиков – как Хайдеггер понял, что алетейя есть та ниточка, ухватившись за которую можно выйти из того лабиринта, в коем очутилась метафизика. Но беда изначальной метафизики состояла в том, что обнаружив несокрытость, она не распознала механизма превращения сокрытости в несокрытость, то есть не увидела основного движущего узла этого механизма. А именно, не увидела идеи как комплекса сущих, из которого возникает новое, несокрытое сущее: сначала в идеальной своей форме как искомое сущее, а затем – в реальной, в виде подручного средства. Ведь только имея это средство, можно производить новую Продукцию. Если мы говорим об идее мела, то эта Продукция имеет вид более эффективного и массового способа распространения знания. Это и было целью (смыслом, Истиной) нашего человеческого Бытия, а конкретно, Бытия творца этой идеи и изобретателя кусочка мела, а вместе с тем и Бытия того социума, в недрах которого зародилась и созрела сама Необходимость в новизне именно такого рода.
Но создание искомого сущего – промежуточное средство осуществления этой цели. И таким средством является любое сущее окружающей нас действительности, будь оно «рукотворимым» или сотворенным самой Природой. По сути дела, сотворение идеи, раскрытие ее смысла, формирование вида и сущности искомого сущего, а также изготовление по образцу последнего подручного средства – все это является созданием механизма, посредством которого в дальнейшем, на уровне События-111, будет изготавливаться Продукция, затребованная социумом на уровне События-1, то есть в процессе зарождения и созревания в нем Необходимости в данной новизне.
Итак, только что речь у нас шла об Истине как несокрытости (алетейе-непотаенности). Что же касается истины как соответствия мысли предмету (вещи), то у нас нет каких-либо оснований – исходя из нашей модели Бытия – «сравнивать» (на соответствие) полученное нами искомое сущее с чем-либо, ему предшествующим в нашем уме. Потому что наш интеллект создал его в оригинальном виде, то есть непохожим на что-либо ранее существовавшее. В нашем сознании не было такого представления, которому бы соответствовал нами создаваемый оригинал. Последний есть детище нашей идеи, раскрытие смысла которой привело к возникновению нового сущего и его сущности. Правда, при осуществлении идеи мела изобретатель последнего мог иметь в виду, положим, античный способ написания текста стилем на вощаной дощечке. Но он не был «вхож» в ту идею, которой руководствовался изобретатель данного способа распространения знания. Потому ему и пришлось создать свой собственный оригинал, весьма отличный от античного: если учитель времен Античности делал едва видимые на расстоянии и трудно стираемые борозды на вощаной дощечке, то современный преподаватель оставляет на доске далеко видимый и легко стираемый след от мела, что имеет явные преимущества.
Тем более было бы вовсе странным, если бы мы попытались применить понятие Истины как несокрытости к бытию как существованию, то есть применить к сущему не возникающему, а присутствующему в своем существовании. Так как тогда непонятным было бы, из какой сокрытости, а главное, каким образом возникло само существование этого сущего. Мы можем знать только, в каком виде оно существует на данный момент и какую функцию исполняет. Вся историчность его возникновения во времени – какие обстоятельства этому способствовали, каким образом оно было создано и вся последующая его судьба – выпадают из поля зрения нашего сознания. Потому оказывается неполной бытийственная его картина. А без последней было бы напрасным говорить об Истине (как несокрытости) этого сущего.
Да и применение понятия истины как соответствия и вовсе неприложимо к существующему сущему, так как непонятно, чему оно должно соответствовать. И непонятно потому, что отсутствуют предпосылка («план») его возникновения. А ведь этими предпосылками закладывались основы его возникновения и дальнейшего существования. Поэтому мы не можем сказать, в полной ли мере был осуществлен этот «план» и не оказалось ли данное сущее в какой-то степени ущербным, то есть исполняющим свою функцию не так, как предполагалось.
Как видим, нашему пониманию Бытия в полной мере соответствует представление об Истине как несокрытости (алетейе), которое зародилось в лоне досократовской мысли и было в тесной взаимосвязи с понятием фюсис как сущим, осуществляющим свое собственное Бытие.
Теперь нам понятна озабоченность Хайдеггера тем, что с начала трансформирования Истины как несокрытости в истину как соответствие (уже у Аристотеля) свершилось кардинальное событие в судьбе Бытия, а именно: соскальзывание с онтологического пути на путь онтический. Причем, метафизика сбилась с этого пути, не успев даже как следует закрепиться на нем и осмотреться. Что послужило созданию дополнительных трудностей в осмыслении дальнейшего пути развития как самой дисциплины, так и непосредственно связанного с ней социума. Ведь онтологический путь предусматривал – пускай и негласно, не в явном виде – развитие
